Плато Дьявола - Линкольн Чайлд

с одной стороны. Через всю остальную часть трейлера тянулся стол, на котором красовались серебряные канделябры, хрустальные бокалы, свернутые в трубочки и продетые в кольца льняные салфетки и керамические блюда в стиле ретро с ковбойскими мотивами тридцатых годов: по кайме узор из клейм для скота, а посередине лошади, ковбои и тому подобное.

— Добро пожаловать! — Таппан плавно приблизился с полудюжиной бокалов шампанского на серебряном подносе. — Вы пришли первыми.

Нора и Скип взяли по бокалу. Таппан был одет в сапоги из крокодиловой кожи, джинсы и коричневую ковбойскую рубашку с перламутровыми пуговицами и затейливым вышитым узором. Шелковую бандану на шее удерживала серебряная индейская фибула с россыпью бирюзы. Таппан явно не привык ходить в таком наряде, но к его вьющимся черным волосам и ямочкам на щеках шло практически все.

Он поставил на стол поднос, взял бокал с мартини, и они чокнулись.

— За раскопки, — произнес Таппан. — И пусть нас ждет нечто неземное.

— Точно, точно! — подхватил Скип.

Битан пришел в плохо сидящем костюме с кое-как завязанным галстуком.

— Шампанское! — воскликнул астроном и схватил с подноса бокал. Оглядевшись, проговорил: — У вас тут прямо корраль О-Кей[9]. Неужели я единственный, кто пытается соблюдать цивилизованный дресс-код?

— В таком костюме у вас это не получится, — рассмеялся Таппан.

— Что не так с моим костюмом?

Таппан потер между пальцами лацкан:

— Сплошной полиэстер.

— Мы в пустыне, — принялся защищаться Битан. — Одежда должна дышать. Уж я-то знаю, я вырос в Негеве[10].

Следующими пришли Виджил и Риордан, а через пять минут собрались все остальные ученые, включая Трех Инженеров — эти, похоже, никогда не разлучались. Кузнецов принес футляр с музыкальным инструментом причудливой формы и поставил его в углу.

Некоторое время все общались, пили шампанское и пробовали закуски — копченого лосося, блины с икрой, охлажденные креветки и прошутто с дыней.

С аппетитом съев блин, Кузнецов удивленно воскликнул:

— Да это же настоящая русская икра!

И тут же взял второй.

— Верно, — подтвердил Таппан. — Осетровая, из Каспийского моря, но рыбы выращены на ферме, а не выловлены в дикой природе, так что принцип ответственного отношения к окружающей среде соблюден.

Услышав это, Скип немедленно протолкался к блинам, съел один и прихватил с собой еще два. Нора заметила, как быстро брат опрокинул два бокала шампанского и потянулся за третьим. Нора приблизилась к нему и незаметно для других ткнула в бок.

— Не части, понял?

— Ты права, сестренка. — И Скип отдернул руку.

Таппан постучал по бокалу вилкой, и все затихли. Он обвел присутствующих сияющими глазами.

— Прежде чем сядем за стол, хочу рассказать короткую историю. Некоторые из вас ее уже знают.

Он выдержал паузу. Лицо Таппана раскраснелось, он излучал оживление и радость. Нора не помнила, когда в последний раз видела настолько довольного человека.

— Это история об инциденте, случившемся в Лос-Аламосской национальной лаборатории летом тысяча девятьсот пятидесятого года, когда город еще был закрытым. В это время создавали водородную бомбу. Энрико Ферми, знаменитый итальянский физик, пошел пообедать с Эмилем Конопинским, Гербертом Йорком и Эдвардом Теллером[11]. Все четверо работали над проектом «Супер» — так изначально называли водородную бомбу. По дороге разговор у них зашел про многочисленные недавние свидетельства НЛО, в том числе и про Розуэлльский инцидент. Главной темой дискуссии ученых стала вероятность существования разумной жизни в космосе. Все согласились, что развитые инопланетные цивилизации просто не могут не существовать в Галактике с ее миллиардами планет и миллиардами лет на развитие жизни.

Таппан выдержал паузу.

— Когда они сели за стол, разговор перешел на другие темы. Стали обсуждать то, о чем любят поболтать физики, — например, можно ли путешествовать быстрее скорости света и все в таком духе. А потом наступила пауза, и вдруг Ферми выпалил: «А где все?» Ошарашенные сотрапезники сначала молчали, а потом рассмеялись: они поняли, что Ферми намекал на предшествующую дискуссию. Ферми интересовал вопрос: если разумная жизнь в Галактике кишмя кишит, где же она? Нас ведь должны были посетить, причем неоднократно. Вернувшись в кабинет, Ферми сделал кое-какие предварительные расчеты. Он учел широкую распространенность в нашей Галактике звезд, подобных Солнцу, возраст этих звезд (многие из них на миллиарды лет старше Солнца), высокую вероятность того, что на землеподобных планетах достаточно воды, и сделал закономерный вывод: на некоторых из этих планет давно должна была развиться разумная жизнь. А разумные существа, несомненно, должны были научиться совершать межзвездные перелеты. Вот почему Ферми был так озадачен. Где они? Им давным-давно следовало прилететь! Вот как, друзья мои, родилась знаменитая загадка, известная как парадокс Ферми. Здесь мы стараемся найти решение этого парадокса. Все доказательства говорят о том, что инопланетяне уже посещали Землю. И в этой жаркой пустыне мы наконец отыщем свидетельства этого. Достаточно сказать, что это будет величайшее открытие в истории науки: узнать, что мы не одни, что во Вселенной есть существа, похожие на нас, тоже обладающие разумом, накопившие запасы знаний и опыта, многократно превосходящие наши. — Таппан поднял бокал мартини. — Так выпьем за наш проект и за решение парадокса Ферми.

Нора и остальные последовали его примеру.

— А теперь за стол.

Слева от Норы сел Битан, справа Кузнецов, а Таппан оказался напротив. Пока Макс, су-шеф, он же официант, подавал салаты и наполнял бокалы вином, завязался разговор.

Скип, сидевший рядом с Кузнецовым, повернулся к нему:

— Если вы забыли, меня зовут Скип, — произнес он, протягивая инженеру руку.

— А меня, напомню, зовут Виталий.

— Вы русский?

— Да. Я здесь по визе Эйч-один би.

— Что это значит?

Кузнецов пустился в объяснения, а Нора потеряла интерес к этой беседе и заговорила с Таппаном:

— Какая интересная история о парадоксе Ферми.

— Да, — согласился Таппан. — Я чувствую определенное родство с этим ученым. У нас обоих итальянские корни — девичья фамилия моей матери Маццеи. Ферми рекрутировали для Манхэттенского проекта[12], и он приехал в Лос-Аламос тайно, под именем Генри Фармер. Но его итальянский акцент был так силен, что стоило Генри открыть рот, и все сразу понимали: это вымышленное имя. А перед этим он построил первый в мире атомный реактор в подвале Чикагского университета.

— По-вашему, каково решение парадокса Ферми? — поинтересовалась Нора. — Почему инопланетяне не идут с нами на контакт?

Таппан расплылся в ослепительной улыбке:

— Хороший вопрос, не правда ли? Предлагались десятки разных ответов. Я предпочитаю гипотезу зоопарка.

— То есть Земля — что-то вроде обезьянника, но мы об этом не знаем?

Таппан рассмеялся:

— Вроде того. На днях в беседе с вашим братом Ноам высказывал схожую версию. Общая идея такова: