Французская мелодия - Александр Жигалин

спрашиваю: «Кто она эта самая ученица?» Незнакомец в ответ: «Госпожа, которая послала вам этот коньяк, в настоящее время проживает во Франции. По поводу имени и фамилии просила не уточнять». С этими словами как ни в чём ни бывало выходит из кабинета. Всё произошло настолько быстро и неожиданно, что я не успел среагировать.

— Что, вот так поставил и ушёл?

— Исчез бесследно. Мне стало дьявольски интересно по поводу коньяка. Спустился в читальный зал, поднял литературу по коньячному делу, через полчаса достоверно знал — подарок стоит огромных денег.

— Сколько?

— Что сколько?

— Сколько стоит?

— Точно сказать не могу. Что-то около двух тысяч долларов.

— И ты намерен это пить?

— Нет. Будем сидеть и смотреть? Бывшая ученица, которой я отдал часть своих знаний, преподнесла презент. Бутылка коньяка- капля в море по сравнению с тем, что и сколько я отдал этому человеку.

— Отдал, не зная кому?

— Неважно. Главное, что она помнит.

Взяв в руки бутылку, Владимир Николаевич начал искать глазами штопор. Не найдя, переключился на осмотр пробки. После чего, толи от досады, толи от внутренней неуверенности, цокнув языком, вернул бутылку на стол.

— Предлагаю начать с водочки. Или я не прав?

— Ещё как прав, — обрадовалась Екатерина Алексеевна. — К тому же история с коньяком мне внушает опасение. При вручении подарка в первую очередь ставят в известность, от кого он. Здесь же ни имени, ни фамилии!

— И каков вывод?

— Вывод один — всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Поэтому есть опасение, что продолжение истории не за горами.

— Может, ты и права.

С этими словами Владимир Николаевич, налив себе водки, жене вина, приготовился молвить тост.

— За что будем пить?

— За твою награду.

— За нашу.

— Пусть нашу, — глянув на мужа, лицо Екатерины Алексеевны сделалось серьёзным. — Я хочу выпить за нас. За то, чтобы всё в этой жизни запланированное было достигнуто, познано и пережито душой, ибо душа заставляет человека жить, стремясь к постижению мира в том виде, в котором тот видит его в самом себе.

Звук сомкнувшихся в порыве праздника бокалов совпал со звонком в дверь.

Владимир Николаевич взглядом, полным недоумения, взглянул на жену.

— Я никого не жду.

— Я тем более.

Звонок в дверь повторился.

Екатерина Алексеевна, сняв фартук, поправила причёску и, не дожидаясь, когда звонок в дверь напомнит о себе, направилась к выходу из комнаты.

Владимир Николаевич хотел было встать и вместе с женой посмотреть, кто посмел нарушить семейную идиллию, но в последний момент, передумав, решил, что будет лучше, если он займётся гусем.

Пододвинув блюдо, профессор даже привстал со стула, чтобы сподручнее было разобраться с птицей, как вдруг голос вошедшей в комнату Екатерины Алексеевны, заставил его развернуться лицом к двери.

— Профессор! К вам гостья.

Позади супруги стояла миловидная девушка. При всей своей элегантности она выглядела несколько растерянной. По всей видимости незнакомка по какой-то причине утеряла уверенность в собственных действиях, что более, чем наглядно отражалось в её поведении.

Переведя взгляд с Екатерины Алексеевны на Владимира Николаевича, девушка вдруг начала осматривать гостиную, словно, кроме самих хозяев, ожидала увидеть кого-то ещё. И только когда пауза превысила все допустимые и недопустимые нормы, незнакомка, глянув на главу семейства, произнесла: «Извините, пожалуйста, за столь неожиданный визит. Вы, я так понимаю, Владимир Николаевич Исаев?»

— Он самый, — произнёс профессор, переводя взгляд с незнакомки на жену.

— А вы, — улыбнулась Екатерине Алексеевне гостья, — супруга господина Исаева?

— Да. А в чём, собственно говоря, дело?

Удивление четы на глазах перерастало в недоумение, но вопрос по поводу причины появления в их доме незнакомки оставался без ответа. Женщина словно не слышала их.

— Вы позволите раздеться?

— Да, конечно.

Приняв шубу, Владимир Николаевич решил не обременять себя походом в коридор, выбрав место на спинке кресла.

— Проходите. Чай, кофе?

— Чай, если можно, — с виноватым видом улыбнулась гостья.

Обменявшись взглядом с мужем, на что тот ответил недоумённым пожатием плеч, Екатерина Алексеевна со словами: «Сейчас приготовлю» — поспешила на кухню.

Владимиру же Николаевичу ничего не оставалось, как предложить гостье выпить коньяка.

— Коньяк элитный. Я даже ещё не успел открыть.

— С удовольствием, — согласилась незнакомка, не отрывая взгляда от камина.

Как только была вынута пробка, а янтарная жидкость, играя на свету, заполнила рюмки, гостья, пригубив напиток, воскликнула: «Какой, хороший коньяк! Настоящий «Кемью Гранд». Откуда?»

— Подарок, — не ожидая столь бурной реакции, произнёс в ответ Владимир Николаевич, — так сказать, презент от бывшей ученицы.

— Ваш чай!

Голос Екатерины Алексеевны заставил Владимира Николаевича перевести взгляд на вошедшую в комнату супругу.

— Я предложил гостье выпить рюмочку коньяка, и ты знаешь…

— Даже так, — не дала договорить Екатерина Алексеевна, — я думала, вы будете говорить о цели визита.

— Да, кстати, кто вы? — спохватился Владимир Николаевич.

Вернув чашку с чаем на стол, гостья подняла глаза и, поочерёдно глянув сначала на профессора, затем на Екатерину Алексеевну, произнесла: «Елизавета. Двадцать семь лет. Родилась в России. В данный момент проживаю с родителями во Франции. В своё время мама училась на вашем факультете, Владимир Николаевич. Несколько раз бывала с вами в экспедициях».

— И как зовут вашу маму? — проговорил профессор.

— Вознесенская Евгения Александровна.

— Вознесенская! — глаза хозяина дома посветлели. — Как же, как же! Помню! Высокая, стройная, необычайно красивая молодая особа. Помнится, по окончании университета ей было предложено продолжить обучение в аспирантуре, но она почему-то отказалась.

— Помешали обстоятельства.

— Какие могут быть обстоятельства, когда у человека талант?

— Такие, что должна была появиться я.

Глянув на гостью, Владимир Николаевич попытался собраться с мыслями, при этом, не зная, куда деть руки, зачем-то взял со стола вилку.

— Мне приходилось сталкиваться с ситуациями, когда личность, влюбившись, становилась заложником собственных ошибок.

— Мама так не считает. Она сожалеет, что не смогла продолжить обучение, тем не менее рождение дочери стало для неё подарком судьбы.

— Похвально.

Владимир Николаевич попытался найти поддержку в глазах жены, но взгляд той, озадаченный и в то же время настороженный, поверг профессора в смятение.

Мысль была потеряна, от этого все трое почувствовали, что разговор вот-вот зайдёт в тупик, поэтому предприняли попытку повернуть ситуацию вспять.

Екатерина Алексеевна собралась было задать гостье вопрос о цели её визита, как вдруг молчание нарушил голос главы семейства.

— Отец ваш и ваша мама случайно не однокурсники?

Вопрос был задан без особого смысла, но то, как отреагировала на него гостья, повергло чету Исаевых в шок.

— Мой отец вы, Владимир Николаевич.

Ответ был прост, но то, как тот был произнесён, превзошло все ожидания.

Поза застывшего в недоумении профессора