Пятьдесят на пятьдесят - Стив Кавана

не сбиваясь с намеченного для себя пути. В то время как София представлялась ей натуральной катастрофой: регулярные уходы в наркотический штопор, череда пребываний в реабилитационных центрах и кабинетах психотерапевтов и далеко не одно «дружеское вмешательство»[16] по поводу деструктивного поведения. Кейт было приятно сознавать, что она явно представляет невиновного человека, но это осознание лишь усиливало груз навалившейся на нее ответственности.

Бремя доказательства вины вне всяких разумных сомнений лежит на стороне обвинения, но защита в суде ни в чем не повинного клиента, обвиняемого в убийстве, – бремя куда более тяжкое.

Невиновность весит тонну.

– Давайте-ка проясним основные моменты. Хватит уже читать всю эту фигню. У нас сорок один день, чтобы подать ходатайство в суд. Время пошло. Нам нужны материалы обвинения, ходатайства об отклонении исков и ходатайство о разделении процесса. Ну что, псы, какие мысли? – спросил один из блондинов в костюмах. Сосредоточившись на деле, Кейт уже забыла, кто из них кто. Решила, что это вроде как Андерсон.

– Андерсон, не употребляй здесь такие выражения, – ответил ему Скотт. – Мы тут не все псы, здесь присутствует дама.

Да, Кейт не ошиблась – возглавлял эту компашку именно Андерсон, который теперь стрельнул в Скотта взглядом, в котором ясно читалось: «Да ну?»

– Ладно, ладно, – отмахнулся он, – псы и сучка. Так лучше?

Один из мужчин в костюмах протянул к Андерсону ладонь с растопыренными пальцами, по которой тот с удовольствием шлепнул, а другой так расхохотался, что согнулся на стуле пополам. Покосившись вбок, Кейт заметила, что Скотт пытается сдержать смех, хотя и безуспешно.

Она ощутила, как кровь приливает к коже у основания шеи, словно сыпь. Кожа покрылась острыми мурашками и стала чувствительной.

Андерсон наверняка заметил ее реакцию, поскольку выставил перед собой руки ладонями вперед, словно пытаясь остановить мчащийся на него автомобиль:

– Ого, и вправду простите… Я не хотел никого обидеть. Это у нас просто такое чувство юмора – лично к вам это не имеет абсолютно никакого отношения.

Чед, Брэд и Скотт наконец угомонились и извинились с улыбками на лицах – ни в одной из них не было ни капли искренности. Извинились, потому что так полагалось.

– Он и вправду сожалеет, – сказал Скотт.

– И я. И Брэд, – сказал тот, которого, как видно, звали Чед.

– Я тоже, – многозначительно добавил Андерсон, борясь с очередным приступом смеха. Брэд, который, похоже, соображал чуток побыстрей Чеда, прикусил палец, чтобы не фыркнуть.

– Простите, я вовсе не это имел в виду. Я хотел сказать, что тоже сожалею. А не хэштег «Я Тоже», – добавил Андерсон, изображая пальцами кавычки[17].

– Может, двинемся дальше? – предложила Кейт.

Мужчины выпрямились, теперь уже немного обеспокоенные тем, что обидели Кейт. С нее уже было достаточно всего этого дерьма. Ей просто хотелось выбежать из комнаты, чтобы куда-нибудь пойти и успокоиться, пока она не успела сказать что-то, о чем может впоследствии пожалеть. Брэд, Чед и Андерсон были старшими по должности за этим столом, и она крепко держала этот факт в голове, так что даже прикусила язык, чтобы с него случайно не сорвалось бранное слово.

– Да, вы совершенно правы. Давайте продолжим. Простите, как вас там зовут, еще раз? – ответил Андерсон.

– Кейт.

– Простите, Кейт. Пожалуйста, поделитесь своими соображениями, – попросил он.

В комнате повисла пауза весом в пятьсот фунтов. Достаточно плотная и глубокая, чтобы утопить человека.

– Я успела уже много прочесть об этой семье. Ситуация там всегда была непростой – может, и не более непростой, чем во многих других семьях, но, что бы там ни происходило в этом доме, София пострадала больше всех. Она просто развалина. Серьезные проблемы с психическим здоровьем, попытки суицида, наркотическая и алкогольная зависимость, непроходящие проблемы с самоувечьями… Обвинению будет проще убедить присяжных в том, что София могла сорваться и убить своего отца.

Воспользовавшись секундной паузой, Кейт оглядела сидящих за столом.

Смешки и ехидные полуулыбочки исчезли. Скотт и блондины в костюмах слушали – серьезно слушали. То, что Кейт собиралась сказать, звучало безумно, но она была уверена, что это может сработать. Ей просто требовалось достаточно поверить в себя, чтобы высказать это вслух.

Скотт заметил:

– При раздельных судебных слушаниях мы не знаем, какой из процессов окружной прокурор назначит первым. Возможно, сначала они рассмотрят дело Софии, и если ее признают виновной, то Драйер удовлетворится всего одним скальпом – может, и не рискнет преследовать Александру. Но у нас нет способа добиться этого. После того как будет удовлетворено наше ходатайство о раздельных разбирательствах, мы не сможем диктовать, какое из них проводить первым.

Брэд, Чед и Андерсон одобрительно кивнули Скотту, а затем начали просматривать свои записи.

– Вы меня не поняли. Я предлагаю не разделять слушания, – сказала Кейт.

Скотт выглядел так, словно получил по физиономии. Голова у него откинулась назад, он нахмурился, а на лбу появились морщины.

– В каком это смысле не разделять слушания? Поскольку обвиняемые обвиняют друг друга, мы должны попытаться – иначе они просто подорвут доверие к самим себе, тыча пальцем друг в друга. Вдруг Александра решит не давать никаких показаний, а София будет свидетельствовать против нее – тогда нам крышка, – сказал Скотт.

– Это может сработать только в том случае, если Александра все-таки решит давать показания, – возразила Кейт. – Взгляните на это с другой стороны. В отдельном судебном процессе мы должны опровергнуть свидетельства, предоставленные прокурором. А в случае с совместным слушанием нам нужно победить только Софию – психически неуравновешенную наркоманку с длинной историей насилия. Александра – молодая женщина-профессионал, с безупречным послужным списком, которая абсолютно убедительно утверждает, что не имеет никакого отношения к убийству. Она не свидетельница, а просто мечта. Четко формулирующая свои мысли, заслуживающая доверия, искренняя.

– Это чертовски рискованно, – заметил Андерсон.

– Знаете старый анекдот про двух фотографов-анималистов, которые спугнули льва на африканской равнине? Тот, кто оказался ближе ко льву, мигом стащил сапоги и переобулся в адидасовские кроссовки. Другой фотограф говорит ему: «Да ты и в кроссовках льва не обгонишь». А первый ему и отвечает: «К черту льва! Я должен обогнать ТЕБЯ!»

* * *

Совещание продолжалась еще час, в течение которого сидящие за столом перебрасывались юридическими принципами и стратегиями. И наконец все уже были готовы разойтись, чтобы изложить свои замыслы в письменном виде. Причем не только представить свои стратегии Леви, но и высказать критические замечания в адрес стратегий своих коллег, как это всем было предложено. Все теперь зависело от документа, который Кейт предстояло составить. Завтрашняя встреча с Леви была ее шансом занять второе кресло в