Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

«Непредвиденные обстоятельства?» — спросил президент.

«Нам нужно замести следы. Ослепить врага. Запутать общественность».

"Все в порядке."

«Сэр, казнь будет чрезвычайно сложной».

«Вот почему у меня есть ты, Киров».

Киров слегка улыбнулся. Он боялся, что это прозвучит как рычание, и поднёс салфетку ко рту.

«Не скромничай, Киров», — сказал президент.

«Нет, сэр».

«Это будет уникальное достижение в нашей жизни».

«Конечно, сэр».

«Если мы сможем вернуть России величие Советского Союза, о нас будут говорить еще веками».

«Вы правы, сэр».

«И если кто-то и может выполнить эту работу, так это ты».

«Мне понадобится полное командование над Жуковским. Передайте Западному военному округу, чтобы они подчинялись мне. Жуковский подчиняется мне».

«Очень хорошо», — сказал президент.

«Мне нужно иметь возможность авторизовать… что угодно » .

«Что-нибудь?» — сказал президент.

Принесли еду – большое серебряное блюдо с дюжиной целых птиц, каждая длиной около 15 см. Во Франции их называли ортоланами, и перед их ежегодной миграцией на юг их приходилось незаконно отлавливать сетями.

«Они хранят их в темных ящиках», — сказал президент.

Киров непонимающе посмотрел на него.

«Когда их поймают», — сказал президент.

« Их , сэр?»

«Птицы».

«О», — сказал Киров.

«Птицы думают, что наступила зима и что они не смогли добраться до юга».

«Понятно», — сказал Киров, с ужасом наблюдая, как президент поднял одну из птиц за голову.

Затем официант вручил президенту большую тканевую салфетку, которую президент накрыл ему на голову. Затем, под салфеткой, он положил птицу в рот целиком, вместе с лапками и головой, а затем убрал салфетку.

Киров наблюдал, как президент выплевывает крупные кости на тарелку.

Затем официант передал такую же салфетку Кирову.

«Спасибо», — слабо сказал Киров.

«Давайте», — сказал президент. «Это традиция — использовать салфетку».

«Как любопытно», — сказал Киров, разглядывая клюв на президентской тарелке.

Согласно легенде, эта практика началась, когда французские священники, чтобы скрыть от Бога факт совершения ими жестокого поступка, накрывали головы тканью, когда ели птиц.

«Я не вижу, чем это может быть более постыдно, чем есть других птиц»,

— сказал Киров, молясь, чтобы его не стошнило на стол.

«Ну, — сказал президент, — птицы, запертые в темноте своих маленьких коробок, не знают, что делать. Они думают, что их перелёт провалился.

Они думают, что зима их застала. Они едят без остановки. И не могут остановиться».

«Понятно», — сказал Киров.

«Они кормят их просом, и они едят его до тех пор, пока не умирают».

Киров подумал, что сейчас ему предстоит узнать, каково это.

«Они удваиваются в размерах за несколько недель, Киров».

Киров кивнул, разглядывая их. Клюв, глаза, лапы. Он не мог представить, как можно всё это сразу положить себе в рот.

«Когда они готовы к приготовлению, — сказал президент, — их топят в арманьяке».

«Хоть бы их и ощипали», — сказал Киров, разворачивая салфетку, которая была почти размером с наволочку, и надевая ее на голову.

«Продолжайте», — снова сказал президент.

Киров взял одну из птиц за голову, как это сделал президент, закрыл лицо и сунул её в рот. Он жевал, выплевывая крупные кости, и, пока официант доливал ему вина, Яков Киров понял, что это может стать самым важным шансом в его карьере.

Ему подчинялась бы самая влиятельная часть российской армии. Как руководитель ГРУ, он бы панически боялся всех офицеров Западного военного округа. Он мог бы в любой момент заставить их исчезнуть. Он мог бы уничтожить их семьи. Его власть над этими людьми была бы абсолютной.

Возможно, это именно та возможность, которую он ждал.

Если он рисковал ядерной войной, ядерным уничтожением не только России, но, возможно, и всей планеты, то почему бы не рискнуть совершить переворот?

Может быть, настала его очередь надеть корону и сесть на трон.

Тогда он мог бы выбирать меню на ужин, а другим людям пришлось бы мириться с его вкусами.

Они по очереди ели птиц, и Киров задавался вопросом, сможет ли он когда-нибудь снова насладиться вкусом арманьяка.

Когда последний из них наконец ушел, президент подозвал официанта и заказал бутылку чрезвычайно дорогого бордо к мясному блюду.

Затем он сунул в рот еще одну сигару.

«Киров», — сказал он, шумно затягиваясь, чтобы разжечь сигару. «Забастовка должна быть как балет».

Киров видел, что алкоголь начинает оказывать свое действие, и что серьезные деловые отношения вечера вскоре сменятся запоем, которым славился президент.

На самом деле Киров был удивлен, что в ресторан до сих пор не привели ни одной женщины.

Он чокнулся своим бокалом с бокалом президента.

«Я хочу, чтобы ты обрушил на них всю мощь наших сил. Всё возможно, Киров. Всё возможно».

«Я это ценю, господин президент. Возможно, мне придётся пересечь несколько границ».

«Пересекайте их все», — сказал президент. «Мне плевать, какие границы вы пересекаете, лишь бы выполняли. Сейте страх. Сейте смятение. Но дайте мне эту награду».

«Сэр», — сказал Киров, оглядываясь через плечо, прежде чем продолжить. «Новое оружие «Космос»? Оно готово?»

Президент улыбнулся. «Вот видишь», — сказал он, громко хлопнув рукой по столу. «Видишь. Вот почему ты мой главный, Киров. Вот почему ты мой старший помощник. Потому что ты быстро соображаешь. Ты проявляешь инициативу».

Киров кивнул. «Хочу ослепить глаз циклопа».

«Слепите всё», — сказал президент. «Интернет, радио, кабельное, спутниковое — всё».

Официант подошел с бордо и двумя свежими бокалами.

«Думаю, на этот раз мы можем обойтись без дегустации», — сказал президент.

Официант кивнул и налил вино. Затем он спросил: «Вы готовы к мясному блюду, сэр?»

Президент осмотрел свою сигару. «Дайте нам несколько минут», — сказал он.

Официант ушел, а президент позволил примерно пятисантиметровому пеплу упасть на пол.

«Сэр», сказал Киров, наклоняясь к нему ближе, «не могли бы вы на минутку освободить комнату?»

Президент чувствовал себя всё более празднично. Он встал и обратился к охранникам: «Дайте нам минутку наедине, господа».

Двое охранников переглянулись, слегка поклонились и вышли из ресторана. Официант уже ушёл на кухню, и в зале остались только они вдвоем.

Президент снова обратил внимание на Кирова: «Что ты задумал, хитрый лис?»

« Удар милосердия, сэр. То, что оправдывает всё последующее».

«И как это будет выглядеть?»

Киров взглянул на дверь, убедившись, что они всё ещё одни. Затем он сказал: «Старая добрая операция под чужим флагом».

«Операция под ложным флагом?»

Киров еще раз проверил комнату.

«Вы нервничаете», — сказал президент.

«Сэр, — сказал Киров, и сердце его колотилось,