Непогрешимый предводитель - Эван Хантер

беседы всё повышался, когда Бруэн приблизился к ним. Бруэн не собирался нарываться на неприятности, да и не ждал их. Полицейский, идя на работу, не встревает в уличные ссоры, как рыцарь Галахад (рыцарь Круглого стола Короля Артура и один из трёх искателей Святого Грааля, внебрачный сын сэра Ланселота и леди Элейн, славился своим целомудрием и нравственной чистотой – примечание переводчика) на белом коне. Он предоставляет людям возможность поорать, а сам идёт на работу, где его ждут дела поважнее. Например, какая-то сумасшедшая скотина, которая всё режет и режет проституток по всему городу, и его приметы всё ещё не известны полиции, но накануне он слегка видоизменил свой modus operandi (способ действия - латынь), утопив проститутку в ванне в низкопробном отельчике «Королевский герб».

— Тогда чем занимался с ней на крыше? — спрашивала девушка.

— Я ей показывал голубей Томми, — ответил ей парень.

— Заваливал ты её там, вот чем ты там занимался, — отрезала девушка, открывая кошелёк.

— Нет! — возразил парень. В руке у девушки внезапно появилось бритвенное лезвие и, молниеносно блеснув, скользнуло по лицу парня: по переносице, правой щеке, сразу окрасило его потоком крови, потом лезвие прорезало челюсть и почти раскроило сонную артерию, что грозило верной смертью. Кровь полилась на белую шведскую куртку. Парень отпрянул, сунул руку под куртку и выдернул очень большой пистолет, который Бруэн сразу определил как кольт 45-го калибра, и наставил его на девчонку.

Бруэн подобрался.  

Он не сказал ни слова. Не было времени достать собственное оружие. Через три секунды выстрелит пушка парня, и на руках у Бруэна окажется дело об убийстве. Парень стоял спиной к нему; Бруэн ударил его в основание черепа двумя сцепленными руками, как молотом. Парень повалился на тротуар, скорее всего, потеряв сознание, а Бруэн вытащил свой пистолет, когда девушка попыталась бежать. Он подставил ей подножку, и она растянулась на панели, ушибив руку, выставленную при падении. Бруэн надел на обоих наручники, приказал владельцу магазина позвонить в 101-й участок и сказать, что детективу Бруэну нужна патрульная машина и скорая помощь, затем обратился к толпе зевак, сказав:

— Всё в порядке, расходись, представление окончено!

Не окончено. Ночь ещё только начиналась.

Парня звали Пачо Миравитлес.

С перевязанным лицом он сидел на белом столе в отделении скорой помощи госпиталя имени Вашингтона и не желал говорить с Бруэном. Тот выпаливал вопросы, а врач-интерн маячил рядом, опасаясь, что у парня опять начнётся кровотечение и что он может умереть прямо тут, на столе, и тогда ему придётся отвечать — ему, а не этому здоровенному полицейскому, добивающемуся ответов от пациента, только что получившего тяжелое ранение.

— Почему при тебе было оружие? — добивался Бруэн.

Пачо не отвечал.

— Ты ведь не так глуп, Пачо. Вы, подонки, никогда не носите на себе оружия, если у вас что-нибудь не заваривается. Ну-ка, говори, что замышляется?

— Офицер, — начал интерн, но Бруэн отрезал его: — Не вмешивайтесь, — и снова повернулся к Пачо: — Кто эта девушка?

— Моя цыпочка, — ответил Пачо, видимо, рассудив, что это безопасная почва для обсуждения.

— Как зовут?

— Анита Самора.

— Почему она тебя порезала?

— Она думала, я клеился к другой.

— К кому?

— Девочке, её зовут Исабель Гарридо.

— Ты действительно клеился?

— Нет. Я её брал на крышу, чтобы показать голубей моего брата.

— В такую-то погоду?

— Я и хотел ей это показать. Как все голуби прижимаются друг к другу в клетке. Ну, чтобы согреться.

— Она тоже тебя грела, пока вы там были, Пачо?

— Да ей тринадцать всего! Что я, дурак, что ли, с такими малолетками связываться! Я, правда, просто повёл её на крышу показать голубей. — Он повернулся к интерну. — Ух, там вроде опять потекло под бинтами...

— Офицер, в самом деле, мне бы хотелось...

— А мне бы хотелось узнать, зачем сей молодой человек имел автоматический пистолет 45-го калибра в кармане куртки, доктор. Вы свою работу сделали, остановили кровотечение, такие аккуратные повязочки наложили. Идите-ка теперь отсюда и покурите спокойно.

— Курение вызывает рак, — автоматически сказал интерн.

— Ну так спуститесь в кафе и выпейте чашечку кофе. Или идите к себе в отделение, небось, у вас там забот со своими пациентами хватает, не так ли?

— Парень — тоже мой пациент.

— Я им займусь, вы не беспокойтесь, —сказал Бруэн. — Соблаговолите оставить нас на пять минут, чёрт возьми.

— Я снимаю с себя ответственность, — сказал интерн.

— Вот и славно.

— Я ещё раз предупреждаю, что, если с ним что-нибудь случится, я не отвечаю.

— Да что, по-вашему, может с ним случиться?

— Он может упасть со стола, — возразил интерн.

— Он может с таким же успехом поскользнуться на банановой корке, которые везде валяются.

— Какие банановые корки?

— Да нет тут их, нет! — не выдержал Бруэн, — Ну, пойдите, прогуляйтесь.

— Хорошо, но я не отвечаю, — повторил интерн и вышел.

— Так что скажешь, Пачо?

— Я сказал всё, что могу.

— Скажи-ка насчет оружия.

— Без комментариев.

— Есть разрешение на ношение оружия?

— Сами знаете, что нету.

— Ну, так... Значит, для начала у тебя обвинение в незаконном ношении оружия. А ещё, знаешь, какое обвинение тебе предъявим?

— Больше никакого нет.

— Ошибаешься, Пачо. Есть ещё парочка вещей, очень интересных. Ты держал в руках заряженное оружие и навёл его на твою миленькую подружку, которая тебя порезала и которой будет предъявлено обвинение в нападении первой степени. И тебе можем это обвинение предъявить, по меньшей мере, так как...

— Пушка у меня в руках ничего не значит.

— Э-э, нет, Пачо, значит, да ещё как! Это значит, ты нарушил статью 240 уголовного кодекса. Ты напал на человека с заряженным оружием.

— Я её и не тронул. Я ни разу не выстрелил.

— Ты сунул пистолет ей в лицо. Мы вполне вправе предположить, что ты намеревался выстрелить. Но нападение — это ещё цветочки, Пачо. Ведь мы можем сформулировать обвинение и как преднамеренное убийство. А это совсем плохо для тебя.

— Я никого и не замышлял убивать. Я только хотел припугнуть её. Да всё равно, это у меня была самозащита.

— Ну, всё равно, но мы тут с тобой не суд. Так ведь,