Петр Северцев - Раретитет Хакера

Я быстро прошел туда, сел и развернулся лицом к двери, ожидая скорой опасности.

Так и есть: за дверьми раздался нарастающий шум; кто-то воскликнул, – Там он, там! – затем раздалось, – Стоять! – и в ответ ему, – Уберите руки, подонок!

Сидящие в комнате стремительно повернулись в сторону двери, телохранители привычно потянули руки к поясам; я заметил, как Власов показательно вынул небольшой черный пистолет и положил его перед собой, Гаврилов сделал то же самое. Вслед за ними жест повторили все остальные, сидящие за столом, и когда пистолет на стол положил Куравлев, дверь распахнулась, поддавшись напору извне.

– Пошел вон! – крикнул входящий в прямо багровое лицо охранника, и, сбросив со своего плеча тяжелую руку, сделал шаг вперед.

Теперь я увидел то, что хотел, и сразу же узнал этого человека, хотя ни разу в жизни не видел его до этого момента: это был невысокий полный мужчина лет пятидесяти, с залысиной, обрамленной темными волосами, небольшими прищуренными карими глазами, которые сейчас источали злость и негодование; в руках он держал еще один экземпляр каталога выставки.

– Петров? – удивленно воззрился на него Куравлев, приподнимаясь со своего места;

– Уберите своих пидарасов! – прошипел Самсонов;

– Это он! – неуверенно, но громко вклинился охранник, указывая на меня, – Это он про Горелову сказать пришел!..

– СЯДЬТЕ ВСЕ. – сказал Гаврилов в наступившей тишине, и я сразу же понял, кто здесь хозяин.

– А ты выди вон! – приказал он охраннику, – У двери стой, пока не позову!

Мужчина поспешно ретировался.

– Садись, Петров, – приказал московский, возвышаясь над остальными, словно стереоколонка над минитоверами.

Все расселись по своим местам, наступила тишина и порядок.

Гаврилов повернулся к сидящим по периметру телохранителям и коротко приказал, – В коридор.

Они переглядывались и колебались лишь несколько секунд: ствол пистолета поднялся, направляемый в грудь одного из них.

Власов кивнул своим, и они покинули помещение. Остальные проследовали за ушедшими. Нас осталось восемь человек. Мы с Самсоновым сидели друг напротив друга, и я заметил, что Виталий Иванович смотрит на меня с искрой недоумения в глазах, даже с некоторой опаской.

– Короче, – начал до сих пор стоящий Гаврилов, – Мы здесь собрались, все знают, зачем. Не буду церемониться, и сразу скажу дело. Нас должно было быть на два человека меньше. Даже на три, потому что Горелов не входил в число приглашенных, он был хозяином. Но вас пришло семеро вместо четверых. Значит, трое лишних. И сечас мы выясним, кто эти трое.

Вот теперь в моем мозгу забрезжил свет понимания: я, кажется, догадывался, ЧТО тут происходило на самом деле! И поэтому, когда взгляд обводящего каждого из сидящих по очереди Гаврилова уперся в меня, я окончательно решился, на всякий случай простился с жизнью и поднял голову и сказал, – Я сразу же могу сказать, что я лишний, и многое объяснить.

– Говори, – сказал Роман Викторович, садясь и холодно на меня глядя. Дуло его пистолета смотрело мне в грудь. Кстати, и все остальные дула – тоже.

Я сглотнул, потер сухое горло. И начал:

– Для того, чтобы ответить на ваши вопросы, я должен сначала уточнить, правильны ли мои догадки относительно происходящего здесь и произошедшего в ближайшие дни в нашем городе. Можно спрашивать?

– Куравлев, проверь, – кивнул Гаврилов.

Директор частного охранного агентства «Барьер» подскочил ко мен и уже в третий раз обыскал, на сей раз обращая внимание не на оружие, а на возможные «жучки» и им подобные штуки, которые я мог принести с собой на это собрание.

– Чисто, – сказал он, и, повинуясь новому кивку, сел на место.

– Спрашивай, – разрешил Гаврилов, бесстрастно на меня глядя.

– Как я понимаю, в городе проходит выставка привезеннолй из-за границы и собранной по стране русской иконы. Но кроме выставленных на всеобщее обозрение и на аукционную продажу экземпляров, есть произведжения искусства, которые ввезены незаконным образом, минуя таможню, и их отделили от остальных, как указано в этом прекрасном каталоге. Так?

Власов, не мигая, смотрел на меня, Самсонов сцепил руки, он, кажется, лихорадочно размышлял, что предпринять, пытаясь поянть, что известно этому неизвестному человеку.

Гаврилов медленно кивнул.

– Так как этот вид дейтельности обещает огромные необлагаемые никаким налогом прибыли, да еще с отличным официальным прикрытием, тот, кто задумал все это, решал собрать людей, которые смогут заниматься продажей раритетов, культурных ценностей по стране, обращая иконы в большие деньги. Это, скорее всего, вы, Роман Викторович, – уточнил я, и, так и не дождавшись его кивка, продолжал, ощущая нарастающее напряжение, копящееся в этой не слишком большой комнате.

– Вы решили провести первый сбор и первую незаконную продажу в Тарасове, потому что это – центр поволжской культуры, здесь множество очень богатых людей, а главное, здесь не Москва с жестким контролем, здесь, все-таки, провинция. К разработке праздника вы приобщили Областное Управление Культуры, многих других людей, многие фирмы. Но основным разработчиком и человеком, несущим ответственность за выставку, контролирующим приготовления и проведение, был Иван Александрович Горелов... Был, пока некто не застрелил его в его же доме вчера ночью. И в результате его смерти образовалась некоторая неразбериха: вместо требуемых четверых людей сегодня пришло семеро. Я правильно излагаю?

– Правильно, – ответил вместо Гаврилова Власов, с неприязнью глядя на меня и вообще навсех присутствующих, кроме московского собрата, – Дальше!

– Итак, мы должны выяснить причину, согласно которой возникла такая неразбериха. Но для этого нужно понять, как действовал покойный Горелов. Получив задачу организовать праздник, он заказал в тарасовском издательстве «Заря» тираж каталога для выставки, что, вообще-то, не было главным в его подготовительной деятельности: он сделал и многое другое, включая подсоединение к проекту областного министерства культуры; но нас интересует не основной тираж этого каталога, а элитный, совсем небольшой... я бы сказал, раритетный. Этот тираж, по заказу Горелова, должен был насчитывать шесть экземпляров. Если внимательно прислушаться к вашим словам, Роман Викторович, можно предположить, что четыре из них должны были быть отданы четрем ожидаемым гостям. А два остальных, скорее всего, должны были достаться вам и ему, как организаторам. Но получилось так, что выпущено было не шесть, а девять экземпляров. Они лежат перед вами на столе. Шесть из них – запланированные, и должны были быть переданы тем, для кого печатались. Так оно, собственно, и произошло... за исключением того, что после появились еще три – незапланированные. Их выпустил кто-то, думавший не о вашем деле, а о собственных интересах. И я могу точно сказать, кто это был.

– Кто? – одновременно спросили Гаврилов, Власов и Куравлев; Самсонов поднял голову и посмотрел на меня.

– Редактор издательства «Заря» работал не только и не столько с нормальными книгами, а именно с раритетными. Он был большим специалистом в этих книгах, он знал, как их делать. Он не раз поделывал редкие малотиражные книги, допечатывая длополнительные экземпляры, и их нельзя было отличить от настоящих, потому что технология была одна и таже, и рука выпускающего – одна и та же. Он продавал их, в этом состоял его бизнес. Точно так же Самсонов подделал и каталог выставки русской иконы. Но, подделывая его, он действовал не самостоятельно, а на заказ: один человек из сидящих здесь заказал ему этот экземпляр, договорившись о невиданной оплате: в десять миллионов рублей. Этот человек погорячился, потому что именно эта цифра вынудила Самсонова разобраться, что к чему и, в результате, предпринять важные действия, о которых я скажу чуть позже. Именно эта сумма вынудила меня начать копаться в этом деле столь глубоко. И если я спрашивал себя: «почему человек готов платить за жалкий каталог, который стоит в лучшем случае сотку-другую, десять лимонов?!», то Самсонов не спрашивал: он работал. Он предполагал продать всего один экземпляр – тому, кто заказал его, но сделал еще два других – один себе, как память, а другой – на случай, если он сможет найти человека, который поймет непонятную для него ценность этого каталога, и будет в состоянии купить его. Он попробовал продать этот экземпляр через знакомого букиниста, с которым не раз работал: через Шарова Иннокентия Арсеньевича, ныны покойного. И Шаров нашел клиента, который понял истинную стоимость этого кталога... возможно, этот клиент просто случайно заметил каталог на витрине, зная о том, чем он ценен, но это не важно. Важно, что факт этой второй покупки уюедил меня в закономерной ценности каталога. И только сейчас, наблюдая ваше собрание, я понял, ДЛЯ ЧЕГО он был предназначен: беднягя Самсонов, сам того не зная, подделал сертификат, пропуск в «высшую лигу», свидетельство о приобщении к делу всесоюзной продажи икон! Горелову, кроме всего прочего, незначительного, было поручено основное: по некоторым, неважным сейчас, признакам, отобрать из огромнной массы претендентов со всего СНГ – преступных коммерческих групп, готовых взяться за такую сверхприбыльную продажу икон – тех четверых, которые и войдут вместе с Романом Викторовиченм Гавриловым и им самим в этот «совет избранных», отобрать и отдать им по экземпляру каталога, который послужил бы пропуском на это собрание... Он выполнил это задание. Но Самсонов уже продал два экземпляра каталога, и практически в то же время Горелов, единственный, кто знал КОГО ИМЕННО он отобрал из нескольких десятков претендентов, был убит! Вот это самое важное! Но важно так же и то, что человек, заказавший первый новый экземпляр и человек, купивший второй, оба сидят сейчас за этим столом!