Блеск и ярость северных алмазов - Александр Анатольевич Трапезников

африканского джаза. Многие посетители, ангольцы, бросив свои столики, начали плясать. А когда зазвучала другая музыка и песня, Анна и Александр, не выдержав, тоже пошли танцевать.

Это была кизомба, чувственный парный танец, похожий на танго. Ресторатор крутился рядом с ними и учил их, как правильно делать то или иное движение. Главное, надо танцевать близко-близко, плотно соприкасаясь корпусами. Не терять чувство ритма и полностью довериться партнеру. Они оказались очень способными учениками.

Им нравилась эта кизомба, а электрическая искра между ними вспыхивала теперь постоянно. Их притягивало друг к другу, без всякого электричества и магнетизма. Они импульсивно поцеловались. Хозяин одобрительно кивнул и на ломаном русском языке сказал:

– Без поцелуев в кизомбе никак нельзя, это обязательный элемент танца. Любите джаз?

– Любим. Особенно здесь.

Наверное, он когда-то учился в Советском Союзе. Может быть, на летчика или танкиста. Тогда они поцеловались снова. А потом и со счета сбились. В ресторанчике тоже был спасающий от уличной жары кондиционер. Как и в номере Анны, до которого они добрались пешком в середине ночи. Жара и прохлада. Лед и пламень. Левитация. Нарушение всех правил земного притяжения. Но подлинный полет. Вот первые впечатления от знакомства с ней.

А ведь она тоже назвала его медоедом, словно угадав прозвище, данное Ясеневу подчиненными. Случилось это так. На четвертый день пребывания в Луанде, в местном зоопарке, они остановились перед вольером с одним-единственным жителем. Медоедом.

Он рыскал возле высокой стены, пытаясь найти выход. Потом стал деловито собирать в одно место камни и бревнышки, сооружая горку. Когда она показалась ему достаточной, он вскарабкался на неё и перелез через барьер. А потом утек в неизвестном направлении.

Аня зааплодировала.

– Какой молодец! И ведь до чего соображает! Уникум.

– Если упадешь телом, тебе еще могут помочь встать на ноги, но если упадешь духом – затопчут, – добавил к её словам Ясенев. Ему тоже понравился умный и не сдавшийся, несмотря ни на какие преграды, похожий на росомаху или куницу, относительно небольшой зверек.

Журналистка внимательно посмотрела на своего спутника и сказала:

– Саша, а ведь ты вылитый медоед.

– Тогда ты, Аня, настоящая лиса чернобурка.

– Что ж. Оба относимся к одному классу хищных млекопитающих. Наверное, потому и сошлись.

– Это надо у зоологов спросить. А почему это я медоед?

– Да похожи! Во-первых, окрасом. Темный волос с посеребренными висками и светлой прядью на темени. А во-вторых, характером. Такой же безбашенный и выберешься из любой западни. И всего-всего добиваешься. Стремительно и нежно.

– Разве?

– Уж поверь мне! – ослепительно улыбнулась она, перебросив свой волнующий иссиня-черный «хвост», гриву, через плечо на грудь. – За три жарких дня и три волшебных ночи я успела в том убедиться.

Глава третья

Кровавая оркестровка с черного континента

В Йоханнесбурге Ясенев присоединился к малочисленной делегации ООН и другим участникам «Кимберлитового процесса». Среди них оказался и представитель «Де Бирс» Раймонд Кларк. Группа получилась небольшой, компактной, включая переводчиков всего двенадцать человек. Как раз на три джипа. Решили не ограничиваться только Сьерра-Леоне, а проехаться и по другим африканским странам, где добывались алмазы. По кимберлитовым месторождениям, президентским дворцам, хижинам и воюющим племенам.

Но прежде заручились поддержкой мятежников и сепаратистов. Их пропусками и согласием на невмешательство. Укрепив на капоте флажки ООН и стран – участниц «Кимберлитового процесса», кавалькада в сопровождении правительственной охраны двинулась колесить по дорогам Африки и договариваться с вменяемыми вождями.

Ясенев и Кларк не без удовольствия друг для друга оказались в одном джипе. К ним был еще приставлен местный переводчик Луис. Негр-толмач, чувствуя себя, должно быть, важной птицей, типа страуса, трещал без умолку. Но вообще-то был славным парнем. И как все здесь, практически обожествлял только что избранного президента Мандела.

Англия в лице «Де Бирс» была главным инициатором «Кимберлитового процесса». «АЛРОСА» и «Архангельскую алмазоносную провинцию» представлял Ясенев. В статусе члена рабочих групп он участвовал в различных межправительственных комиссиях, где формировалась внешняя экономическая политика Российской Федерации. Дело было рутинное и скучное, но важное.

«АЛРОСА» являлась лидером российского алмазно-бриллиантового комплекса, а ее деятельность за рубежом представляла собой существенную составляющую экономических отношений России с рядом иностранных государств. Работа Ясенева в составе межправительственных комиссий содействовала повышению авторитета компании, позволяла расширить международные связи на различных уровнях. Важным элементом соглашений являлось то, что финансирование и гарантии под корпоративные обязательства предоставлялись без каких-либо залоговых инструментов.

В феврале между Правительством Российской Федерации и компанией «Де Бирс» был подписан Меморандум о сотрудничестве, в котором устанавливались основные принципы и параметры взаимодействия. Положения Меморандума должны были надежно защищать интересы отечественных производителей драгоценных камней. А также создавать качественно новую основу для дальнейшей интеграции российского алмазно-бриллиантового комплекса в мировое хозяйство и принципиально улучшать стратегические позиции во взаимоотношениях с «Де Бирс».

Одним из разработчиков этого Меморандума с российской стороны был Ясенев. Хотя сама история взаимоотношений «Де Бирс» и Большой Россией насчитывала почти сорок лет. Практика сотрудничества между «АЛРОСА» и «Де Бирс» показала, что если на раннем этапе взаимоотношений основу составляли чисто коммерческие интересы, теперь стали развиваться и научно-технические контакты.

Однако серьезной проблемой для всех без исключения «алмазных игроков» были так называемые «конфликтные» или «кровавые камни». Добывали их в первую очередь в Сьерра-Леоне, Конго, Анголе. Все они были вовлечены в эту кровавую карусель, приносящую прибыль на 100–150 миллионов долларов в год. Эти месторождения контролировались повстанцами. Одних сменяли другие, и так из года в год.

А сама история африканских алмазов, которая была кровавой всегда, вела своё начало со второй половины XIX века, когда всю Южную Африку после открытия крупных месторождений, захватила алмазная лихорадка. Кимберли – так называлось главное месторождение, уже с 1883 года контролируемое британским магнатом Сесилем Родсом. Свою компанию он назвал «De Beers». И через два десятка лет она стала монополистом в алмазной индустрии, что дало ей право диктовать цены на алмазы в прямом смысле этого слова.

Вообще-то в течение нескольких веков Лондон всегда являлся мировым центром алмазной промышленности. Алмазы, впервые найденные в Индии, а то и просто украденные там англосаксами, были проданы именно в Лондоне. В XVIII веке бразильские алмазы также импортировались в Великобританию. Когда были открыты алмазные месторождения в Южной Африке, Англия, используя свое влияние колониальной державы, превратила Лондон в крупнейший центр торговли сырыми алмазами и до сих пор удерживала позицию крупнейшего мирового рынка, во многом благодаря присутствию компании «Де Бирс».

Она не просто краткосрочно повысила продажи рекламируемого продукта, но и кардинально изменила статус товара. Из редкого,