Карамельные дюны - Алина Егорова

за то, что она не убиралась из квартиры. О том, что квартира принадлежит Майе, он думать не хотел — от сильных чувств Снегирев обезумел и был одержим собственным эгоизмом. «Я хочу, я заслужил, у меня одна жизнь!» — клокотало в его мозгу.

Сергей так часто и подробно представлял себе гибель супруги, что уже почти поверил в свою причастность к ее убийству. Но умом он все-таки не тронулся и знал, что Майю не убивал, разве что во сне. Но сны, слава богу, под статьи уголовного кодекса не попадают.

Внезапно в его замученную голову пришла идея. Высокий, атлетического телосложения, светловолосый зеленоглазый мужчина. В последнее время он несколько раз попадал в его поле зрения. Теперь он вспомнил, где видел этого человека, — он появлялся всегда там, где бывала Майя.

Блондин ждал его жену у дверей радиостанции. Потом они вместе уехали, правда, на разных машинах: он на своей, Майя на своей. «Любовник», — подумал Сергей и брезгливо поморщился, наблюдая за сладкой парочкой. Движимый желанием уличить жену в неверности, он стал за ней следить. Сергей хотел реабилитироваться на ее порочном фоне: вот, мол, с какой шалавой жить приходится, хочешь не хочешь изменять начнешь. «И тогда, в новогоднюю ночь, он ошивался около „Доминики“. Майя решила не знакомить ухажера с компанией, постеснялась. Старательно изображала из себя порядочную женщину. Голубки договорились встретиться за пределами ресторана, чтобы не попасться на глаза знакомым. А что, если свалить все на него, и врать ничего не придется?» — Сергей улыбнулся своим мыслям. Его обрадовали перспектива мести любовнику жены и шанс выпутаться самому.

На следующем допросе Сергей детально описал Алекса, рассказал все, что о нем знал и где видел. Возникло ощущение, что следователь ему не поверил. Но это было не столь важно: наверняка его показания проверят, а там — как повезет. Может, зацепят того типа. Во всяком случае доставят ему массу беспокойства.

— Снегирев заявил, что в новогоднюю ночь его жену поджидал около «Доминики» любовник. Вот, — Атаманов протянул фоторобот, составленный со слов Сергея.

Сыщики взглянули на ничем не примечательную физиономию молодого мужчины: высокий лоб, коротко стриженные светло-русые жесткие волосы, самые обычные губы средней величины… Особенными у незнакомца были глаза: зеленого цвета, глубоко посаженные, что делало их выразительными.

— Наш друг видел этого молодца около Майи не однажды. По его словам, любовник приезжал к ней на работу и поджидал в машине, белой «Шкоде». Номер Снегирев не запомнил. Носов, — обратился майор к Александру, — подключайся. — Атаманов вручил ему материалы и счел совещание законченным.

* * *

В запутанном деле Любавиной, в котором сыщики не знали, какие версии строить, стало кое-что проясняться. Преступник находился рядом и не собирался скрываться, так как деваться ему было некуда, и мотив имел до скуки банальный. Такой вывод напрашивался сам собой, когда оперативники получили детализацию вызовов с мобильного телефона Ирины Яцкевич.

Ничего особенного на первый взгляд в списке абонентов не было: звонки подругам, родственникам, в парикмахерскую, поликлинику, химчистку… Но один из номеров показался подозрительным. Это был звонок в службу заказа такси. Внимание сыщиков привлекла дата и время вызова — без четверти два ночи первого января.

В результате несложных следственных мероприятий было установлено, что в начале третьего такси остановилось около Польского парка, где в него села Ирина Яцкевич и доехала до дома.

— Вот и объяснение, откуда в руке Любавиной взялся плюшевый заяц, — объявил Атаманов. — Ирина убила соперницу и сунула ей ее же подарок, преподнесенный Камилу. Поступок глупый, но вполне понятный: Ирина действовала под влиянием эмоций и не думала о последствиях. Эта мягкая игрушка была символом нежных чувств между Камилом и Сонатой, и Ирина хотела от нее не просто избавиться, а вернуть дарительнице, чтобы та убралась из их с мужем жизни вместе со своими подношениями.

— Жаль ее, настрадалась при муже-бабнике, — посочувствовал Юрасов.

— Жизнь вообще штука несправедливая, — заметил Андрей.

Когда приехали за Ириной, она ни о чем не спрашивала, молча собралась и спустилась во двор, чтобы сесть в служебную машину.

На вопросы следователя женщина отвечала односложно и все время о чем-то думала. Красноречие к Яцкевич вернулось лишь на второй день, когда следователь вызвал ее для повторной беседы.

— Как вы объясните свое присутствие в Польском парке в новогоднюю ночь? — Валентин Мостовой начал разговор с тех же вопросов, которые задавал в прошлый раз и на которые не услышал внятных ответов.

— Я пришла, чтобы поговорить с Сонатой. Хотела попросить ее оставить моего мужа в покое. Она молодая, привлекательная и легко найдет себе другого мужчину. А мне в моем возрасте уже ничего не светит.

— И что же, разговор состоялся?

— Нет, я не успела. Ее убили.

— Действительно, такой факт имеет место. Может, вы знаете, кто это сделал? — в голосе следователя Ирина услышала сарказм, но ее это не смутило.

— Знаю. Я его видела.

Народ праздновал начало года. Взрывались петарды и мерцали огни фейерверков, раздавались хмельные голоса, визги и смех. Ирина стояла в Польском парке, недалеко от «Доминики», и поджидала Сонату. Из услышанного телефонного разговора Камила Ире стало известно, где будет в эту ночь Любавина. Как выглядит Соната, она знала — видела ее фото в домашнем компьютере мужа. В том же разговоре по телефону разлучница обмолвилась, что надолго в ресторане не задержится.

Но «надолго» — понятие растяжимое. Ира замерзла и, махнув рукой на свою затею, собралась ехать домой, как вдруг в дверях «Доминики» появилась ее соперница. Дама вышла на аллею и направилась в глубь парка. Она остановилась рядом с беседкой и оглянулась, кого-то высматривая. Из беседки вынырнул молодой мужчина спортивного вида. Было видно, что они знакомы и у них была назначена встреча. Молодые люди прошли немного вперед, к заснеженным кустарникам. Ирина услышала сдавленный женский крик и видела, как Соната повалилась в сугроб. Мужчина наклонился к ней и, озираясь по сторонам, спешно удалился.

— Наверное, нужно было подойти к ней, но я ужасно испугалась. Сама не помню, как я выбралась из парка и вызвала такси. Потом, придя домой, чтобы успокоиться, я выпила много вина, после чего провалилась в глубокий сон и проспала до вечера. Мне казалось, что весь этот кошмар приснился — до того он был чудовищным. Но когда к нам в дом явились ваши сотрудники, пришлось признать, что все произошло наяву.

— Почему вы об этом не рассказали сразу?

— Не знаю, — Ирина потупила глаза и добавила: — Боялась очень.

— Хорошо, допустим, все было так, как