Горгона с пихтовой веткой - Марина Крамер

задурить Евсеевой голову, что та продала квартиру и сама ударилась в бега?

– И следователь ничего не докажет, – упиралась Лолита. – Да, племянник – и что? Он вообще в другом городе живет, откуда я знаю, где берет деньги?

– Ладно, Лолита Аполлоновна, по-хорошему не понимаете, будем по-плохому, – вздохнула Тина и вынула из сумки лист с результатами экспертизы печенья. – Вот это почитайте тогда.

Бесстыдникова пробежала листок глазами и рассмеялась:

– Ну, а я тут при чем?

– У меня есть расшифровка телефонного разговора вашей ассистентки Мокроусовой с дилером по фамилии Соколов. И таких разговоров десятки. Слово «пудра» говорит о чем-то? Только не надо язвить на тему женского косметического средства, – сразу предупредила она, заметив, как скривились губы Лолиты. – «Пудрой» Мокроусова и Соколов меду собой называли как раз вещество, чей химический состав указан в результатах экспертизы. Печенье Мокроусова сама печет, я так понимаю, потому что из своей машины коробки каждое утро таскала. Лолита Аполлоновна, вы бы не усугубляли свое положение, а?

Бесстыдникова вдруг расхохоталась и встала с пола, отряхнула брюки, толкнула диван, и спальное место плавно опустилось на место:

– Всерьез думаете, что прижали меня? Не выйдет. Я всего лишь коуч. Чем занимается моя ассистентка – знать не знаю, печенье – ее жест доброй воли, понятия не имею, что она туда намешивает, я сладкого не ем вообще. Племянник? Ну и что – это его дела. Что у вас там еще припрятано в сумке?

– Не в сумке, – произнесла вдруг Тина, переведя взгляд на узкий шкаф-колонку в углу.

В прошлый раз она не обратила внимания на его полки – было не до этого, да и интереса никакого содержимое его вызвать в тот момент у Тины не могло. Зато сейчас она увидела нечто не вписывавшееся в розово-карамельный интерьер офиса-будуара. Это был флакон темно-зеленого стекла со стеклянной шишкой вместо пробки.

– Откуда у вас это? – она встала и подошла к шкафу, ткнула пальцем в стекло.

– Что? – Лолита бросила равнодушный взгляд на ее палец.

– Флакон вот этот.

– Да подарил кто-то, – пожала плечами Лолита.

– И вы не знаете, что внутри? Ну не смешите меня, Лолита Аполлоновна, вы же умная женщина. Это пихтовое масло, которое производят в секте «евдокийцев» – Пихтовом толке.

– Что-что-что?! – Бесстыдникова сделала круглые глаза.

– То есть вы все-таки хотите общаться со следователем, а не со мной? Уверяю – к самоубийству вашей выпускницы Тамары Косовой начнут относиться иначе, если я докажу вашу связь с батюшкой Иваном. А я ее докажу, можете мне поверить.

– Да я знать не знаю, кто это! – рявкнула Лолита. – И кто подарил мне эту бутылку – не помню!

– Ничего, позже вспомните. Так что – будем про Евсееву или я все свои наработки прямо сейчас отвезу следователю, ведущему дело Косовой? Связь прямая – обе учились у вас охмурять мужчин, да вот что-то не так пошло, и теперь одна в петле, а вторая пропала. Очень плохая реклама, Лолита Аполлоновна. А добавьте к этому акт о содержании наркотических веществ в печенье, которое опознает любая ваша ученица, – совсем ведь некрасиво. И на срок тянет. И не на три года, как в прошлый раз.

Бесстыдникова слегка побледнела:

– И это раскопали?

– А что там было копать-то? – пожала плечами Тина. – Вот с Косовой пришлось повозиться, да, всю ночь над сводками сидела. А ваша судимость – дело двух секунд. Не удалось базы почистить?

Бесстыдникова села на свой трон, закинула ногу на ногу и спросила:

– Сколько?

– Что – сколько? – не поняла Тина.

– Денег, говорю, сколько хочешь?

– Да вы шутите.

– Я никогда не шучу в денежных вопросах. Сколько ты хочешь за свои бумажки и за то, чтобы это все до следаков не дошло?

– Вы не понимаете, да? Я ищу Оксану Евсееву, у меня заказ от ее матери, и я найду ее непременно. А деньги… на адвоката оставьте, пригодятся еще.

Бесстыдникова вдруг подалась вперед и зашипела:

– Ты всерьез думаешь, что тебе все это сойдет с рук? Да ты теперь и знать не будешь, в какой момент умрешь, дура!

– А вот это напрасно, – Тина пожала плечами. – И Волокушина вашего я не боюсь, у меня к нему свой личный вопрос имеется, и я его непременно задам, будьте уверены.

Лолита задохнулась, рванула воротник шелковой блузки, замотала головой:

– Не докажешь! Ничего не докажешь!

Володина встала, пошла к двери и там демонстративно вынула из кармана диктофон, щелкнула кнопкой:

– Посмотрим. Всего доброго, Лолита Аполлоновна.

Она едва успела закрыть дверь – в спину ей полетела ваза, запущенная рукой Лолиты. За дверью раздался сперва грохот и звук разбившегося стекла, а потом утробный вой Бесстыдниковой.

«Однако мне пора отсюда убираться на всякий случай», – подумала Тина и побежала к лестнице.

Сделала она это вовремя, потому что через пару минут в коридоре появилась та самая девица с тренинга и начала методично обшаривать все закоулки этажа, а затем пошла к лифтам. Тина успела выехать со стоянки до того, как телохранительница спустилась и вышла на улицу.

Отъехав за два квартала, она свернула в первый попавшийся двор без шлагбаума, припарковалась и выдохнула. Помимо ответов на свои вопросы она получила еще парочку загадок, которые теперь придется разгадывать. И что-то подсказывало, что господин Волокушин причастен ко всем делам супруги гораздо сильнее, чем считает Добрыня.

«Где же он все-таки срок отбывал в последний раз? – думала Тина, по привычке грызя костяшку указательного пальца. – Вовка со мной с утра не разговаривал, так что у него не спросишь… и спать так хочется – ужас».

Она всю ночь просидела над сводками, которые ей молча принес и положил на стол Добрыня, выискивая подходящий женский труп, и он нашелся – Тамара Косова, тридцать лет, самоубийство через повешение. Дело завели в Хамовниках, нужно было ехать туда и пытаться поговорить со следователем, но Тина вдруг почувствовала, что сильно устала и вообще не может никуда ехать. Разбиться на машине не хотелось, потому она приняла незатейливое, но единственно верное сейчас решение – закрылась в машине и уснула.

Злой, как черт, Добрыня ехал в Хамовники. С утра он не разговаривал с Тинкой, давая той понять, что она не права и ее личная погоня за Волокушиным не должна быть в приоритете, даже если так вышло, что он сам подвернулся под руку. Кроме того, Добрыня опасался, что старый матерый уголовник быстро разберется с настырной дочкой застреленного им опера – срок тогда он получил большой, но как-то сумел выкружить УДО, хотя