Охота на крокодила - Эдуард Юрьевич Власов

Като-сан, кто-то дважды выстрелил в мою постель, на которой, по идее, я должен был в тот момент находиться, – сообщил я.

– Выстрелил?..

Като к этой новости, судя по его внезапному замешательству, готов не был. Он вновь требовательным взором посмотрел на своих верных слуг. Те повторили свои извинительные движения головой и веками.

– Это связано с убийством матроса? – спросил Като. – Кто это, по-вашему, может быть?

– Да я, честно говоря, Като-сан, думал, вы мне поможете найти ответ на этот вопрос.

– Я?

– Ну, вам же явно не понравился тот факт, что я отправился вместе с вами в Ванино, не так ли?

– Чушь! – отмахнулся Като. – Капитану сказали?

– Не успел – ваши ребята предложили поиграться немножко… Вы полагаете, стоит поставить русских в известность?

– Ну, одного-то вы уже поставили, – покосился Като на Ганина. – А что касается Кротова – я не советую ему что-либо говорить.

– Что так? Вы с ним вроде друзья…

– Никакие мы с ним не друзья. Мы просто хорошие знакомые. С русскими дружить вообще невозможно.

– Чего это «невозможно»? – от всей своей широкой русской души возмутился Ганин.

– Вас не спрашивает никто, – оборвал его Като. – Скажите спасибо, что остаться вам разрешили.

– Щас! – фыркнул Ганин.

Я решил вернуть наш разговор в деловое русло.

– Вы думаете, капитан может быть в чем-то замешан?

– Тут и думать нечего! – рыкнул Като. – Вы девок русских на судне видели?

– Видел.

– И что, по-вашему, Кротов их бесплатно к себе на пароход каждый раз берет?

– Ну, я думаю, они все по билетам, как туристки, едут. Формально к ним не придерешься.

– С билетов Кротов имеет только официальную зарплату, а в России, да будет вам известно, Минамото, – называть меня «Минамото-сан» Като упорно отказывался, – официальная зарплата – это сплошная фикция, хоть и капитанская.

Я посмотрел на Ганина. Крыть катовские слова ему было явно нечем, так что получатель нашей реальной японской зарплаты поник своей буйной русой головушкой.

– Значит, капитан получает с женщин свою долю? – риторически спросил я.

– Разумеется! – многозначительно вздохнул Като. – А раз Кротов берет деньги с проституток, значит, от него и всего другого в том же духе можно ожидать… Короче говоря, Минамото, я бы на вашем месте русских к этому делу не подключал.

Я строго посмотрел на Сато и Мацуи.

– А за своих ребят, Като-сан, стало быть, ручаетесь?

– Ручаюсь. Я их не для пароходных перестрелок с собой везу. Они мне в России понадобятся.

– В каком, если не секрет, деле?

– Урны с останками будут мне на пароход затаскивать. Не хочу, чтобы это делали русские.

Ганин вперил в меня свои бездонные серые глаза, едва мы покинули катовский люкс.

– Ты веришь, Такуя?

– Тому, Ганин, что у вас в России официальная зарплата – это фикция? Так я полагаю, что ты и сам в это веришь…

– Я о стрельбе в твоей каюте.

– Видишь ли, конечно, я Като здесь мешаю. Мое появление на судне ему как ком в горле.

– Кость, – автоматически поправил меня сенсей.

– Не ком?

– Нет, ком – это первый блин который, – пояснил Ганин. – А в горле обязательно кость.

– Странно. Вы же, русские, вроде рыбы мало едите… Или это про мясную кость?

– Про рыбную. Мясная кость через рот не пролезет… А ты про ком сказал, потому что у вас рисовые колобки, онигири ваши, в глотке застревают?

– Наверное… Или, может, моти…

– Я моти терпеть не могу, – признался Ганин. – Онигири – вещь вкусная, они из вареного риса делаются, да еще с начинкой. Наш пирожок, короче. А моти – из рисовой муки. Это для меня все равно что глину есть – тогда уж точно в горле не кость, а ком встанет. Как вон Като за ужином про лагерный хлеб рассказывал – одно и то же.

– Да, моти может в горле встать, и вдоль, и поперек… Так вот, про Като этого. Как я понимаю, мужик на поверхности работает.

– На поверхности?

– Ну да, бизнес у него легальный на вид. Естественно, если покопаться в этой таможке-растаможке, можно много костей и комов в горле нашарить, но с виду он в порядке. Так что не думаю, что ему есть смысл меня на пароходе заваливать – территория узкая, он у всех на виду. Более того, верю, что у его амбалов стволов при себе нет. Такие персонажи, Ганин, любят внешний порядок и потому на погранцовую грубость нарываться не станут.

– Наверное, ты прав. Да и при связях его ему проще было бы в Ванино своих русских подельников на тебя натравить, – предположил проницательный Ганин.

– Да, чего ему свои руки японские об меня марать. Тут скорее другое, Ганин. Кому-то очень не хочется, чтобы я доплыл до Ванино в живом виде.

– Полагаешь, капитану? Из-за девок?

– Не думаю. Девками я не занимаюсь, да и сейчас, в плавании, они себя под клиентов не подкладывают, так что вся наша полицейская работа по этой линии только в Отару осуществляется. Потом, рейс этот не первый, да и не последний. Я уверен, Кротов понимает, что если я сейчас на его судне поехал, то это связано с убийством Шепелева, а не с борьбой против международной проституции. Капитан мог бы послать ко мне кого-нибудь, чтобы меня попугать, – свои Сато с Мацуи у него в экипаже тоже, небось, имеются. Отходили бы меня под тем же пледом бейсбольными битами – и дело с концом.

– С концом как раз в этом случае было бы не дело, Такуя, – опять проницательно заметил Ганин.

– Да, ты прав, Ганин. Конец – делу венец тогда бы был. Причем полный венец, – согласился я с мудрым сенсеем. – А вот организовать труп, да еще японца, да еще на вверенной ему территории Российской Федерации он вряд ли сподобился бы. Так что, Ганин, я думаю, Кротов к тем двум пулям из матраса отношения не имеет.

– Но ведь у него пистолет наверняка есть, – логично предположил Ганин.

– Наверняка, – кивнул я.

– Так, может, пока железо горячо, пару раз по нему молотком хрястнуть, а? Как думаешь?

– Предлагаешь навестить капитана?

– Почему нет?

– Два часа ночи потому что.

– Как знаешь…

– Да никак не знаю, Ганин, но чувствую, что ты прав. Давай-ка все-таки разбудим капитана-сан.

У каюты Кротова нас категорическим жестом вытянутой руки остановил дежурный матрос.

– Нам срочно нужно переговорить с Виталием Евгеньевичем, – стараясь звучать как можно официальнее, заявил ему Ганин.

– Завтра, – шепотом ответил бдительный страж покоя капитана. – Завтра с утра приходите.

– «Завтра» уже началось, – парировал Ганин. – И нам господин Кротов нужен немедленно.

– Я майор полиции Хоккайдо Минамото, – представился я несгибаемому матросику. – Господин Кротов сказал мне, что я по служебным делам могу обращаться к нему в любое время дня и ночи.

– Виталий Евгеньевич сам так сказал? – недоверчиво переспросил матрос.

– Да, сам.

Он аккуратно постучал в капитанскую дверь, но ответа из-за нее не последовало.

– Спит господин капитан, – резюмировал матрос. – Приходите, пожалуйста, утром.

– Дайте-ка мне.

Ганин отодвинул матроса и бесцеремонно бабахнул по двери кулаком.

– Миш, что там? – глухо донеслось изнутри.

– К вам, Виталий Евгеньевич, японец один!

Матрос посмотрел сначала на меня, затем перевел взгляд на Ганина.

– И русский какой-то! Говорят, срочное дело!

– Это Минамото, Виталий Евгеньевич! – крикнул я.

– И Ганин! – из-за моего плеча сообщил сенсей.

Через минуту щелкнул замок, и в распахнувшемся створе перед нами предстал заспанный, в японской летней юкате – шортах и куртке – капитан Кротов. Выглядел он довольно нелепо – для меня, по крайней мере, – поскольку в моем представлении над этим нашим национальным домашним костюмом должно помещаться японское лицо, а одутловатая физиономия капитана на нее никак не тянет.

– Что за срочное дело? – щурясь от яркого света лампы над входом, спросил он.

Я вопросительно глянул ему за спину.

– Можно?

– Заходите, – пожал он плечами и посмотрел на направившегося за мной сенсея. – И вы тоже ко мне, Ганин?

– Ганин-сенсей не столько к вам, господин Кротов, сколько со мной, – пояснил я.

Капитанские апартаменты оказались точной копией катовского люкса, с той лишь разницей, что вместо туалетного столика у Кротова стояло офисное бюро с портативным компьютером. Сонный капитан кивнул нам на кресла, а сам присел на стул к бюро.

– Господин Кротов, – обратился я к нему, – полчаса назад, когда я находился в каюте Ганина-сенсея, кто-то зашел в мою каюту и дважды выстрелил по моей кровати.

Кротов удивленно потряс головой.

– Чего?..

– У меня на постели лежали вещи. Я их накрыл покрывалом, так что со стороны в темноте было