Маленький дорожный роман - Анна Васильевна Дубчак

совершить в трезвом уме и ясной, как говорится, памяти. Да и тебя он любил! Я помню, как он бросился к тебе, когда Левка начал стрелять из своего пистолета! Как закрыл тебя своим телом. Вероятно, с ним произошло что-то после того, как вы вернулись с пикника. Как он себя вел? Может, приревновал тебя к кому? Может, к тебе кто приставал на пикнике?

— Да никто ко мне не приставал, — зло фыркнула Валентина. — Я всегда была рядом с ним. Ну, принес мне кто-то водки и шашлыка… Но я даже не помню, кто это был.

— Ладно. Расскажи, что было дальше, после того как ты ему сказала, что тоже не любишь.

— Что было? Да я была разъярена! Я от злости просто сходила с ума! Я носилась по его квартире и собирала вещи, как сейчас помню, долго искала расческу, как дура, словно это было очень важно, потом нашла под кроватью… Взяла сумку какую-то хозяйственную и стала кидать туда белье, кремы, туфли…

— Он тебя не останавливал?

— Нет. Он стоял у окна ко мне спиной и молчал. Ждал, наверное, когда я уйду. Ну, я и ушла. Так хлопнула дверью, что чуть с петель ее не сорвала. Выбежала из квартиры, спустилась на лифте, выскочила из подъезда и не помню уже, куда помчалась с сумкой. В соседнем дворе, кажется, села на скамейку, чтобы отдышаться, достала сигареты и закурила. Мне все еще не верилось, что все это происходит со мной.

— И все? Больше вы с ним не виделись?

— Я выкурила несколько сигарет и, представь, немного успокоилась. Поняла, что дело не во мне и не в том, что меня разлюбили, что это у Аркаши какие-то проблемы, и из-за них он решил со мной расстаться… ну, я уже тебе говорила. Короче, я решила вернуться. Не знаю точно, сколько прошло времени, сколько я сидела на той скамейке, но, когда я вернулась, дверь мне уже никто не открыл. Как же я пожалела, что швырнула ему ключи от квартиры, которые он мне отдал. Я и звонила, и стучала, пока не догадалась выглянуть в окно. Смотрю, машины его нет. Уехал! Вот и все. Больше я его не видела.

— И дальше что?

— Вернулась домой. Постоянно ему звонила, ездила к нему на квартиру, потом почувствовала, что с ним что-то случилось, и пошла в полицию, написала заявление. К вам, если помнишь, приехала, искала его как сумасшедшая… Я не могла поверить, что он вот так взял и исчез.

— И как же его нашли?

— Машину проследили… И нашли за городом, в лесу, а его самого неподалеку, на обочине, в траве…

— Так как его убили? — повторила свой вопрос Ирина, сегодня первый раз услышавшая версию о самоубийстве Аркадия.

— Короче, он погиб от выстрела в висок. И по тому, что выстрел был произведен с близкого расстояния, решили, он застрелился сам.

— Как это, видно? Ты была, что ли, там? Видела его?

— Нет, откуда? Говорю же, следователь мне рассказал.

— Если целиться в висок, то и пневматическим пистолетом можно убить, я где-то читала или в кино видела.

Во время разговора Валентина много пила. Ирине пришлось сходить в магазин, чтобы пополнить запасы спиртного. Она даже коньяк прикупила, чтобы только у Валентины развязался язык. Но больше того, что она рассказала в самом начале, уже не услышала.

Ирина зацепилась за ее фразу о том, что ей на пикнике кто-то приносил водку и шашлык. А что, если после этого Валентина пошла с этим человеком где-нибудь в лесу и целовалась, например, а Аркадий увидел их? Но как узнать, кто пытался приударить за Валентиной?

Ирина силилась вспомнить, ведь она весь тот день не сводила с Валентины глаз, следила за ней, желая понять, что же в ней такого особенного, что Аркадий выбрал именно ее. И да, на самом деле после суматохи, вызванной стрельбой, Валентина словно оживилась, может, разнервничалась да и захотела выпить, а заодно и поесть. Но вот кто, кто подошел к ней со стаканчиком с водкой?

Валентину разморило, она чуть не уснула за столом, и тогда Ирина вызвала ей такси и отправила ее домой. Проводив ее до машины, она вернулась и уже в спокойной обстановке, машинально прибирая кухню, пыталась вспомнить какие-то детали пикника и свои ощущения.

Да, она была в дурном расположении духа, ей было неприятно смотреть, как парень, в которого она влюблена, ухаживает за недостойной его девушкой. Больше того, в какой-то момент ей захотелось напиться для храбрости и признаться ему в своих чувствах. Но это были лишь ее фантазии. Она была уверена, что, даже если бы и выпила, все равно не потеряла бы контроль над собой.

Как будто бы она ни разу не напивалась с подружками пару раз ради эксперимента? От алкоголя ее всегда тошнило и тянуло в сон. Но точно не на подвиги. Конечно, все люди под воздействием крепкого алкоголя ведут себя по-разному, и если Ирине хотелось спать, то Валентина… Первая мысль — у Валентины разыгрался аппетит, оказалась пустышкой.

Нет! Все было не так. Она оживилась не после выпитой водки, а после того, как пьяный идиот Лева начал стрелять. Неужели страх смерти сорвал с нее маску скучающей, словно уставшей от любви девицы, обнажив ее вульгарную сущность? И этот ее жест, это ее брезгливое выражение лица, когда она отталкивала от себя Аркадия. По мнению Ирины, так может вести себя женщина, которой по каким-то причинам приходится терпеть близость мужчины. Когда женщина влюблена и хочет мужчину, она никогда не станет так поступать, напротив, ей будут приятны его прикосновения.

Блеснула еще одна мысль, но сразу же и погасла, превратившись в остывающий уголек. И мысль эта, догадка, успела зажечь надежду и даже порадовать Ирину. И как бы Ирина ни пыталась реанимировать ее, ничего не выходило.

Когда, когда ее озарило? При каких обстоятельствах?

Ирина остановилась посреди кухни с тряпкой в руке и осмотрелась.

Где она была, когда это произошло? Кажется, возле окна.

Ирина вернулась к окну и по второму разу принялась протирать подоконник, передвинула горшок с фиалками, поправила занавеску и, увидев припаркованную напротив дома свою машину, мгновенно все вспомнила.

«Ну какая же я дура! Видеорегистратор! Он же все записывал!» Место пикника, если вспомнить расположение машины, должно было быть как на ладони!

Ирина бросилась в спальню, где на столике стоял ноутбук, открыла его, вошла в облачное хранилище и сразу же нашла папку с записями видеорегистратора.

«Господи, как же хорошо, что я вспомнила об этом сейчас,