Дочь за отца - Владимир Григорьевич Колычев

толстенький краснощекий лейтенант и долговязый костлявый старшина с автоматом на плече.

— Вы милицию вызывали? — спросил лейтенант, внимательно глядя на Степана.

— Капитан милиции Круча. Начальник уголовного розыска по району Битово города Москвы.

— Москвы?

— Бандитов наших убили.

— Ваших?

— Наших. Человека убили, здесь прятались.

— А вы их нашли?

— Участковый ваш звонил хозяину дома, спрашивал про гостей. Мы звонок перехватили, подъехали вот.

— Фамилия участкового?

— А это важно? — удивленно спросил Степан.

— Сейчас все важно… — лейтенант озадаченно рассматривал оперов.

И сам Круча внушительной внешности, и его ребята производили не менее сильное впечатление, уж не бандиты ли они?

— Ну тогда представьтесь, лейтенант!

— Пятченков я, старшина Титков… На удостоверения ваши можно взглянуть?

Степан кивнул, предъявил удостоверение, Комов показал, Кулик, Лозовой. Старший наряда внимательно изучил документы.

— А командировочные удостоверения?

— Какие командировочные удостоверения? В десять вечера сигнал поступил, мы ноги в руки и сюда. Канцелярия закрыта была.

— Ну, хорошо… Трупы, говорите?

— Бурнаков, Буслаев, Драчев. Драчев застрелил Бурнакова, Буслаева, когда они спали, а потом застрелился сам.

— Так что, убийца уже установлен? — с чувством облегчения спросил Пятченков.

— Ну, если вашего следователя устроит оставленная картина, то да.

— Кем оставленная?

— Убийцей. Настоящим убийцей. Кстати, картина эта у него хорошо получилась. След, правда, на лбу остался.

— Какой след?

— Прошу! — Степан кивком указал на крыльцо.

Пятченков оставил старшину во дворе, а сам вошел в дом. Ему хватило трех минут. Из дома он вышел, с жадностью вдыхая свежий воздух.

— Там еще порохом пахнет!

— И кровь не совсем свернулась. Не больше часа прошло, — кивнул Степан.

— А вы давно подъехали?

— Ничего у тебя не получится, лейтенант, — усмехнулся Комов. — Мы чистые, на нас пороховых газов нет, и микрочастиц крови тоже…

— Это вы о чем?

— Не надо вопросы задавать, Пятченков, — хмыкнул Кулик. — Это у тебя плохо получается. Выглядишь глупо… А по соседям можешь походить, может, кто что видел.

— Проститутки здесь могли быть, — сказал Лозовой. — Может, они тут в чем мать родила из дома выбегали. Среди ночи.

— Проститутки?

— Ага, догоняй! — неприязненно фыркнул Комов.

— Кто у вас тут проститутками занимается? — спросил Степан, обращаясь к лейтенанту.

Но ответил ему старшина.

— Живодер у нас здесь всем занимается, — негромко сказал он.

— Местная братва?

— Проститутки, наркота, рэкет…

— А почему Живодер?

— Да кошек в детстве мучил, так и осталось прозвище. Сейчас он с людей кожу снимает, — совсем не весело усмехнулся Титков.

— А кто у вас тут, на этом участке, участковый? — спросил Комов.

— Зубьев его фамилия, капитан Зубьев.

— Любит это дело? — Федот щелкнул себя пальцами по горлу.

— Ну, в общем, да, — усмехнулся старшина, косо глянув на него.

— Где он живет?

— Да здесь, недалеко.

Титков назвал адрес, и Комов выразительно глянул на Степана. Не их это дело, не важно, как погибли битовские бандиты, но не стоять же сложа руки.

— Так, погодите, а куда это вы собрались? — спохватился Пятченков. — Вам сейчас здесь нужно находиться. И участковый — это наша компетенция!

— Зубьев сам должен подойти, — кивнул Степан.

Но сначала подъехала следственно-оперативная группа, на «уазике», без собаки. Один следователь, один криминалист, один оперативник — и все.

— Следователь прокуратуры Федосов! — представился средних лет мужчина с бодрым живым взглядом.

Степан кивнул, предъявил удостоверение. Хорошо хоть из прокуратуры следователь, а то могли милицейского подключить или даже дознавателя. К сожалению, такое вполне возможно.

Следователь не стал никого слушать, сначала зашел в дом, осмотрел трупы, оценил общую картину, только тогда вышел к Степану.

— Интересная ситуация, у вас дело открылось, у нас закрылось.

Степан в двух словах объяснил причину своего появления здесь.

— И кто ваше дело закрыл?

— Можете взять нас на экспертизу. Стреляли через глушитель, обратный выброс пороховых газов особенно сильный, можете взять смывы с рук, смывы с одежды.

— Ну, на одежде порох мог остаться, — усмехнулся Комов, тронув пальцем заплатку на своей куртке. — Кокон почти в упор стрелял.

— Кто такой Кокон?

— Кокон — это двадцать два трупа. За два дня… Как вам, товарищ Федосов, такое Чикаго?

— Чикаго, — кивнул Степан. — Наши покойнички ранее убили московского бандита, московские бандиты наехали на наших битовских бандитов, в результате двадцать два трупа.

— Это имеет какое-то отношение к нашему делу? — сухо спросил Федосов.

— А если это Турман выследил Верзилу? — Степан вопросительно глянул на Комова.

— И спросил?

— И спросил.

— У Турмана договор с Сафроном.

— Договоры на то и существуют, чтобы их нарушать.

— Может, и Турман.

— А может, и Сафрон.

— Может, и Сафрон.

— Насколько я понимаю, один бандит убил своих товарищей и застрелился сам, — сказал Федосов.

— Вам видней! Вы следователь, убийство ваше.

— Самоубийство.

— Как вам угодно… Нам бы свидетельство о смерти граждан Бурнакова, Буслаева и Драчева… Это чтобы два раза не ходить, — немного подумав, сказал Степан. — И дело закрыть. В связи со смертью обвиняемого.

— Вам придется немного подождать.

— Подождем, — кивнул Степан, глядя, как открывается калитка.

Он ждал судмедэксперта, который запаздывал, а появился высокий в мешковатой форменной куртке капитан. На улице начало марта, а он в легких туфлях со стоптанными задниками. Нездоровый цвет лица, мешки под глазами, хмурый взгляд. Он с таким кислым видом смотрел на жизнь, что Степану вдруг захотелось ну очень сладкого чаю.

— Участковый уполномоченный Зубьев! — представился он, приложив ладонь к затасканной до неприличия шапке.

Федосов поморщился и отвернул голову, так дыхнул на него перегаром Зубьев. И еще от него воняло гнилыми, к тому же нечищеными зубами.

— Это ведь ты, Зубьев, вчера Веретенцеву звонил.

— Ну, звонил…

— Я с тобой вчера разговаривал. Капитан Комов, старший оперуполномоченный… Убили твоих бандитов!

— Почему моих? Почему бандитов? — Зубьев смотрел и на Федота, и на лавочку возле дома одновременно.

Так хотелось ему присесть, хотя бы перевести дух, а еще лучше немного поспать. А тут дела, дела.

— Если ты этих ребят в чем-то заподозрил, значит, не все с ними чисто.

— Ну да, мутные они какие-то. И не местные. А у нас порядок, всех неместных проверять.

— Кто дал телефон Веретенцева?

— Кошельников дал.

— Это он так назвался, Кошельниковым?

— Зачем назвался? Я паспорт его смотрел.

— И как паспорт, ничего подозрительного?

— Новенький паспорт, хрустящий, краской типографской пахнет. Хорошо пахнет. А печать несвежая. Вроде и настоящая, но не свежая…

— Это ты правильно сделал, что Веретенцеву позвонил. Мы этих ребят уже давно ищем.

— Что-то натворили?

— Убийство.

— Бандиты?

— Ты мне вот что скажи, Зубьев, девочки с ними были?

— Были.

— Ты их видел?

— Одну видел.

— Знаешь ее?

— Наташка Рыжова.

— Чем она занимается?

— Тем и занимается, — фыркнул Зубьев.

— Проститутка?

— Мишка Темкин у них сутенер.

— Знаешь его?

— И Наташку знаю, и Мишку знаю.