Ты умрешь в Зазеркалье - Юлия Викторовна Лист

class="p1">– Да, я заметил, – буркнул Кристоф. – Но она высылала ему видео, где запечатлела человека, которого он убил. Где оно?

– Видео нет. Возможно, она не держала его на компьютере.

– Ты говоришь, она списывалась с ним только по Телеграму. И только с этого компьютера.

– Судя по тому, что скрины только с экрана этого ноутбука, никаким другим устройством она не пользовалась, – кивнул Эмиль, присев на стол Кристофа и скрестив руки.

– Не люблю, когда ты так делаешь, – пробурчал Кристоф.

– Как?

– Цедишь информацию по капле. Давай выкладывай, раз уж нарисовал «кое-какой портрет». Или опять с этой Редда что-то не так?

– С ней все не так, – мрачно ответил Эмиль.

– Эмиль, ты подозреваешь ее отца в том, что он принуждает дочь спать с ним. Но я не увидел ни одного доказательства. Да, она сообщает тому типу, с которым переписывается. Но это всего лишь слова.

Эмиль опустил голову.

– Мне пробили номер, с которого тот сидел, компания Vodafon, оформлен в апреле на некую Малену Угарте, – сказал Кристоф. – Им почти не пользовались. Ее пытались отыскать, оказалось, паспорт фальшивый.

Эмиль стиснул челюсти, продолжая молчать.

– Или она все же отформатировала диск?

Шеф уставился в пол.

– Эмиль! – Кристоф начал выходить из себя.

– Она не форматировала диск, – выдавил тот. – Я же сказал: даты самых первых удаленных файлов совпадают с датой, когда была собрана система.

– То есть с тех пор, как она купила компьютер, винчестер не меняла?

– Нет.

– Значит, видео не существовало, если ты его не смог найти?

– Когда винт перезаполнен, поверх путей удаленных файлов пишутся новые. И старые пути стираются. Это уже навсегда. – Эмиль отвечал едва не сквозь зубы. Брови его были сведены на переносице, он скрестил руки на груди и постукивал пальцами по плечу.

– Но если судить по переписке, она не так давно записала на видео, как спит с отцом. Да и места на диске оставалось достаточно. Что-то я не пойму тебя, Эмиль.

Шеф молча смотрел перед собой в пустоту. Он весь вчерашний день и всю ночь сшивал, соединял, разъединял факты, обрывки фраз, записи с экрана с оборвышами аудиосообщений, пытаясь понять, что же задумала Аска. Ее собеседник более-менее вырисовался в понятную фигуру. А ее намерения – нет. В конце концов, Эмиль запутался и не хотел этого признавать. Вера поднялась.

– Я озвучу вторую версию, – произнесла она бесцветным голосом. – Эмилю придется смириться.

– Подожди! – нервно вскричал тот. И тише, почти моля, добавил: – Подожди, пожалуйста, Вера. Я еще не все сказал.

– Чего ты еще не сказал? – с недовольством посмотрел на него Кристоф.

Эмиль бросил на Веру полный боли взгляд.

– Эмиль! – прикрикнул на него дядя.

– Тут все не так просто. Когда диск попал ко мне, первое, что я обнаружил: следы червя и тьму удаленных порченых файлов. Все, что ты листаешь сейчас, было скопировано с какого-то другого носителя неделю назад.

– Не понимаю.

– Аску взломали, и все, что она хранила на компе, сгорело к чертям. Но что она делает после того, как возвращается из Мадрида? Это происходит в тот же день, вечером, в одиннадцатом часу вечера. Она подчищает от червя диск, но не форматирует его, а всего лишь слегка сдувает пыль антивирусом. И записывает все заново. Она собирает материал по дому, с разных съемных носителей, – старые фото, фильмы, учебники и, конечно, папку со скринами и аудиозаписями. И предусмотрительно не выходит с этого ноутбука в Интернет, чтобы больше в него никто не мог проникнуть. К полуночи того дня, когда мы с ней встречались в Прадо, она кладет ноутбук в ящик своего стола и больше к нему не притрагивается.

– То есть она хотела…

– Чтобы я воспользовался им, как уликой. Она положила его для меня. Не случайно половины скриншотов нет, нет видео, как она вламывается в каннабис-шоп, нет видео, где она спит с отцом.

– С какой целью она сделала все это? – озадаченно спросил Кристоф. – Я не понимаю ее мотивов.

Шеф промолчал, опять уставившись перед собой пустым взглядом.

– Эмиль!

– Да в том то и дело! – вскричал он. – И я не понимаю! Я не знаю, что она такое, что в ее голове! Что она задумала! Иногда мне кажется, будто она компьютерный вирус!

Эмиль посмотрел на Веру и стал качать головой, словно отрицая что-то.

– Нет, Вера, нет! – Он поднял в ее сторону руку. – Мы просто ее еще не разгадали. Дайте мне немного времени. Здесь что-то есть…

– Эмиль, так нечестно, ты обещал мне, что мы озвучим обе версии. Кристоф должен знать. И, возможно, для Аски это будет единственным спасением. Это одинокий несчастный ребенок, лишенный значимого взрослого, чувствующий себя в окружении хищников. Она отчаянно защищается. И, как любой ребенок, нуждается в поддержке, которой сейчас лишена. Ее отец… он занят своим горем.

Эмиль сел на стул с другой стороны стола и уронил локти на колени. Вера прикрыла веки на секунду, вздохнула и начала:

– Испанской полиции необходимо будет достать все дела с трупами, найденными с алкогольным отравлением в общественных местах Мадрида. Исключить вероятность, что человек, с которым переписывалась Аксель Редда, действительно существовал.

Эмиль посмотрел на нее, с отчаянием вздернув брови.

– Возможно… – Вера сделала паузу. Ей не хотелось мучить Эмиля, но она должна сказать то, что, скорее всего, и было правдой. – Возможно, мадридский номер сотового оформила сама Аска. Она летала в Мадрид по паспорту, оформленному на другое имя. Значит, имеет знакомых, которые могут предоставить ей фальшивые документы. И эти знакомые находятся в Испании.

– Вера, яснее, пожалуйста. – Кристоф занервничал, потому что и она не развеяла тумана, сгустившегося над этой странной девчонкой.

Вера поймала себя на мысли, что пытается оттянуть свой приговор.

– Я хочу сказать, что она, возможно, переписывалась сама с собой. И делала это не потому, что хотела кого-то запутать. Возможно, у нее деперсонализация личности, а на ее почве началась диссоциативное расстройство. Болезнь Билли Миллигана. Мысль, что ее отец что-то делает с ней… это классический комплекс Электры, когда дочь не может отпустить отца и воображает его своим сексуальным партнером. Обижается на него, желает смерти. Ведь она просит того человека убить его! Я уже объясняла Эмилю. Он говорил с учителями Аски, с психологом, который работал с ней после аварии, и с психологом из лицея – обе обеспокоены ее чрезмерной активностью. Аска не пережила, как положено, горе из-за потери матери. Оба психолога твердят одно: их пациентку до сих пор не отпустил синдром Полианны. А это совершенно не вяжется с тем, что довелось видеть нам с