Бокал кардинала Ришелье - Наталья Николаевна Александрова

моим ухом прозвучал мужской голос:

– А ты еще кто такая?

Я вздрогнула и обернулась.

Рядом со мной стоял мужчина с длинным, что называется, лошадиным лицом и длинными, как у гориллы, руками.

От этого мужчины буквально исходило ощущение недоброй, опасной силы.

– Так кто ты такая, и что здесь делаешь?

– Я… я никто… – забормотала я испуганно. – Я просто мимо проходила… я просто туалет искала… вы, кстати, не скажете, где здесь туалет?

– Пойдем, я тебе его сейчас покажу! – длиннорукий тип осклабился, схватил меня за руку, втолкнул в комнату, вошел следом и захлопнул за нами дверь.

– Смотри, Лама, кого я там нашел! – проговорил он, обращаясь к блондинке.

– Это еще кто такая? – Блондинка повернулась ко мне и сняла свои темные очки.

Под ними были совершенно безумные глаза с огромными черными зрачками.

– Я никто… – пролепетала я. – Я просто мимо шла… туалет искала… я ничего такого не видела… отпустите меня, и я пойду себе… мне домой пора, у меня рыбка не кормлена…

– Какая еще рыбка? – нахмурился длиннолицый тип.

– Золотая рыбка… породы вуалехвост… она у меня в аквариуме живет… ее зовут Дори…

– Ты мне мозги не компостируй! – рявкнул длиннолицый.

Потом он повернулся к блондинке и проговорил недовольным голосом:

– А ты, Лама, почему дверь оставила открытой? Тут кто угодно зайти мог!

– Сколько тебе повторять – не Лама, а Ламия! – огрызнулась блондинка. – А дверь я Феденьке велела закрыть. Феденька, ты что же – не сделал, что я велела?

– Я… кажется… забыл… – пропыхтел здоровяк, который держал Горыныча.

– Вечно ты, Феденька, что-то забываеш-шь… – шикнула на него блондинка. – Когда-нибудь и я забуду, что ты мой родственничек, и перегрызу тебе гор-рло…

Здоровяк испуганно ойкнул.

– Так что будем с этой делать? – напомнил длиннолицый, кивнув в мою сторону.

– Не надо со мной ничего делать… я просто туалет искала… отпустите меня…

– Отпускать ее нельзя, – возразила блондинка. – Она слишком много видела.

– Я ничего не видела! – вскрикнула я. – Совершенно ничего! И если даже что-то видела, тут же забыла!

– Точно, нельзя отпускать! – согласился длиннолицый, окинув меня взглядом.

В это время у него в кармане зазвонил телефон.

Он достал трубку, послушал и повернулся к блондинке:

– Лама, это Хозяин. Хочет нас с тобой немедленно видеть. Сама знаешь где.

– Но мы сейчас заняты…

– Ты что? Это же Хозяин! Если он сказал, нужно исполнять! Он шуток не любит!

– Черт! Как не вовремя! А с этими что делать? – Она кивнула на меня и Горыныча.

– Этих пока Феденька посторожит.

– Феденька? – Блондинка с очевидным сомнением посмотрела на здоровяка.

– Думаешь, не справится?

– Справится, если я с ним поговорю…

С этими словами блондинка подошла к Феденьке, хищно усмехнулась и процедила:

– Феденька, если ты меня разочаруешь… если ты их упустишь… я тебе горлышко-то перегрызу! – И она сделала вид, что примеривается к его толстой шее.

Феденька ойкнул, попятился и испуганно проговорил:

– Я справлюсь… я не упущу…

– Смотри у меня! – Ламия оскалилась, щелкнула зубами и переглянулась с длиннолицым: – Он справится, справится! Иначе…

Длиннолицый кивнул:

– Ну, тогда пошли…

К моему удивлению, они направились не к двери, через которую я сюда попала, а в дальний конец комнаты.

Там на стене висел рекламный плакат мультфильма – на нем мальчик в чалме и шароварах держал в руках медную лампу.

Длиннолицый взял плакат за край, приподнял его.

Под плакатом на стене оказался маленький пульт с цифрами, вроде домофона. Длиннолицый встал так, чтобы закрыть собой этот пульт, набрал на нем код.

Раздался щелчок, и часть стены плавно отъехала в сторону, как дверь купе.

Длиннолицый вошел в открывшийся проем, блондинка последовала за ним. В самый последний момент она задержалась, повернулась к Феденьке и угрожающим тоном проговорила:

– Ты помнишь, что будет, если ты их упустишь?

– Помню… – испуганно выдохнул тот.

– Вот то-то!

Блондинка исчезла, напоследок яростно сверкнув глазами, и дверь встала на место.

Мы остались втроем – я, Горыныч и Феденька.

Горыныч внимательно взглянул на меня, и в глазах его мелькнуло узнавание:

– А, это ты мне цепочку принесла?

– Я, я.

– А кто ты вообще такая?

– А тебе зачем? – огрызнулась я, потому что была сильно зла.

Собственно, злиться можно было только на себя, за то, что не заметила, как сзади подходит этот, с длинными руками.

А если честно, то вообще не нужно было сюда приходить. Сдался мне этот Горыныч!

Однако, что сказала эта психованная блондинка? Что Горыныч якобы куда-то спрятал камешки. Какие камешки – это мы выясним потом. А вот зато теперь я знаю, кто убил Павла Сыроедова.

Во всяком случае, подозреваю, что эта ненормальная блондинка приложила к убийству руку, вон как ножом-то размахивает. А Сыроедова точно убили ножом. Зарезали, в общем.

Так что с Горынычем сейчас ссориться не с руки.

– Давайте уже оставим выяснения на потом, – мирно сказала я. – Сейчас нам нужно думать, как отсюда выбраться. Лучше не дожидаться возвращения той страшной блондинки…

– Эй, эй! – подал голос Феденька. – Вы что это там задумали? Имейте в виду, пока я тут, никак вы отсюда не выберетесь!

Я переглянулась с Горынычем и знаками показала ему, чтобы отвлек нашего сторожа.

Горыныч закашлялся, выпучил глаза, схватился за горло и начал сползать на пол.

Феденька нахмурился, шагнул к нему:

– Ты чего, дед? Окочуриться вздумал? Смотри у меня! Если что, Ламка рассердится…

Пока он разглядывал Горыныча, я скользнула к двери, ведущей в коридор…

Но оказалось, что эта дверь не открывается изнутри.

А Феденька уже подскочил ко мне, схватил за плечи и встряхнул, как тряпичную куклу:

– Ты что это себе вообразила?! Думаешь, меня можно обмануть? Мимо меня и муха не пролетит!

– Не пролетит, не пролетит! – проговорила я примирительно. – Я просто так… проверила…

– То-то, что просто так! – фыркнул он, успокаиваясь, и снова повернулся к Горынычу.

Тот сидел на полу, обхватив колени руками.

Феденька сел на единственный в комнате табурет, мрачно поглядел на нас и процедил:

– Смотрите у меня! Я пока добрый, но, если вы меня разозлите, увидите, что будет!

Тут я вспомнила про свой заветный бокал.

Правда, я не была уверена, что он мне чем-нибудь поможет: ведь этот бокал помогает проникнуть в чужие мысли, а у Феденьки никаких мыслей нет и никогда не было. Это и без бокала ясно.

Тем не менее я открыла сумочку, нашарила там бокал. Доставать его из сумки я не решилась – как бы Феденька не отобрал его или, того хуже, не разбил.

Он и так насторожился:

– Что это ты там ищешь?

– Да салфетки ищу… глаза