На перекрестках судеб - Лина Богданова

прислугу выбирать, — вздохнула Нюра Прокопьевна.

— Были бы деньги, — усмехнулась Самсоновна.

— Не скажи, вон у Костяхиных сколько перебывало, а толку…

— Девчонки-то вроде хворают. Врачиха с поликлиники перед работой забегает.

— Платят хорошо, вот и забегает. А что хворают, так у нас нынче, почитай, детей здоровых и нет. Вот в наше время…

И, оставив в покое новых соседей, приятельницы углубились в воспоминания.

Ее вполне устраивало сложившееся положение. Дом не новый, но и не старый. Обычная многоэтажка в тихом квартале городского центра. Никто никого не знает, никому ни до кого дела нет. Разве что бабульки у подъезда. Но и они, если повода не подавать, в подробности вдаваться не будут.

Иметь троих детей, как минимум троих — чем не мечта? Особенно, если подружка когда-то в школе нагадала:

— Две девочки и один мальчик. Как минимум! Везет же тебе, Инка!

— А ей всегда везет… — завидовали подружки.

Та особенно не печалилась — завидуйте на здоровье, только бы не спугнуть везения. Только бы…

Когда в семье появился первенец, кареглазый, веснушчатый бутуз, она поняла, что предсказание сбудется.

Роды прошли на удивление легко.

— Вам бы рожать и рожать, — заметила акушерка. — Вы уж на одном не останавливайтесь.

— Не буду, — отвечала молодая мама, прижимая к груди крошечный сверток. — Трое как минимум.

Однако не сложилось. После Алика забеременеть не получалось долго. А когда сын подрос, мама с головой ушла в бизнес.

Отец больше тратил, чем получал. Нужно было как-то переждать переходный период. Подтянуть пояса, приструнить желания. Или зарабатывать самой, чтобы на всех хватило. И она выбрала второе. Тем более два образования — экономист и инженер-программист — пользовались повышенным спросом. Как-то сразу попалось хорошее предложение. Три года на приличной зарплате и удобном графике. А потом свое дело.

Поначалу страшно, дальше — потрясающе интересно. Рынок требовал продукт. Возможность и желание развернуться, удовлетворяя его потребности, имелись.

— Ты так до олигарха дорастешь, — смеялся супруг, — даже неудобно как-то: в нормальных семьях мужики зарабатывают, а у нас…

— Тсс, — зацеловывала она всяческие протесты, — пусть это останется между нами. Каждая семья имеет тайны. Вот и у нас будет. Пока, а там я отойду на второй план. Тебе бы только диссертацию закончить…

Они строили грандиозные планы. И уверенно шли к цели. И добивались…

А потом все кончилось.

Осталась только боль и гнев. Чуть позже к ним добавилась ненависть.

Валентина наняла вертолет и увезла ребенка в Минск, поближе к отчему дому. Четыре дня провела у постели сына. В реанимации столичного ожогового центра.

Алик почти не приходил в сознание. А когда приходил, становилось лишь хуже.

Семьдесят процентов ожогов. Сильно поврежденные дыхательные пути. Обезображенное взрывом лицо, многочисленные переломы.

— У него почти нет шансов… — твердили доктора. — Ребенок только мучается на искусственном жизнеобеспечении. Подумайте…

Намек был более чем очевиден.

— Он все, что у меня осталось, — твердила она, находясь по ту сторону сознания. — Я заплачу, сделайте что-нибудь, я хорошо заплачу…

— Не в деньгах дело…

— А если в Берлин? Или Лондон? Или…

— Там тоже не боги. И потом, мальчик не выдержит второго перелета… Подумайте…

«Собственной рукой подписать разрешение на убийство? Господи, не допусти…»

— Мамммм… пииить…

Это были его последние слова. Через несколько минут сын умер.

Так Валентина подошла к воротам ада. И больше всего на свете хотела переступить шершавый, сбитый во многих местах порог. Одно останавливало: любимые мужчины попали в другую обитель. А вечное расставание не входило в ее планы.

— Господи, ну сделай же что-нибудь! — молила она, отступив в самый последний момент от фатальной черты.

Создатель расценил просьбу по-своему.

Дальше была частная психическая клиника (родители постарались определить единственную дочь к лучшим специалистам). Потом отделение пограничных состояний.

Об этом не хотелось вспоминать. Только не получалось.

Именно там Валентина узнала о своей беременности. Анфису они успели зачать в свою последнюю ночь. В тех самых ледяных от дождя сибирских травах. За несколько часов до гибели Османа.

Именно там, узнав о беременности, женщина возненавидела еще не родившуюся дочь. И перестала ненавидеть.

Именно там ей доходчиво дали понять, что она психическая. Нет, не врачи. Товарищи по несчастью постарались.

Каждый вечер у телевизора собирались обитатели отделения. Делились проблемами и собственными познаниями в больной теме.

— Что они понимают, наши врачи? — поджимала губы старушка Котеночкина.

— Коновалы… — брызгала слюной неугомонная Легкоступова. — У меня совсем не те симптомы, против которых лечат. Посудите сами…

И начинался обмен специальными терминами и методами лечения. Далее собеседники переходили к чужим симптомам. И особо волнующим случаям из практики больницы.

Возбужденное сознание Валентины ловило и анализировало сходства и различия вперемешку с комментариями пациентов. Мысли цеплялись за обрывки фраз. Ум пытался сложить разрозненные эпизоды в логическую цепочку.

— Зато по любому уголовному делу нас отмажут, с таким-то диагнозом…

— Ну, не скажи…

— Был бы адвокат хороший, а там хоть убей…

— Это кого же?

— А любого врага. И грех не воспользоваться…

Грех не воспользоваться…

Через месяц с небольшим ее перевели в роддом.

В отделении патологии она провела почти четыре месяца с короткими перерывами.

— Столько перенести. А курс лечения… — качали головой врачи.

— Шансов практически нет. Вы подумайте…

Снова?! На выбор не оставалось сил, пусть идет, как идет…

— Доктор, я буду рожать. Поймите…

— Понимаю, но не советую. Мы могли бы вызвать роды прямо сейчас. Ребенок имеет многочисленные патологии. Возможно, даже несовместимые с жизнью.

— Как Бог даст…

Анфиса родилась недоношенной. На восьмом месяце. Закричала сразу же.

— Артисткой будет, — расплылась в улыбке акушерка.

И тут же сникла. Почувствовав на себе тяжелый взгляд врача.

— Артисткой, не артисткой, но жить будет, — вынес вердикт эскулап. — Запасайтесь терпением, мамаша.

И она запаслась. Терпение лишним не бывает. В ее случае — особенно.

Когда пришло время, переехала в Н*.

— Будешь моим мужем, — огорошила она Стасика, своего телохранителя по приезде. — Да не переживай, понарошку. Одинокие женщины вызывают пристальное внимание. И нездоровый интерес. Кому-то жизненно важно их пожалеть, кому-то помочь, кому-то составить компанию. Впрочем, последнее мне точно не грозит. Так что, согласен с моим предложением?

— Фиктивный брак? — удивился Стасик. — Ничего себе предложеньице.

— Сбавь обороты. Всего лишь легенда для соседей. Пару раз обнимешь во дворе. Разрешаю при случае поцеловать в щечку. Фиску на руках поносить.

— Вся жизнь игра? — догадался мужчина. — Как скажете…

Так у новой жилички дома № 21 по улице Красивой появился муж. Кумушки у подъезда сразу отметили отсутствие вредных привычек и исключительную внимательность главы семьи.

— Хоть одной повезло, — вздохнула Нюра Прокопьевна. — Даже зацепиться не за что, кругом одна скукота. Не то что