Лен Дейтон - Только когда я смеюсь

– Поставьте их себе на кровать, – посоветовал наш приятель.

– Но я не могу принять такой подарок, – пыталась сопротивляться я.

– Я настаиваю.

– Спасибо, – тихо сдалась я и поставила игрушки на пол, где они стояли, почти касаясь головами стойки бара, как парочка детей, ждущих, когда их наконец заберут домой.

– Приятно было с вами познакомиться, – заключил толстяк. – Вы придете еще на этой неделе?

– Может, заскочу завтра, – неопределенно сказал Сайлас.

– Меня зовут Эрик Добрый. Добрый по имени и по характеру. Иногда меня зовут Счастливчик Эрик.

– Вы счастливчик? – спросила я его. В конце концов, он же купил мне этих чудовищ.

– Друзья думают, что да, – ответил он, затягивая узел галстука с такой силой, будто хотел задушить себя. Затем отпустив галстук, он улыбнулся с облегчением. – Мои друзья считают, что такому простаку, как мне, должно невероятно везти, чтобы оставаться платежеспособным. – Он опять рассмеялся и радостно шлепнул Сайласа по руке. – Спросите меня в баре. Я всегда здесь. Если я буду наверху в своем кабинете, я спущусь к вам.

– Хоккей, – ответил Сайлас.

– Спасибо, что зашли, – поблагодарил толстяк. – Не забудьте игрушки.

– Не забуду, – пообещала я.

Я взяла их и вручила Сайласу. Сайлас кисло улыбнулся и пошел к выходу из бара, сопровождаемый всеобщим вниманием окружающих.

Получив пальто в гардеробе, Сайлас обратился к швейцару:

– Этот парень в баре, Берт, он что, новый член?

– Да, полковник, он здесь месяца два. А ведет себя, как хозяин, сэр.

– А что ты о нем знаешь?

– Видите ли, сэр, – сказал швейцар. – Мы с вами старые знакомые, простите, что напоминаю вам. – И он немного помолчал в нерешительности. – Он не тот парень, с которым такой джентльмен, как вы, может играть в карты. Вы понимаете, что я имею в виду, полковник Лоутер.

Сайлас сунул ему в руку скомканную фунтовую бумажку со словами:

– Конечно, понимаю, Берт. Конечно.

Швейцар Берт отнес игрушки в машину, поставил их рядом с водителем и отдал нам честь. Сайлас обратился ко мне:

– Счастливчик Эрик, да? Мелкий воришка.

– Откуда такая уверенность?

– Я их нюхом чувствую, – пояснил Сайлас. – И знаешь, есть такие с острым нюхом, которые и меня могут вычислить. Но ради приличия…

– О нет, милый, – возразила я.

Сайлас повел плечами, и какое-то мгновение мы оба молчали.

– В Честер, – приказал шоферу Сайлас, и его черный гладенький «роллс» мягко скользнул в ночь.

Я тронула Сайласа за руку, он наклонился и поцеловал меня.

– Ты счастлива? – спросил он.

– Прекрасно, – сказала я.

Мы миновали дворец Сент-Джеймс и повернули на Пиккадили. Стражи не было, но несколько маленьких окошек светились. Я пыталась представить себе, как там, внутри дворцовых апартаментов. Улицы блестели от мороси. У входа в Ритц стояли два полицейских, спокойно наблюдая, как хорошо одетый и изрядно пьяный человек пытался завладеть масляной лампой, освещающей дорожно-ремонтные работы. Он осторожно поднял ее, стараясь, чтобы пламя не задуло ветром, и держал ее высоко над головой, освещая себе путь. Полицейские не шелохнулись. Да и не стоило. Еще несколько шагов, и он попадет прямо к ним в руки. Светофор переключился, и наш «роллс» плавно двинулся вперед. Я пыталась разглядеть все происходящее через темное синее стекло, но так и не успела. Так много эпизодов оставалось без финала.

Я выпила слишком много виски. Я откинулась на сиденье и сквозь туман видела Сайласа во всем его великолепии. Его волосы слегка растрепались. На подбородке была та же ямочка, которая так соблазняла меня, когда я впервые встретила его почти ребенком.

– Мне так не хочется быть… тем, что мы есть сейчас, Сайлас.

Сайлас засмеялся:

– Все так.

– Я хотела сказать, что очень сожалею, что мы обманывали людей.

– Сегодня, может быть, и да, – возражал он. – Но что будет завтра, когда ты протрезвеешь и окажешься в холоде и без денег, чтобы оплатить гостиницу?

– И все равно я бы сожалела, – сказала я.

– Послушай, гусеничка, – убеждал меня Сайлас. – Я уже давным-давно живу на этом свете и единственное, что могу сказать тебе наверняка: нет в этом мире мужчины, женщины или ребенка, которые могли бы похвастать тем, что никогда никого не обманули. Младенцы улыбаются, чтобы получить поцелуй, девушки – чтобы получить норковую шубку, мужчины претендуют на империю. Ни одного, даю слово, ни единого, гусеничка.

Он взял меня за руку. Его ладонь была жесткой и холодной.

– У тебя никогда не бывает чувства, Сайлас, – поинтересовалась я, – что неплохо бы иметь свой дом? Кого-то, к кому ты возвращаешься. Что-то, кроме гостиничного номера. Там, где можно оставить ненужные вещи.

Я хотела, чтобы мое предложение прозвучало практично и без заинтересованности.

– База, ты имеешь в виду? – сказал Сайлас.

– Да, база.

– Нет, гусеничка. Никогда. Ни за что. Я странник, всегда был им. И боюсь, что меня уже ничто не исправит. – Он снова поцеловал меня. – А что, ты была бы счастливее, если бы имела такую базу?

– Нет, – согласилась я. – Конечно, нет. Я тоже странница, не забывай. Я никогда не осяду. Мне это претит.

Сайлас нежно погладил меня.

– Счастливчик Эрик, – презрительно сказал Сайлас.

Глава 12

Боб

Спайдер Коэн вернулся в мой номер через полчаса после того, как Сайлас украдкой выскользнул из комнаты.

– Привет, Спайдер, – сказал я.

– Я принес воду со льдом и медицинский спирт. Тебе нужно положить холодный компресс, а то завтра тебя мать родная не узнает.

Я взял у него миску, отжал полотенце и накрыл им лицо.

– Вот так-то, сэр, – удовлетворенно кивнул он.

– Брось этого «сэра», Спайдер. Надеюсь, ты не забыл наш «отдых» в Шрабсе? Мой блок Б и твой красный отсек.

– Прекрасно помню. Тюрягу при всем желании не забудешь. Мне не хотелось смущать тебя, вот и все.

– Ты имеешь в виду Лиз и моего босса, Сайласа Лоутера? Он головастый мужик, бригадир-танкист. Классный парень.

– Ага. Это хорошо, Боб.

– Ради бога, извини, Спайдер. Я бы не поступил так с тобой. Честное слово. Мы с ним очень разные… Ну, знаешь, вместе работаем… Он самый старый в мире малолетний правонарушитель, – засмеялся я.

– Знаю, Боб. Я сразу усек, когда вы только прибыли. Ты стал действительно первоклассным жуликом. Точно, первоклассным.

– Это что, так заметно, да?

– Здесь поработаешь – наловчишься держать нос по ветру.

– Ага, ясное дело.

– Твой шеф… У него что за статья?

– Сайлас? В тюрьме? Да ты что, старина! Он настоящий фраер. Хэрроу, Оксфорд, Королевские вооруженные силы, Аламейн и прочее.

– И как он занялся этим?

– Крутился в армии. Он был в Германии в сорок пятом. Сделал уйму денег. А после дембеля уже не мог обойтись без роскоши.

– Да, он похож на человека, который ни в чем себе не отказывает. И эта его курочка тоже ничего себе.

– Ты прав.

– Да и ты, Боб, не прогорел. Тебе нравится такая жизнь?

– Нравилось, пока не получил по куполу, – ответил я. – По сути дела, это игра. Мне она до сих пор подходила, но я давно знал, что всему приходит конец. Сайласа это устраивает, но мне нужно что-то более надежное, более достойное. Ты понимаешь, о чем я говорю, Спайдер?

– Там хорошо, где нас нет, – усмехнулся Спайдер. – Возьми-ка глотни.

Он вытащил из кармана флягу и, тщательно обтерев горлышко, протянул ее мне. Он еще не совсем избавился от привычек, приобретенных в Шрабсе. Я предложил:

– В соседней комнате есть кое-что.

– Пей мое.

– Ладно, – согласился я и сделал глоток.

– Хорошо, правда? Официант по вину мой приятель. У меня классные друзья, Боб.

Я выпил еще и сказал:

– Ты попал под амнистию?

– Три года я отбыл, без четырех дней. И больше не хочу.

– Что это значит? – спросил я. – Так говорят бандиты, когда на них идет полдюжины лягавых с автоматами.

– Я правильный. До ужаса правильный. Много работаю, живу на зарплату, и шурин у меня полицейский.

– Да брось ты.

– Правда, провалиться мне на этом месте. Мой шурин почти мусор, он тюремщик.

Я дико расхохотался, а он продолжил:

– Помнишь мою сестренку, Этель? Милый такой ребенок, блондиночка. Длинные прямые волосы… Красотка.

– Кто же ее не помнит! Она навещала тебя каждую неделю. Единственная красивая птичка, которая залетала в нашу зону.

– Верно. Так вот, приезжает она меня навещать, как только у нее получится. Привозит мне нюхалку, сласти и иногда мамкин пирог. Прелестная крошка. А ехать ей издалека, из Балама. Но она не пропускает случая, все ради меня, ради меня – все. Знаешь, бывает мамка сидит и бурчит: «Получи то, что заслужил, Сидни»…

– Так это и есть твое настоящее имя – Сидни? – перебил его я.