Портрет - Сюзан Обри

class="p1">– Отныне никакой другой мужчина не сможет к вам приблизиться.

Эти слова он произнес весело – в то же время его глаза неподвижно смотрели прямо на нее, что Жанна приписала тому волнению, какое он испытывал в этот миг.

– Поженимся, – вдруг произнес он.

– Сейчас?

– А чего ждать?

– Я обещала отцу…

– А я-то думал, вы независимая молодая женщина.

– Я такая и есть, – возразила она, будто обороняясь.

– Докажите.

* * *

Вернувшись домой, Жанна показала кольцо матери, и та взволнованно ответила:

– Что ж, у вас с Шарлем и вправду все серьезно…

– Он желает как можно скорее заключить брак.

– Твой отец…

– Мне восемнадцать, и я больше не хочу, чтобы мне указывали, как себя вести!

Мадам Валькур подумала.

– Давай-ка я сперва поговорю с ним, чтобы хоть почву подготовить. Он поначалу поворчит, а потом меня послушает.

Как только жена ввела мсье Валькура в курс намерений его дочери, он взорвался:

– Проклятье! Скажи Жанне, пусть зайдет ко мне в кабинет.

– Но, правда же, Эжен…

– Немедленно!

Людивина Валькур сделала то, о чем попросил ее муж, по дороге давая самой себе всевозможные клятвы всегда занимать сторону дочери. Она нашла ее на кухне – Жанна показывала драгоценность мадам Августе.

– Божественная красота, мамзель Жанна, скоро я, значит, буду звать вас мадам Жанна, осталось недолго! – восклицала та.

Мадам Валькур перебила их:

– Жанна, отец хочет тебя видеть.

Она отвела дочь к лестнице.

– Предупреждаю – он очень рассержен. Но ты можешь рассчитывать на меня: я тебя поддержу.

Жанна вместе с матерью вошли в кабинет. Кольцо она оставила на пальце в знак непослушания.

Против всех ожиданий, мсье Валькур встретил ее спокойно.

– Жанна, ты дала мне клятвенное обещание – ждать год, прежде чем ты выйдешь за Шарля Левассёра. Приняв и соглашаясь носить это кольцо, ты связываешь себя с этим человеком в глазах общества.

– Вы говорите о Шарле как о чужом человеке! Мы почти каждое воскресенье принимаем его у нас в доме, он, можно сказать, стал членом нашей семьи. Что вы, в конце концов, имеете против него?

– Обещание есть обещание!

– Я люблю его. И хочу стать его женой перед Богом и людьми!

– Он не закончил обучения, он беден, как Иов, как он обеспечит твои потребности? А то, что потребуется для ваших детей?

– У меня есть музыкальный диплом консерватории. Буду давать уроки игры на фортепиано.

Мсье Валькур никогда в жизни не мог противиться особо нежной привязанности к Жанне, но сейчас вдруг почувствовал себя так, словно он на расстоянии световых лет от нее, словно отныне они жили на разных, далеких друг от друга планетах.

– До весны о вашем браке и речи быть не может.

Она рванулась возразить, но он твердо оборвал ее:

– Это мое последнее слово.

* * *

Когда наступил вечер, Жанна рассказала сестре о своей размолвке с отцом. Изабель не проронила ни слова в ответ, но схватила левую руку сестры и принялась молча разглядывать кольцо. Бриллианты зловеще посверкивали в рыжеватом свете лампы. Девушку поразило предчувствие, что это кольцо навсегда разлучит их с сестрой-близняшкой.

XXIX

За неделю до Рождества отпраздновали обручение. По такому случаю мадам Валькур заказала блюда у трактирщика. Официанты в черных фраках ловко расставили жаровни по накрытым белыми скатертями столам в гостиной, из которой предварительно вынесли всю мебель. У окна царственно возвышалась елка, украшенная лентами и электрическими гирляндами, а в камине, украшенном листьями падуба, уютно потрескивали поленья. От ярких огней стеклянные подвески зажженных люстр отливали голубоватым светом, а из граммофона с весело поблескивающим медным рожком лились рождественские песнопения.

Валькуры пригласили нескольких соседей – среди них были судья в отставке, муниципальный советник Утремона и адвокат – все в сопровождении супруг. Явился и доктор Больё – со своей женой Эвлалией, чья пышная грудь и громовой хохот не остались незамеченными. Ради такого праздника вовсю расфрантилась даже мадам Августа: ее воротничок и чепец были белоснежными и свеженакрахмаленными.

Появление обрученных было встречено восхищенными восклицаниями. Жанна гладко зачесала волосы назад и скрепила их черепаховыми гребнями, нарядившись в прямое платье из шелка-сырца, украшенное кружевным воротником-шалью. Шарлю удалось уговорить бывшего портного его отца сшить ему новый редингот, который он обязался вернуть после церемонии обручения. «От этого зависит мое будущее», – горячо убеждал он. Мсье Розен покачал головой, но согласился: «Я делаю это в память о вашем отце».

Шампанское уже пенилось в хрустальных бокалах. Мсье Валькур встал и, кашлянув, обратился к гостям:

– Дорогие друзья мои. Мы все здесь сегодня собрались, чтобы отпраздновать очень важное событие – союз двух сердец.

Эвлалия Больё издала умиленное кудахтанье. Мсье Валькур повернулся к дочери:

– Самое мое заветное желание – видеть тебя счастливой. Признаюсь тебе со всей искренностью – у меня не сложилось благоприятного впечатления о твоем выборе.

Это заявление было встречено удивленными перешептываниями. На щеках Жанны выступили багровые пятна, тогда как лицо Шарля стало белым как мел.

– Но, как гласит всем известная поговорка, сердцу не прикажешь!

Все выпили за произнесенный тост, но веселье, воцарившееся в самом начале вечера, сменилось всеобщей смутной тревожностью. Никто не подозревал, какое несчастье обрушится на семейство Валькуров за три дня до наступления Рождества.

ХХХ

Воскресенье, 22 декабря 1912

С наступлением вечера Жанна с родителями отправились послушать «Реквием» Моцарта в базилику Богоматери. Изабель решила остаться дома: для нее «Реквием» был слишком печальным. «Не хочу плакать. Рождество близко, надо веселиться!»

Концерт был поистине великолепен. Жанна не сдерживала слез – так ее растрогала музыка. Она извлекла из сумочки платок с кружевными краями и, то и дело промокая глаза, все думала, как права Изабель: надо веселиться! Странная тоска закралась к ней в душу. Однако у нее не было ни малейшего повода грустить. Жених по-прежнему оказывал ей серьезные знаки внимания, бракосочетание назначили на ближайший май; огласить планы в мэрии должны были в феврале, за три месяца, как и предписывала традиция.

Единственным, что омрачало идиллию, была судьба ее сестры. Жанна так и не возобновила с Шарлем разговора о ее намерении приютить Изу у них, когда они станут мужем и женой, но она старалась утешать себя тем, что есть еще пять месяцев для подготовки почвы и в конце концов ее жених согласится с реальным положением вещей. Она убрала платочек обратно в сумочку, стараясь побороть меланхолию.

Из базилики вышли уже поздним вечером, легкий искристый снег сверкал в тусклом свете уличных фонарей. Мсье Ахилл припарковал «форд» у паперти. Усаживаясь в машину, Жанна приняла решение. «С завтрашнего дня начну разговаривать с Шарлем. Он поймет.