Тайна тибетских свитков - Константин Мстиславович Гурьев

— С чего вы взяли? — удивился Корсаков.

— Ну а почему я вам должна отвечать? — ответила вопросом на вопрос Леся.

Корсаков старался сохранять спокойствие:

— Да я же просто прошу поделиться информацией о материале, который вы сами написали и разместили. Или тут какие-то особые обстоятельства?

— Какие еще особые обстоятельства? — Леся помолчала, потом сказала: — Спрашивайте, чего уж… — Она отхлебнула кофе и сказала раздраженно: — Ну вот, остыл, пока вы тут…

Корсаков принес новую чашку с горячим кофе.

— Дело-то простое, — продолжил он. — Что вас пугает?

Леся демонстративно наслаждалась кофе и молчала.

Маслову это, кажется, надоело.

— Ну, давай так: ты продолжаешь пить кофе и безмолвствовать, а мы с Игорем Викторовичем уходим, а? Но учти, если я так легко нашел тебя, значит, у меня есть кое-какие возможности. А ты меня выставила дураком.

— Никем я вас не выставляла, — скороговоркой парировала Леся. — С чего вы взяли?

— Ну, как же! Сама посуди, — степенно начал рассуждать Маслов, — ты согласилась на эту встречу, я Игоря Викторовича вытащил из Москвы! Он приехал сюда, бросив все дела, и что? Сидим тут и слушаем твое молчание?

Пауза, повисшая после этой вспышки, видимо, напугала Лесю Нымме сильнее, чем все слова, произнесенные ранее. Она опустошила чашку и сказала:

— Спрашивайте!

— Да вопрос-то у меня один, — сказал Корсаков. — Мой коллега заинтересовался вашей публикацией, потому что занят той же самой темой…

— И что ему нужно? — перебила Леся.

— В идеале он предлагает сотрудничество, — сказал Корсаков. — Все-таки у нас в Москве возможностей побольше…

— Да с чего бы это? — снова перебила Леся. — Вам сейчас никуда ни вылететь, ни поехать, а я вот Рождество провела в Бремене, а через неделю поеду в Испанию, а вы?

— При чем тут Бремен и Испания? — удивился Маслов. — Тебе там деньги платят, что ли? — Он демонстративно осмотрел ее и сказал: — Ну, так-то ты дама приятная, конечно…

— Дурак, — улыбнулась Леся и повернулась к Корсакову: — И этот ваш коллега гарантирует, что у вас меня будут печатать?

— Зависит от ваших ответов, — ответил Корсаков.

Леся огляделась вокруг:

— Здесь, наверное, не курят?

— Ты не увиливай, — попросил Маслов.

Она снова помолчала и сказала огорченно:

— Дело все в том, что никаких материалов у меня нет…

— Как это «нет материалов»? — искренне удивился Корсаков. — Вашу статью я читал, и читал, честно сказать, с удовольствием. Язык у вас хороший, излагаете хорошо, интригуете читателя, да и примеры у вас все такие… жизненные, я бы сказал, завлекающие, а вы…

Леся перебила с досадой:

— В общем, слушайте… Я, когда вышла замуж, приехала в Таллин к мужу и стала работать в газете. Так получилось, что место нашлось только в одной русскоязычной газете, и писать для них надо было на темы всякой эзотерики, астрологии, ну и тому подобное. А я этим давно интересовалась и многое знала. В общем, мои статьи стали печатать довольно часто, и тут как раз устраивают в Таллине какое-то сборище всех подобных специалистов, и меня, естественно, редактор туда отправляет.

И я, конечно, хочу набрать материалов как можно больше, чтобы на них потом долго и с толком сидеть, пришла пораньше, чтобы осмотреться, хожу там, знакомлюсь, беру интервью… Вдруг меня вежливо приглашают к организатору всей этой бодяги, которого я знать не знаю. Подхожу. Он так любезно со мной здоровается и знакомит с каким-то старичком лет шестидесяти. Ну, я возражать не стала, хотя не понимала, на кой он мне сдался. Но если самый главный эстонский спец его так ценит, значит, и мне что-нибудь перепадет. Ну а когда все началось, у меня буквально глаза на лоб: этот старичок там вроде самого главного авторитета оказался. Все его слушают, спрашивают, хотят поговорить, в общем, он в центре внимания. После банкета поехали к нему в гостиницу.

Леся ухмыльнулась:

— Ну а мне жалко, что ли? Пощекотались немного, а потом он, как все вы, мужики, стал рассказывать, какая у него жизнь трудная была, как его не признавали, ну, все как всегда. В общем, я решила, что больше с ним ни-ни. Но через пару недель он звонит, хотя я ему номер телефона не давала. Я, мол, в Таллине, давай пообедаем. После обеда снова к нему… Потом он и говорит: хочу дать тебе материал для публикации, а то ты вроде как выдыхаешься. А я, честно говоря, уже еле-еле темы находила и, конечно, согласилась и уже сама стала к нему ездить за информацией. Верите — нет, но библиотека у него оказалась офигенная, это уж точно. Я у него иногда на ночь оставалась только для того, чтобы почитать, не смейтесь! Ну а потом он предложил работать с этой газеткой и денег дал, и инфой продолжал снабжать… А потом он умер, и почти все закончилось. Вот так.

— Почему после его смерти все разом рухнуло? — спросил Корсаков.

Леся снова помолчала и заговорила уже как-то по-другому, осторожно:

— В общем, мне после его смерти досталась его квартира. Он женат не был, детей нет, так что все оформил на меня и говорил, что главное тут не квадратные метры в центре Питера, а его библиотека, а особенно старинные рукописи. Все время, что мы были знакомы, он сам ими занимался, меня не подпускал, но в последние два-три месяца стал мне кое-что рассказывать, говорил, что это рукописи из Тибета. Однажды он заявил, что на «тибетской теме» я смогу жить припеваючи лет десять, не меньше, а если буду умело использовать разработки и заготовки, которые он мне отдаст, то и в научное сообщество смогу войти, как его наследница.

Леся вздохнула:

— Честно говоря, я над его словами только смеялась, а оно вон как получилось. Мне вдруг звонят в Таллин, говорят, что он в больнице, доставлен в тяжелом состоянии и все время меня зовет! Я сразу в Питер, бегу в больницу, а он уже… все… И мне передают все бумаги, которые он там у них оставил. Поехала к нему в квартиру, там все закрыто, опечатано, я