В лесу - Тана Френч

воспаления нет. Это произошло после наступления смерти, без всяких сомнений.

Я ощутил, как мы, все трое, передернулись – никто не желал смотреть на это, сама мысль казалась чудовищной, но Купер лишь удивленно глянул на нас и остался стоять на своем месте в изголовье патологоанатомического стола.

– Что за посторонний предмет? – спросила Кэсси.

Внимательно и бесстрастно она смотрела на горло Кэти.

– Внутри влагалища мы обнаружили частицы земли и две небольшие деревянные занозы, одну обугленную, другую покрытую тонким слоем прозрачного лака. Полагаю, это предмет длиной не менее четырех дюймов, один или два дюйма в диаметре, изготовленный из дерева и покрытый лаком, а кроме того, долго находившийся в использовании, поскольку края у него не острые и к тому же есть след обгорания. Рукоять метлы или что-нибудь в этом роде. Царапины разрозненные и ярко выраженные – следовательно, предмет ввели один раз. Я не обнаружил ничего, что свидетельствовало бы о насильственном введении пениса. В анальном отверстии и во рту следы насильственных действий сексуального характера отсутствуют.

– Значит, и телесных жидкостей нет, – угрюмо заключил я.

– Под ногтями также не найдено ни крови, ни кожи, – с мрачным удовлетворением добавил Купер. – Конечно, анализ еще не завершен, но я бы советовал не возлагать лишних надежд на образцы ДНК.

– Вы осмотрели тело? Семенной жидкости нигде нет? – спросила Кэсси.

Купер наградил ее суровым взглядом, ответом не удостоил.

– После смерти телу придали позу, в которой его и обнаружили, то есть уложили на левый бок. Вторичной синюшности не наблюдается, значит, она пролежала в этом положении не менее двенадцати часов. Воздействие насекомых умеренное, поэтому предположу, что тело находилось в закрытом пространстве или, возможно, его плотно во что-то завернули и оно долго пролежало в таком виде. Разумеется, все это будет отражено в отчете. Ну а пока… У вас остались вопросы?

Нам явно, хоть и вежливо, указывали на дверь.

– Время смерти известно? – спросил я.

– Если знать время последнего приема пищи, то можно с уверенностью полагаться на содержимое желудочно-кишечного тракта. Всего за несколько минут до смерти она съела шоколадное печенье, а плотно поела – пища почти переварилась, но в блюде точно присутствовала фасоль – где-то от четырех до шести часов до смерти.

Тост с консервированной фасолью примерно в восемь вечера. Кэти умерла между полуночью и двумя часами, плюс-минус. Печенье она взяла либо на кухне в доме Девлинов, либо же из рук убийцы.

– Мои ребята закончат с телом через несколько минут, – сказал Купер. Он с торжественным видом поправил голову Кэти. – Это на тот случай, если вы захотите сообщить родным.

* * *

Выйдя на улицу, мы переглянулись.

– Давно я на вскрытия не ходил, – тихо проговорил Сэм.

– Теперь вспомнишь почему, – сказал я.

– После наступления смерти… – Нахмурившись, Кэсси невидяще смотрела на здание. – Что у этого урода вообще в голове?

Сэм отправился рыть информацию насчет шоссе, а я позвонил в наш временный штаб и попросил двух помощников отвезти Девлинов в морг. Мы с Кэсси уже видели их первую реакцию на новости, повторять нам не хотелось, да и не требовалось, а если что и нужно было, так это поговорить с Марком Хэнли.

– Вызовем его к нам? – спросил я уже в машине.

Ничто не мешало нам побеседовать с Марком прямо в сарае для археологических находок, но мне хотелось встретиться с ним не на его территории, а на нашей, отчасти чтобы отомстить за мои испорченные ботинки.

– А как же, – ответила Кэсси. – Он сказал, им всего несколько недель осталось работать? Если я раскусила Марка, то самый быстрый способ развязать ему язык – это заставить потратить впустую рабочий день.

По пути мы составили для О’Келли длинный список доводов, которые, как нам кажется, исключают причастность сатанистов Нокнари к смерти Кэти Девлин.

– И не забудь “поза жертвы не свидетельствует о ритуальном убийстве”, – напомнил я.

За рулем снова сидел я, поскольку моя тревожность никуда не делась, и не будь у меня какого-нибудь занятия, я всю дорогу до Нокнари курил бы.

– “Также отсутствуют тела принесенных в жертву животных…” – записала Кэсси. – Неужто он так и скажет на пресс-конференции? “Цыпляток со свернутой шеей мы не обнаружили”?

– Спорим, что так и скажет? Уж он ни перед чем не остановится.

Обмыв косточки Куперу, мы позвонили ему, и пока говорили с ним, погода изменилась – дождь весь вылился, и горячее щедрое солнце принялось сушить дороги. На деревьях возле парковки блестели капли, и, выйдя из машины, мы вдохнули новый, промытый воздух, напоенный запахами земли и листвы. Кэсси стянула свитер и повязала его на талии.

Археологи, собравшиеся в низинной части территории, ловко орудовали мотыгами, лопатами и тачками. Куртки трудяги побросали прямо на камни, а некоторые даже футболки скинули. Видимо, за вчерашним унынием последовала реакция, сегодня все они пребывали в легкомысленном настроении. Из переносного магнитофона на полную громкость орали Scissor Sisters, и археологи, размахивая в такт мотыгами, подпевали. Одна из девушек держала лопату словно микрофон. Трое устроили водяную битву – бегали и поливали друг дружку из бутылок и шланга.

Мэл подкатила тачку с землей к огромной куче выбранного грунта и, ловко упершись в тачку бедром, перехватила рукоятки и высыпала землю. Когда она возвращалась, в лицо ей угодила струя воды из шланга.

– Придурки! – завопила она, бросила тачку и погналась за миниатюрной рыженькой девушкой, которая держала шланг.

Рыжая завизжала и метнулась в сторону, но споткнулась о свернутый шланг, так что Мэл ухватила ее за шею, и они принялись выдирать друг у дружки шланг. Девушки хохотали и брызгались, а струя воды дугой выгибалась в разные стороны.

– О, зашибись, – воскликнул один из парней, – лесбийские игрища.

– Где мой фотик?

– Это чего у тебя, засос, что ли? – завопила рыжая. – Чуваки, у Мэл засос на шее!

Взрывы смеха и ликующие возгласы.

– Да пошла ты! – со смехом заорала пунцовая Мэл.

Марк что-то сказал им – похоже, осадил, на что получил в ответ: “Ах какие мы нежные!” После все, стряхивая с волос капли воды, вернулись к работе. Я неожиданно ощутил укол зависти – я завидовал их раскрепощенной свободе, визгам и возне, тому, как они обливаются водой из шланга и стучат мотыгами, их разложенной сушиться на солнце грязной одежде, их практичной уверенности.

– А что, ничего себе ремесло, – сказала Кэсси, запрокинув голову и улыбнувшись в небо.

Когда археологи заметили нас, они один за другим опустили инструменты и уставились на нас, ладонями заслоняясь от солнца. Мы направились к Марку, а все остальные так и стояли, не сводя