Убийство в подарок - Карен Дюкесс

Я давно бросила попытки вести учет материнским романам. Мне было всего два года, когда моего отца насмерть сбил пьяный водитель и мы переехали к бабушке с папиной стороны. Полагаю, мать выдержала надлежащий период скорби и воздержания, но я этого не помню: по моим ощущениям, она постоянно расписывала мне свои похождения, не скупясь на подробности. Только учась в колледже, я начала понимать, что это ненормально – знать, каким образом твоя мать лучше всего достигает оргазма и с кем. В один прекрасный день я предложила ей относиться к своим связям, как к новой беременности, и держать их в тайне до двенадцати недель – рубеж, которого мамины романы редко достигали. К счастью, мать не стремилась заполнить образовавшуюся в наших разговорах пустоту проявлением интереса к моей личной жизни, что меня очень устраивало, поскольку рассказать было особо нечего. После колледжа у меня случилось несколько довольно длительных романов, в основном с парнями, которые, как и я, хотели легких отношений. В промежутках я довольно неплохо чувствовала себя наедине с собой. Лучше остаться одной, чем гоняться за любовью, как делала мать.

Мне приходится попросить Девору повторить ответ на мой вопрос.

– Я говорю, она собиралась взять тебя, – произносит мамина подруга.

– Не может быть.

В последний раз мы с матерью путешествовали вместе из Буффало в Вермонт в осенние выходные, когда мне было девять лет. Держась за руки, гуляли по ущелью, посетили музей игрушек и переночевали в старом отеле, где спали вдвоем на кровати с пологом. На следующий день мы переехали в ашрам. Мама дала мне старую книгу о школе-интернате для девочек, и, пока она занималась горячей йогой, я читала. В конце долгого уик-энда мы отправились в Рочестер, где мама посадила меня на автобус до Буффало, нацарапав бабушкин адрес и номер телефона на листке бумаги для записей, который сунула мне в карман куртки. Неделями она обещала, что скоро вернется домой, но к Рождеству съехалась с массажистом, с которым познакомилась на сеансе безмолвной медитации. С тех пор она наведывалась в Буффало время от времени и оставалась всего на несколько дней.

– Почему мать решила, что я соглашусь? – спрашиваю я Девору.

– Повторяю: я астролог, а не телепат.

– Но почему именно я? С чего вдруг маме взбрела в голову нелепая идея поездки в Англию на пару со мной?

– Понятия не имею, – говорит Девора. – Видимо, это еще одна загадка, которую тебе предстоит разгадать.

Глава третья

Дорогая мисс Литтл!

Соболезную Вашей утрате. Мне посчастливилось долгое время переписываться с Вашей матерью, и я глубоко сожалею, что безвременная кончина помешала ей осуществить, как она говорила, свою мечту – посетить Англию со своим единственным ребенком.

Отвечая на Ваш вопрос: нет, мы не изверги. Посему мы любезно вернем половину уплаченной Вашей матерью суммы. Вторую половину, которую она с восторгом уплатила за Вас (как я завидую, что у Вас такая щедрая мама; моя была скупа и умерла еще до того, как я стала подростком), возврату не подлежит, поскольку Вы, к сожалению, не покойница.

Тем не менее Вы можете возместить небольшую часть уплаченной суммы, поселившись вместо коттеджа с двумя спальнями, выбранного Вашей матерью, в одном из наших уютных многоместных домов, коттедже «Глициния», вместе с двумя другими участниками, каждый из которых путешествует в одиночестве. Подробности в прикрепленном бланке возврата.

Надеюсь, такой вариант Вам подойдет, и мы с нетерпением ждем встречи с Вами 21 мая, когда начнется игра!

Искренне Ваша,

Жермен Постлетуэйт,

владелица компании «Книжка и мормышка»,

деревня Уиллоутроп,

Дербишир, Англия

* * *

Сейчас 9:50 утра, десять минут до открытия оптики, и я перечитала электронное письмо три раза. Кто эта Жермен с непроизносимой фамилией? И почему она полагает, что я хочу лететь в Британию расследовать фальшивое преступление? Ничего не имею против английских деревенских детективов; я часами поглощаю их на канале «Бритбокс» вместе с мистером Гроубергом. Мы устраиваем просмотр только по вечерам или в дождливые дни, всегда с чаем и имбирным печеньем, хотя обычно я не пью чай. Чаще всего мистер Гроуберг вычисляет преступника задолго до того, как у меня появляется хоть малейшее подозрение, кто это. Мать обычно поднимала меня на смех: охота смотреть, как «зачуханные людишки расследуют преступления в плохую погоду, даже не отвлекаясь на секс», – не понимая, что мне нравятся не столько сами детективы, сколько возможность провести время с мистером Гроубергом. Неужели она и правда думала, будто меня увлечет такое путешествие?

Я кладу голову на стол и не поднимаю ее, даже когда над дверью бренчат старинные колокольчики и внутрь врывается порыв морозного воздуха. По запаху пачулей я понимаю, что это Ким. Из ее беспроводных наушников доносится жестяной дребезг электронной танцевальной музыки.

– Все хорошо? – кричит Ким.

Я поднимаю голову.

– Ради бога, Ким, не надо так орать. – Я киваю на экран компьютера: – Мне прислали ответ.

Ким выдергивает из ушей наушники и снимает вязаную шапочку, лавина длинных светлых локонов падает ей на спину. Раскручивая шарф, подруга через мое плечо читает письмо.

– Коттедж «Глициния» звучит мило, – говорит она.

– Разве глициния – не сорняк?

Я подхожу к двери, поднимаю жалюзи, переворачиваю табличку надписью «Мы открыты» наружу. На улице все еще идет снег, пухлые снежинки, медленно кувыркаясь в воздухе, падают на землю. Снегоуборщик уже проехал, но дорога снова побелела. Витрины лавок на противоположной стороне выглядят теплыми и приветливыми. Это мои любимые дни: холодные, приглушенные, чистые дни в городе, где я живу с рождения и откуда мать сбежала без оглядки.

«Почему ты все еще торчишь там?» – с недоумением спросила она меня, когда мы разговаривали в последний раз, примерно за месяц до ее смерти.

Она и не собиралась оседать в Буффало. В двадцать лет она покинула дом в Индиане и отправилась искать приключений в большом городе. Буффало должен был стать перевалочным пунктом, где она собиралась переночевать у подруги в университетском общежитии. Но дальше по коридору в том самом общежитии обитал Бен Литтл, бородатый учтивый староста этажа. Он учился на последнем курсе, специализировался по лингвистике, писал стихи без знаков препинания и играл на классической гитаре на лестнице, где была хорошая акустика. В течение нескольких дней моя мать обосновалась в одиночной комнате Бена. Когда через месяц он выпустился, молодая пара переехала в жилой гараж. Мама начала работать в кофейне, а Бен готовился преподавать английский язык в старших классах. Меньше чем через год мать забеременела