Смерть Отморозка. Книга Вторая - Кирилл Шелестов

Мимо них проходила молодая красивая арабка в униформе технического персонала.

— Мадам, — обратился к ней Осинкин. — Э-э, take this please, — он указал на пустые тарелки, стоявшие на столе. (Возьмите, пожалуйста).

— J’ n’ comprends pas, — пожала она плечами, даже не взглянув на него. (Не понимаю).

— Débarrassez la table s'il vous plait, — сказал ей Норов. (Уберите, пожалуйста, со стола).

Она улыбнулась ему чуть насмешливо.

— C’ n’ pas mon métier, monsieur, — ответила она и спокойно отошла. (Это не входит в мои обязанности).

— Что сказала? — поинтересовался Осинкин.

— Что она этим не занимается.

— Вот наглючка! — усмехнулся Осинкин. — Чем же она занимается?

— Может быть, дает начальнику смены? — предположил Норов.

— Что за народ французы! — покачал головой Осинкин. — Напринимали бездельников со всего мира, а теперь работать у них некому!

— Демократия, — пожал плечами Норов. — Она и нам с тобой когда-то очень нравилась.

— Молодые были, глупые! — с сожалением улыбнулся Осинкин.

— Разлюбил демократию?

— Как тебе сказать?.. — Осинкин посмотрел на него своими грустными глазами. — Демократия, Паша, хороша где-нибудь в Европе. А у нас лучше без нее.

— Чем же лучше?

— С демократией денег не заработаешь. Я имею в виду, настоящих денег.

И он опять издал виновато-смущенный смешок.

***

— Даниэль звонил мне в воскресенье несколько раз, — медленно и прерываясь продолжила Лиз. — Сначала, чтобы сообщить о смерти Камарка, потом еще зачем-то, …наверное, чтобы ее обсудить. Но я не могла с ним разговаривать, я была с Жаном-Франсуа… А вечером он позвонил опять, ужасно возбужденный и сходу выпалил: «Кло обо всем догадывается!». Я спросила: «О чем догадывается?». А он: «Что убийство Камарка — дело рук Жана-Франсуа!». Этим он меня сразил! Я сразу замерла. А он прибавил: «Она собирается донести на него в полицию!». Я перепугалась до смерти! «Что же делать?» — «Надо ей помешать!» — «Как?» — «Ты знаешь, как!» Я похолодела. Они стал меня убеждать: «Она никогда не простит Жану-Франсуа смерти Камарка. Если хочешь его спасти, надо действовать немедленно, не теряя ни секунды!». Ну и все в таком роде: «Наступил подходящий момент! Другого такого долго еще не будет!». Он сказал, что сейчас, пока мы с ним разговариваем, Клотильда возвращается домой, одна, а там — никого; сам он вместе с Мелиссой у ее родителей. Самое время ее перехватить и инсценировать ограбление…. Меня охватила лихорадка, я плохо понимала его слова… Я готова была на все, лишь бы защитить Жана-Франсуа!

— Постойте, Лиз, — перебил Норов. — Вы говорили Даниэлю о том, что Камарка убил Жан-Франсуа?

— Нет, конечно! Я бы скорей умерла, чем кому-то об этом сказала!

— Но откуда тогда он узнал об этом? Неужели догадался?

Он взглянул на Даниэля, тот, пряча глаза, приподнял плечо, закрывая лицо, будто от удара.

— Должно быть, ему об этом сказала сама Клотильда, месье Поль! — предположила Лиз.

— Она этого не знала. Она считала Жана-Франсуа неспособным на убийство, я сам слышал это от нее.

— Он и был неспособен! — воскликнула Шанталь.

— Спасибо за подсказку, Шанталь. Я тоже думаю, что на самом деле Камарка прикончил Призрак Оперы. Нет, Лиз, Клотильда не подозревала Жана-Франсуа и не собиралась доносить на него. Похоже, Даниэль обманул вас…. Он оказался хитрее, чем вы о нем думали…

— Неужели правда, Даниэль?! — Лиз была потрясена. — Ты мною манипулировал?! Как ты мог?! Мы же друзья!

Даниэль энергично замотал головой, отрицая обвинение. Норов не удержался и отвесил ему подзатыльник. Даниэль сдавленно ойкнул.

— Месье, перестаньте, прошу вас! — с укором произнесла мадам Гейнсбур. — Не трогайте его. Пусть полиция выяснит роль каждого, а суд определит наказание. Для нас сейчас важно лишь понять общий смысл того, что произошло!

— Можно еще воды? — попросила Лиз.

Теперь она избегала смотреть на Даниэля. Его предательство ее поразило, и к ее подавленности добавилась растерянность.

Норов вновь принес ей воды. Она отпила и оставила стакан в руках.

— Спасибо, месье Поль, вы добры… Я виновата перед вами, я сожалею… В общем, я решила действовать, но тайком от Жана-Франсуа. Я не желала, чтобы он о чем-то догадался, он и так был болен. Весь вечер он то злился на меня, начинал кричать, бросал на пол вещи… то вдруг затихал, молчал… Я сказала ему, что звонил папа, просил срочно приехать, у него что-то стряслось. А он ответил, что поедет со мной, не может оставаться один, боится. Я принялась его уговаривать, пообещала, что скоро вернусь, а он вдруг схватил мои руки, начал их целовать и заплакал! «Не уезжай! Не уезжай, прошу!». Как будто чувствовал! Целовал мне руки, представляете?…

Будто не веря, она оглядела свои большие огрубевшие руки и показала их Норову.

— Никогда раньше он так не делал. У меня сердце чуть не разорвалось! Но разве я могла остаться? Ведь я должна была его спасти! Я… поцеловала его в голову и сказала: «Не бойся, шерѝ, я никому не дам тебя в обиду». И уехала…

Она тяжело и глубоко вздохнула.

— Вы взяли с собой какое-нибудь оружие? — спросил Норов. — Нож, например.

— Что вы! Я даже не подумала об этом!

— Но вы же ехали убивать! — жестко уточнил он.

— Да нет же! Нет! — в отчаянии вскрикнула Лиз. — Я… я просто хотела защитить Жана-Франсуа! Я думала только об этом!

Она вновь и вновь повторяла эту фразу про защиту.

— Ваши чувства понятны, мадам Пино, — успокаивающе закивала мадам Гейнсбург. — Продолжайте, пожалуйста.

— Пока я уговаривала Жана-Франсуа, я потеряла время. Когда я наконец добралась, Клотильда уже выходила. Я застала ее в прихожей. Она страшно удивилась, увидев меня, но ничуть не испугалась. Спросила, что мне нужно. Я сказала, что нам необходимо поговорить, она ответила, что ей сейчас некогда, она торопится. Разговаривала она со мной свысока, как обычно. Я подумала, что она собралась в полицию, и опять запаниковала. Спросила, куда она так спешит? Она отрезала, что это — не мое дело и пошла к машине. Я побежала за ней, что-то лепетала про то, что мне нужно лишь несколько минут… Она, наверное, решила, что я опять собралась просить об отсрочке платежа; заявила, что ей надоело мое вечное нытье о деньгах… Она была раздражена и очень резка, даже для себя. Я хотела объяснить, что дело не в деньгах, но она не желала слушать: «Позвони на днях, договоримся о встрече». Я тоже постепенно начала злиться, я вообще ужасно нервничала… попыталась ее остановить, несла какую-то чепуху, кажется, схватила за руку… А она посмотрела на меня, и бросила, так презрительно: «Ты что, выпила лишнего?». Это прозвучало, как пощечина! Я никогда не