Welcome to Hollywood - Сергей Skolorussov

друг перебрал или находится под кайфом. Но через три дня Фрэнк Коуэн был найден мёртвым в своей постели. Никаких насильственных действий на его теле обнаружить не удалось. Он спал один в запертой на замок спальне. Окна закрыты, а дом находился под усиленной охраной. В комнате не было ни ядов, ни лекарств, ни наркотиков. Вообще ничего опасного для жизни. Заключение врачей гласило: причиной смерти стал инсульт. Я бы мог только сожалеть о смерти товарища. Но, как вы понимаете, его звонок не выходил у меня из головы. Вдобавок, через некоторое время, я заметил слежку. Сначала подумал, что это из-за звонка. Но потом пробил номер телефона, с которого он звонил мне домой и выяснил, что этот телефон ему одолжил случайный человек в туалете ночного клуба. То есть звонок был безопасным для прослушки. Тогда по какой причине за мной установили наблюдение? Вот тогда мне и стало понятно, что полиция связана с Муленбергом. О звонке я сообщил только дознавателю. Именно после этого мне захотелось узнать, кто такой этот Пол Муленберг. И я стал собирать сведения о нём.

– Извините, но кто он такой? – спросил Уилл.

– Муленберг? Хозяин этой гостиницы и казино. Его отец эмигрировал из Германии в 1945 году. Денег у него всегда водилось валом. Откуда – одному богу известно. Или скорее – чёрту. Никто никогда не интересовался их происхождением. Одним из приобретённых им активов как раз и стала эта гостиница. Но у Пола было ещё три старших брата. Поэтому он стал наследником лишь малой части всего папашиного богатства. Отец умер в девяносто восьмом году и первые двенадцать лет Пол не шибко-то и процветал. Но после десятого года его дела резко пошли в гору. Я собрал обширнейшее досье на этого гавнюка. Но мне в этом деле постоянно мешали. Полиция меня перестала привечать, хотя до этого знаменитого Джо Вига принимали с распростёртыми руками везде. В итоге они вообще прекратили со мной общаться и пускать на порог, утаивая любую информацию. А в один прекрасный день меня выгнали и с работы. Якобы, я потерял профпригодность, и рейтинг моих материалов перестал соответствовать высоким требованиям СМИ Лос-Анджелеса. Я понимал, что за всем этим стоят интересы Муленберга. Только доказать ничего до поры до времени не мог. Чем дальше я влезал в это дело, тем сильнее сгущались тучи над моей головой. В конце концов они взорвали мою машину. В ней находились: моя жена, дочь, сын и младший брат, приехавший ко мне накануне. Как они его приезд проморгали – я не знаю. Он не был женат и работал по контракту геологом в Африке. Там и жил последние 7 лет. О нём никто, абсолютно никто в моём окружении не знал. Наши родители погибли в автокатастрофе, когда мне исполнилось двадцать. Другие родственники у меня отсутствовали. Поэтому никто не сомневался, что в машине не я, а мой младший брат. Он очень походил на меня. Я был занят и не хотел ехать в ресторан. И тогда брат вызвался отвезти мою семью вместо меня. Когда они сели в автомобиль, раздался взрыв. Я всё видел из окна. Рвануло с такой чудовищной силой, что из окон вылетели стёкла. Меня волной отнесло к чёрному входу. И тогда я подумал, что уже ничем не смогу помочь своим родным. А вот отомстить Муленбергу, кроме меня некому. Поэтому собрал всё, что мог унести с собой, натянул бейсболку на глаза и незаметно выбрался из дома. Благо, что все соседи выбежали на улицу, и их внимание было приковано к последствиям взрыва. С тех пор я живу инкогнито, собирая компромат на этого уродца.

Я обратила внимание на схемы и фотографии людей, которые густо пестрели на стене.

– Да. Это один из итогов моей работы. Я собрал список людей, которые напрямую зависят от хозяина этого отеля. Ему удалось подчинить себе все криминальные группировки Калифорнии. Они верно ему служат.

– Но обычно национальные криминальные группы воюют друг с другом.

– В этом одна из главных загадок феномена Муленберга: как и для чего он их подчинил? Почему они готовы умереть ради его интересов? Это мне до конца не понятно. Явно, что здесь задействованы не только деньги. Чисто денежный интерес часто приводит к непредсказуемым последствиям. Многие из участников такой зависимости иногда сами пытаются подчинить себе все денежные потоки. Но в данном случае мы наблюдаем безоговорочное подчинение мафиозных кланов одному человеку, выросшему в совершенно другой среде. Это для меня нонсенс, удивительное явление, полное несоответствие обыкновенной реальности. Такое ощущение, что они физически зависят от него и сдерживающим фактором продолжения их зависимости является смерть, а вовсе не деньги. Но как устроен этот механизм для меня по-прежнему волнующая тайна, покрытая абсолютным мраком. Вы о чём-то хотите меня спросить? – обратился он к Уиллу.

– Да. То есть нет. Вообще-то, да.

– Спрашивайте.

– Это наша реальность? Я имею в виду традиционную реальность, в которой мы родились и живём. Или это голливудская реальность?

Вопрос озадачил бородача. Он явно был не готов к нему. Хмыкнув, журналист удалился, выдвинул из-под топчана ящик и стал в нём рыться. Я съездила «подруге» локтем в живот. Не скажу, что Уиллу стало больно – под платьем у него была броня из пачек долларов. Тем не менее он на меня уставился с явной обидой. Пришлось пояснить:

– Ты идиот?

– Что?

– Идиот?

– Сама идиотка.

Пришлось перевести разговор в более глубокое интеллектуальное русло:

– Зачем ты его спросил о реальности?

– И что такого? Полчаса назад нас чуть не убили. Должен же я знать – это реальная опасность или ложная?

– Так он тебе об этом и сказал.

– А почему нет?

– Потому! Потому что ты идиот!

– Сама идиотка!

– Прекрати называть меня «идиоткой».

– Ты первая начала.

– Потому что ты заслужил.

– Идиотка!

Пришлось объяснить на пальцах:

– Только идиот может задать такой вопрос. Представляешь, ты идёшь по Сан-Хосе, а тебя спрашивают: «Это реальный мир, или это мир Бродвея?»

– Я не так спрашивал.

– Так! Так! Слава богу, что ты спросил этого несчастного. Да к тому же здесь, в подвале. А иначе…

– Что иначе?

– Иначе ты уже находился бы на пути в психушку.

– Как сказать. Простого человека я бы и не спросил. Но Джонатан умный и весьма образованный чел. К тому же он рассказывает очень нереальные вещи. Совершенно нереальные. Наверняка, он что-то знает. Может он актёр, которого к нам специально подослали?

– Ага! Делать им больше нечего! Расставили дорогостоящие камеры, задействовали многолюдную массовку,