Смерть приходит в Марлоу - Роберт Торогуд

рамками закона. А вот полиция может записать ваши показания и передать их в суд. Но я уверена, это лишнее, ведь должно существовать совершенно невинное объяснение тому, что вы прятались в шкафу в спальне вашего отца в день его смерти. Леденец?

Джудит протянула баночку Розанне.

– Хорошо, – сказала та, не обращая внимания на сладости. – Вы правы. Существует совершенно невинное объяснение. Но прежде всего вы должны знать, что я не собиралась прятаться.

Джудит вернула крышечку на место.

– Разумеется, – согласилась она.

– Все началось с чертового отцовского завещания.

– А при чем здесь завещание?

– Я узнала о нем незадолго до Рождества.

– Но я следила за вами, когда Эндрю Хасселби рассказывал о новом завещании. Вы выглядели удивленной.

– В нашей семье не только Тристрам обладает актерским талантом.

– Как вы узнали?

– Мне рассказал Крис, наш садовник. Он подстригал кусты и развел костер во дворе, чтобы сжечь ветки. Это произошло за несколько недель до Рождества. Знаете, огонь имеет свойство притягивать к себе людей. Мы разговорились, и Крис спросил, известно ли мне, что написано в новом завещании моего отца. Я была шокирована. Отец всегда утверждал, что он не в силах изменить порядок наследования в нашей семье. Титул и земли передавались по мужской линии уже сотни лет. Все имущество Бейли должно было достаться Тристраму. Но они с отцом недавно сильно поссорились. Узнав о его решении изменить завещание, я пришла к единственно возможному выводу: отец должен был оставить часть своего поместья мне. Или все поместье. В смысле, Дженни тоже стала бы совладелицей нашего имущества после свадьбы с отцом. Но ведь отец составлял завещание, чтобы удостовериться, что после его смерти и смерти Дженни имущество перейдет к единственному члену семьи, который здесь работал. Я заслуживаю получить признание за свой труд.

– Да, Дженни рассказывала нам о том, как хорошо вы справляетесь со своей работой, – подтвердила Джудит.

– Правда? – удивленно спросила Розанна. – Я не была уверена, что она замечала. Дженни была так поглощена моим отцом. Но это неважно. Едва услышав о новом завещании, я уже не могла перестать о нем думать. Знаете, как это бывает: я постоянно прокручивала мысль об этом завещании в голове и медленно сходила с ума. Я знала, что он хранил самые важные документы в сейфе в своей спальне, и попыталась открыть его, но безуспешно. Я снова и снова приходила к нему в спальню в каждый свой визит, начала даже специально для этого приезжать в Белый коттедж. Я попробовала каждую комбинацию чисел, какую только была способна придумать: папин день рождения, день рождения Дженни, Тристрама, свой собственный. Номер папиной страховки, день его с мамой свадьбы и даже ее день рождения. Ничего не сработало. А ведь сейф находился в их с Дженни спальне, поэтому во время подготовки к свадьбе они постоянно ходили туда-сюда. В день вечеринки я убедилась, что папа и Дженни общаются с гостями снаружи, зашла в дом и поднялась на второй этаж. Составила в телефоне целый список с новыми комбинациями, но ни одна из них не подошла.

– Совсем не одна? – многозначительно спросила Джудит.

– Ни в тот день, ни в любой день до этого у меня не получилось открыть этот проклятый сейф. Когда я начала вводить новую комбинацию, снаружи раздались крики. Не успела я опомниться, как кто-то уже поднимался по лестнице. Я не хотела попасться за таким недостойным занятием – только представьте, что подумал бы мой отец, увидев меня рядом со своим сейфом? Но у меня не было времени на размышления, поэтому я спряталась в шкафу. И как раз вовремя. В комнату зашла Дженни. Я увидела ее, когда закрывала дверь.

– А она вас видела? – спросила Джудит.

– Нет. Она направилась прямо к камину. Она была расстроена.

– Что произошло потом?

– Не знаю. Мне было ее не видно. Но я слышала ее. Думаю, она щелкнула зажигалкой и закурила сигарету.

– Да, так она нам и рассказала.

– Мы давно узнали, что иногда они курили с отцом.

– Не понимаю, – сказала Бекс. – Она же была его медсестрой.

– Знаю. И она хорошо выполняла свою работу, когда только приехала. Заставляла его вести дневник питания, потреблять меньше алкоголя и пить эти ужасные смузи, сделанные, кажется, из одной только листовой капусты. И это работало. Отец сильно похудел, его диабет был под контролем. Дженни сотворила настоящее чудо, по-моему. Она хорошо на него влияла. Но чтобы держать отца в узде, требуется железная воля. Он всегда оказывал на людей плохое влияние. Убеждал их выпить лишний бокальчик вина или съесть добавку на ужин. «Жизнь нужна, чтобы жить», – говорил он каждому, кто был готов слушать. Не знаю, как это произошло, но он начал возвращаться к своим старым привычкам, и в этот раз Дженни не возражала.

– Они уже начали встречаться к тому моменту? – спросила Бекс.

– Не знаю. Если подумать, наверное, да. Когда Дженни перестала быть папиной медсестрой и стала его девушкой, она потеряла над ним контроль. А он получил контроль над ней.

– Так, значит, вы сидели в шкафу, – напомнила Сьюзи, желая вернуть разговор в прежнее русло.

– Я решила выйти и признаться в своей затее. Я взрослая женщина и не должна прятаться в шкафах. Но потом я услышала этот жуткий грохот на первом этаже. Я рискнула чуть-чуть приоткрыть дверцу и увидела, как Дженни вышла на балкон. На секунду я даже подумывала выбежать из комнаты, но испугалась и закрыла дверь – и вовремя. Как только я снова оказалась в шкафу, Дженни вернулась в комнату, пересекла ее и побежала вниз. У меня голова кружилась от адреналина, и мне понадобилась пара минут, чтобы прийти в себя. Я услышала взволнованные голоса внизу и не знала, что там происходит. В конце концов я выбралась из шкафа, спустилась и только тогда узнала о случившемся. Но, думаю, именно так моя пуговица оказалась в шкафу. Я наверняка зацепилась за что-то, когда пряталась.

Розанна посмотрела на женщин. Она выглядела равнодушной и скучающей, словно в ее рассказе не было ничего необычного. Могло ли хоть что-то лишить Розанну самообладания? Очевидно, эта женщина привыкла все контролировать. Во время их первой встречи Розанна выглядела удивленной, когда Эндрю Хасселби рассказал о новом завещании. Сейчас она призналась, что ее удивление было наигранным. И Розанна была хорошей актрисой, Джудит это признавала. Так почему она должна верить хоть единому слову этой женщины?

– Вы и правда думаете, что моего отца кто-то убил? – спросила Розанна.

– Да, – ответила Джудит.

– Это вас удивляет? – спросила Бекс.

– Конечно. Мой папа был простым веселым старикашкой и душой компании. Кто мог желать ему смерти?

– Ваш отец переживал, что Тристрам собирается его убить. Вы знали об этом? – спросила Сьюзи.

Розанна рассмеялась, но не совсем добродушно.

– Это невозможно, – сказала она. – Серьезно. Тристрам всегда был избалованным. Он злился, если не получал желаемого, но никогда не навредил бы собственному отцу.

– Какие у вас с братом отношения? – спросила Бекс.

– Сложные, – призналась Розанна. – Я люблю его, но порой он меня раздражает. Он слишком нетерпелив, вот в чем проблема. Тристрам – неплохой актер, но он отказывается выступать в маленьких театрах или играть маленькие роли в больших театрах Лондона. Постоянно твердит, что заслуживает лучшего, а потом жалуется на безработицу.

– И часто он сидит без работы? – спросила Бекс.

– Думаю, он не работал уже больше года.

– Как он зарабатывает на жизнь?

– Отец давал ему немного карманных денег. И в отцовском доме он жил бесплатно.

– Где он живет сейчас?

– С мамой, в таунхаусе напротив старого супермаркета «Уэйтроуз». Я готова поспорить, Тристрам рассказывал своим дружкам, как сильно он мечтает о смерти отца, чтобы получить завещание, но он это не всерьез. Не по-настоящему. Как ни странно, несмотря на все его жалобы, он любил отца.

– Дженни сказала, Тристрам очень похож на сэра Питера.

– Да, мы часто говорили, что яблочко от яблони недалеко укатилось. Они оба эгоисты, но в то же время очень ранимые. Довольно токсичное