Загадка Красной Вдовы - Джон Диксон Карр

Люди такого типа печально известны своей прямотой и редко кому бывают по душе, но именно в силу антипатии окружающие почему-то оказывают им услуги. Твердое, с приятными чертами лицо могло в одно мгновение, словно включался электрический свет, становиться добродушным; светло-карие глаза смотрели серьезно и проницательно, а густые темные волосы романтично серебрились на висках, что наверняка нравилось женщинам. Серьезным, строгим, не терпящим глупостей – таким подавал себя Юджин Арнольд. В сравнении с ним Карстерс выглядел беспутным мальчишкой. Глядя, как он держится с мисс Изабель Бриксгем – высокий, весь внимание, голова наклонена под точно выверенным углом, – Терлейн подумал о портретах первого герцога Мальборо. Доктор Арнольд – расчетливый, лишенный чувства юмора победитель, возможно не меньше Мальборо падкий на деньги и такой же скупой.

– Мне нужно поговорить с вами, – негромко сказала Изабель, нерешительно переводя взгляд с Мастерса на Г. М. Веки ее блеклых глаз покраснели, и сама она как будто съежилась. Ей было, наверно, около шестидесяти. – Потому что, понимаете, я чувствую себя отчасти ответственной за смерть несчастного мальчика. Но обязательно ли оставаться здесь? Пожалуйста! Нельзя ли перейти в другое место?

Арнольд включил пару своих лампочек, но на Г. М. они не произвели ровным счетом никакого впечатления.

– Боюсь, джентльмены, я вынужден настаивать на этом, – резко заявил доктор. – Мисс Бриксгем на моем попечении, и я полагаю, что она перенесла сильнейшее нервное потрясение.

– Угу! – пробурчал Г. М., пытаясь разжечь трубку и кося глаз. – Тогда зачем, сынок, ты привел ее сюда?

Арнольд бросил на него оценивающий взгляд. Он, похоже, еще не определился, как именно следует вести себя с Г. М.

– К сожалению, мы хотели бы сообщить кое-что довольно важное. Полагаю, полиции… – Он выдержал короткую паузу и, когда Г. М. не попался в ловушку и не задал очевидного вопроса, продолжил: –…Будет интересно узнать это. Речь идет о несчастном Ральфе Бендере.

– Понятно. Он все-таки доктор, не так ли?

– Это я привела его сюда, – сказала Изабель. – О боже. Я допустила…

– Вам определенно не в чем себя винить, тетя Изабель, – вмешался Арнольд. – В некотором смысле, джентльмены, это не что иное, как нарушение профессиональной этики. Но поскольку дело завершилось убийством, факты должны выйти наружу, и я ни в коей мере не намерен скрывать их. Так вот. Ральф Бендер был блестящим, самым способным студентом своего курса в Королевской медицинской академии. После прохождения клинической практики в больнице Святого Фомы он выразил желание посвятить себя психологической медицине, но ему недоставало средств, чтобы снять кабинет для консультаций, тем более на Уигмор-стрит. В результате…

– Вы приняли его как своего рода служащего в больничной аптеке, чтобы он бесплатно вел какие-то ваши дела?

– Я рассматривал это исключительно как благотворительную акцию. Друг мой, у меня нет аптеки. Возможно, вы плохо представляете, чем я занимаюсь.

– Не знаю. Психиатрией, да?

– Лишь отчасти и… – Он замолчал, и лицо его стало суровым. – Простите, друг мой, но позвольте узнать, с кем я имею честь разговаривать?

– Ну-ну, – спокойно сказал Г. М., посасывая пустую трубку. – Не ерошись, сынок. Пусть вспышка гнева не омрачит этот магнетический взгляд. Расскажи нам о Бендере.

– Он работал на меня вместе с еще одним подающим большие надежды молодым человеком. – Доктор Арнольд справился с эмоциями и вежливо улыбнулся. – Некоторое время назад ко мне обратилась мисс Изабель Бриксгем. Думаю, вы знаете, по какому делу. Я оказался в трудной ситуации, и мне пришлось серьезно подумать. Непосредственное вмешательство с моей стороны в форме расследования с неизбежными вопросами исключалось даже в самой скрытой, завуалированной форме. Вы меня понимаете?

– Я знаю, что Мантлинг терпеть не может докторов, особенно мозгоправов.

Арнольд посчитал правильным не обижаться и продолжил:

– Особенно мозгоправов, как вы выразились. Мое присутствие здесь только терпят, и говорить мне позволено лишь о спорте. Поскольку я и сам во времена Оксфорда неплохо играл в крикет, – тут Арнольд смахнул с лацкана воображаемую пылинку и позволил себе небрежную улыбку, – общество столь дружелюбного спортсмена доставляло мне истинное наслаждение. Ха-ха-ха! Но на меня это никак не влияло. Если в доме, говоря простыми словами, есть безумец, его следует соответствующим образом ограничить. По возможности, без скандала. По предложению мисс Бриксгем Бендера представили как художника, одного из ее протеже. Все прошло гладко. В это время в доме находился мсье Равель, и основное внимание было сосредоточено на нем. Бендеру предстояло выявить…

– И он выявил?

– Несомненно, – хладнокровно ответил доктор Арнольд. – Вы же видите – его убили.

Шкатулка без иголки

– Прошу меня понять, – продолжал Арнольд своим резким рассудительным голосом. – Я не стану притворяться, будто так уж опечален смертью Бендера. Полагаю, он поступил глупо, позволив втянуть себя в смертельную ловушку. Но конечно же, я сожалею о его смерти. Он работал на меня и был полезен. Мне определенно следовало запретить это сегодняшнее безумное представление. Мисс Бриксгем… – Он снова на мгновение включил лампочку доброты и сочувствия, посмотрев на Изабель. – Мисс Бриксгем согласна со мной, что это было именно безумие, и, насколько мне известно, пыталась в меру своих сил предотвратить это. Я не виню ее, но сожалею, что она не была откровенна со мной ранее.

Высказав этот укор, доктор Арнольд поправил галстук, одернул пальто и наконец улыбнулся Изабель, показав, что она прощена. За последние несколько часов с этой спокойной хладнокровной женщиной произошла разительная перемена: она, можно сказать, сломалась, словно сухая веточка, и теперь только что не плакала.

Г. М. беспокойно заерзал:

– Что ж, карты на столе, и вы можете исполнить свой долг. Что намерены сделать?

Арнольд пожал плечами:

– К счастью или нет, теперь это ваше дело. Я могу лишь помешать вам повесить убийцу после того, как вы его поймаете. Повторяю, это ваше дело.

– С плеч долой, да?

– Да, с плеч долой, – спокойно подтвердил Арнольд.

– И все же я не представляю, что вам удастся так легко отмежеваться от этого, – сказал Г. М., рассматривая чашу трубки. – Неужели никаких угрызений совести, а? В семье завелся безумец и… Нет, вижу, вас это не трогает. Вы распланировали жизнь, как пригородный сад; вы знаете, кого посадить за ваш стол, а кого нет, и такая мелочь, как безумный шурин, конечно же, не заставит вас забыть, что его смирительная рубашка будет помечена короной. Да?

– Восхищен вашей прямотой, друг мой, – сохраняя хладнокровие, сказал доктор, явно не выносивший прямоту ни в ком, кроме себя. – Вы забываете, что я люблю мисс Джудит Бриксгем.

– Да, знаю. Поэтому и говорю так откровенно. Видите ли, кое-что все же придется сделать. Вы не сомневаетесь в здравом рассудке мисс Джудит? Нет. А мисс Изабель?

– Как вы можете… – воскликнула Изабель.

– Спокойнее, мэм, спокойнее! Так что? Не сомневаетесь? Нет. Что ж, в