Убить Голиафа - Марина Валерьевна Герасимова

Алла Сергеевна Невинная оказалась вовсе и не такой уж невинной. Настоящее её имя Караулова Нина Сергеевна. Вот только отчество и совпало. 1960 года рождения, родилась и выросла в городе Павлодаре в детском доме. Когда Союз распался, переехала из Казахстана в Москву. Здесь стала любовницей Обужского – авторитета в девяностые. Именно он и порекомендовал Петру Алексеевичу свою зазнобу, предварительно сменив ей имя. Почему рекомендации Обужского оказались важными для Петра Алексеевича? Во-первых, Обужский был уважаемым авторитетом, ещё в начале девяностых лёг под крышу ФСБ, обеспечив, таким образом, своей группировке процветание и защиту. Во-вторых… и вот тут началось самое интересное. Обужский – сам не дурак, и пробил Нину Сергеевну по полной. Докопался он и до её родителей, которых она никогда не знала, и сведений о которых у неё не было. Собственно, поиски родителей и привели Обужского к Петру Алексеевичу – генералу ГРУ в отставке. Точнее, сначала к его подчинённым. Нина оказалась дочерью разведчика, который в начале шестидесятых провалился в Штатах и стал предателем. Жену посадили, через год в лагере она повесилась. Или её повесили. Неизвестно. Дочка в возрасте двух лет попала в детский дом. Когда Пётр Алексеевич раскопал эту информацию, он не стал делиться ею с Обужским, которого вскоре застрелили конкуренты. Зато предложил Нине Сергеевне помогать ему с бумагами и стать его личным секретарём. Он взял её под свою защиту, потому что провалившегося разведчика знал. И ещё он знал, что в шестидесятые была проведена операция, в результате которой отец Нины Сергеевны был сдан ЦРУ умышленно с тем, чтобы передать этому ведомству ложную информацию. Это была операция по дезинформации противника. Тогда, когда холодная война была не просто в самом разгаре, а вот-вот грозила перейти в настоящую, горячую, на Кубе неожиданно для американцев появились наши ракеты. Это был и шах, и мат. Нам удалось провести противника. Постепенно Карибский кризис был урегулирован. Но война есть война: холодная или горячая. И на ней всегда есть потери.

Возможно, Пётр Алексеевич хотел загладить вину своего ведомства перед Ниной Сергеевной. Потому и взял молодую женщину под свою опеку. Когда он умер, никто даже подумать не мог, что она может быть причастна к его смерти. Но прошли годы. Она засветилась в нескольких операциях ЦРУ. Стало ясно, что она шпионка, завербованная ещё в восьмидесятые. Агентам из ЦРУ было не сложно её завербовать, достаточно было рассказать о том, что ГРУ сделало с её родителями.

И теперь, оглядываясь назад, можно предположить, что Караулова не только шпионила за российским олигархом, который был вхож в самые высокие эшелоны власти. Есть основания считать, что она приложила руку к его смерти. В день, когда он умер, ему был сделан укол витаминов для позвоночника, который начал его беспокоить, особенно, перед сменой погоды. И хотя инъекцию выполнила медицинская сестра, возможно, была осуществлена подмена лекарственного препарата, что и явилось причиной обширного инфаркта миокарда. Когда у Петра Алексеевича прихватило сердце, его уже не успели спасти. Он умер быстро. Вскрытие ничего, кроме инфаркта не выявило, но перед судмедэкспертами и не была поставлена конкретная задача, что искать. Обычная токсикология также ничего не дала.

Что было в свёртке, который, по-видимому, Караулова хотела передать Анне Андреевне, неизвестно.

Когда мы закончили читать, я спросил Ивана:

– Что ты думаешь о подозрениях Анны Андреевны по поводу Виктора?

Я опять назван Анну Андреевну по имени отчеству.

– Я с ней согласен, – ответил он и после небольшой паузы добавил:

– В какой-то степени.

Я не понял, о какой степени доверия он говорит и спросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Он действительно спит с Леной. Не только раньше, но и теперь. Они уже лет пятнадцать – любовники. У неё к нему чувство. Это очевидно. Олег очень переживал по этому поводу, но сделать ничего не мог. Просто заменил Лену смазливыми малолетками с конкурсов красоты да с обложек журналов. Есть ли у Виктора к ней чувство? Может быть, и есть. Олег неоднократно говорил с ним на эту тему: Виктор клялся, что любит его жену, жалеет и тоже ничего сделать не может, потому что их связь – это целиком её инициатива. Так ей легче переносить прессинг положения жены олигарха.

– Ну и ну! – недоверчиво покачал головой я. Слова Виктора, что смерть Олега выгодна даже ему: «Никакой личной жизни», – теперь обрели новый смысл.

– Шведская семья получается? – то ли спросил, то ли утверждал я, раздумывая над услышанным.

– Не совсем, – продолжил Иван, – Олег перестал спать с Леной. И много лет между ними не было никаких отношений. Виктор же продолжил, правда, видятся они редко. Виктор же всегда при Олеге, а Олег не часто бывает, т.е. бывал, в Лондоне, Лена же – редкий гость в Москве. Насколько я знаю, Олег дал добро на эту связь. Мне тоже было трудно его понять. Но он действительно очень боялся потерять этих двух людей, которых, по-моему, любил всю свою жизнь взрослую жизнь. Виктор, единственный после нас с тобой, кому он доверял безоговорочно.

– А вот мама считает его причастным к смерти отца, – вставил я.

– Мы только что познакомились с другой версией, хотя она не исключает первую. Не думаю, что Виктор до такой степени циничен. Впрочем, профессия накладывает свой отпечаток на человека.

Мы поднялись и направились в дом. Иван сказал, что пора собираться домой. У них с тётей Зиной на Рублёвке есть дом, в котором он всегда останавливается, когда приезжает в Москву.

– Я бы хотел, чтобы вы с тётей Зиной пожили у нас, когда вернусь, – обратился я к нему. – Мне многое не понятно. Если ты будешь рядом, возможно, это поможет.

– Хорошо, – согласился Иван, – когда ты вернёшься, я буду здесь.

Пекин

В эту ночь спать пришлось всего пару часов, хотя я так и не понял, заснул ли. Все два часа, которые я пытался поспать, в голове звучало тиканье. Так тикают часы. Перед тем, как открыть глаза и встать с постели, чтобы собираться в аэропорт, я вдруг увидел брата. Он пристально смотрел на меня из моего полусна-полузабытья, сопровождаемый всё тем же тиканьем. Потом покачал головой из стороны в сторону, как будто запрещая мне что-то делать, и в этот момент всё стихло – тиканье прекратилось. Я же открыл глаза.

– Пора, Олег Петрович, – это был голос одного из моих телохранителей – Сергея. Рядом с ним стояла горничная.

– Я собрала Ваши вещи, Олег