Сергей Трахименок - Уехать в Париж

— Дурак ты, дядя, — неожиданно грубо оборвала его Жанет, поднимаясь со скамейки и направляясь прочь, — ты так ничего и не понял.

С момента той встречи прошло четыре дня.

Борода и Влад снова встретились в кафе.

— Ну что, — спросил Влад, — нашел последний штрих в этой щемящей душу истории?

— Не-а, — ответил Борода, — зато вчера видел вещий сон. Мне все время не давали покоя наручники, которыми была прикована Жанет к батарее.

— И что?

— И вдруг на днях я вижу во сне девицу, стоит она на горе, держит в руках ключ и говорит: «Дурак ты, дядя».

— И что из этого следует?

— Не знаю, но мне кажется, вот-вот все прояснится.

— Не лез бы ты куда не зовут. Смотри, как все хорошо закончилось. Как в кино.

— Я бы так не сказал. Ты помнишь, что Ленка уезжала в платке?

— Да.

— Это вовсе не новая парижская мода. Она за эти дни поседела.

— О, елы-палы, к нам идет некто Дражнин, — тихо сказал Влад.

— Ребята, мне надо с вами поговорить, — произнес Дражнин, присаживаясь за столик.

— Вы, видимо, ошиблись, — ответил Влад.

— Нет, мне сказали коллеги.

— Какие коллеги?

— Из следотдела.

— Ну, конечно, ошиблись, — почти одновременно произнесли Влад и Борода, поднимаясь из-за столика.

— Ребята, — почти закричал Дражнин, — вы не знаете какие это страшные люди… Они как дети, убивают играючи.

— Не провоцируйте нас, — сказал Борода, — К тому, о чем вы говорите, мы не имеем никакого отношения.

Каскадеры мгновенно покидают сценическую площадку, а оставшийся на ней персонаж опускается на стул и затравленно смотрит по сторонам.

— Деньжат не густо отвалил, зато шутил, зато хвалил. — мурлычет себе под нос Борода, копаясь в моторе очередного автомобиля.

Неожиданно рядом с машиной появился опер.

— Привет, начальник, — произнес он и бросил на капот фотографию мертвого Дражнина.

— Что с ним произошло? — спросил Борода, вытирая руки тряпкой.

— Его избили малолетки. Хотя надо бы сказать забили. арматурными прутьями и альпийскими ботинками. Эксперты говорят, что ему нанесено не менее сотни ударов.

— Когда это произошло?

— Вчера вечером.

— Их задержали?

— Нет. Жители Зеленого луга посчитали это молодежной разборкой. Пока наряд прибыл, там никого уже не было.

— Я надеюсь, что меня вы не..

— Нет. Хочу только спросить. Кто-нибудь видел ваши лица?

— О чем это вы?

— Саша, — сказал опер, — не валяй дурака. А его (кивает на фотографию) ты раньше видел?

— Да, — неохотно произнес Борода, — вчера он приходил ко мне с какими- то провокационными советами о том, что я должен быть осторожен.

— Точно, ты и твои друзья должны быть очень осторожны.

— Мне не понятно, о чем вы…

— Я говорю о молодежной банде, которая занимается похищениями людей.

— Это печально известная банда Кривого?

— Да. Но Кривой — фигура не существующая. Никакого Кривого на самом деле нет. А бандой руководит некий Цезя.

— Это те, кто убивает играючи.

— Да.

— Вы полагаете, что Дражнин.

— Я полагаю, что Дражнина положили шпалой поперек потому, что он узнал или увидел то, чего ему не надо было видеть и знать. Это первое, а второе, — тоже самое может случиться, если кто-то из них видел вас во время ваших трюков. Цезя шуток не любит и фальшивой игры не прощает.

— А что ж вы не арестуете этого Цезю?

— Во-первых, нет доказательств. Во-вторых, его никто не видел. И вполне возможно, что Цезя такой же миф, как и Кривой.

— И кто же создал такой миф?

— Может быть, взрослые уголовники, они иногда прикрываются малолетками, а может быть, этот нарост возник сам по себе.

— Хорошо, — сказал на это Борода, — сегодня же поговорю со всеми заинтересованными лицами.

— Поговорите, — сказал Толстуха, — и вот еще, вчера из Парижа прилетел Павел.

— Я и с ним поговорю.

— Прекрасно, успехов вам всем.

Опер покинул площадку мастерской, а Борода позвонил Владу, попросил его найти Юрася и назначить встречу в кафе на Немиге.

— Итак, — произнес Борода, — я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие.

— К нам едет ревизор, — прервал его Юрась, — так начинался наш дипломный спектакль «Фантазии по Гоголю».

— Не перебивай старших, — сказал Юрасю Влад.

— Короче, вчера вечером грохнули Дражнина.

— А мы тут причем?

— Был у меня этот парень, опер, он сказал, чтобы мы побереглись.

— Нам ничего не угрожает, — произнес Влад, — нас никто не видел. Ты что все время вниз смотришь?

— Хочу рассмотреть последнюю молодежную моду, альпийские ботинки, — сказал Борода.

— Я таких не видел, — произнес Влад.

— И я. — пьяно сказал Юрась, качнувшись.

— Все это может быть милицейской игрой.

— Дай-то Бог, — произнес Борода, отпив глоток сока.

— Павел еще не прилетел?

— Прилетел, и мне сегодня же нужно заехать к нему, поговорить.

— Не переживай, — сказал Влад. — Мы хорошо отыграли. И никому не перешли дорогу. А значит, можем спокойно лечь на дно.

— Слушай, а ведь неплохой сюжетец был бы, — сказал Влад.

— Точно, — подтвердил Борода, — а заканчивался бы фильм тремя эпизодами. Вечер, огни на арене, и ты стоишь в униформе, а после — кадры из фильмов с твоим участием. А потом я, копающийся в двигателе автомобиля, и мои трюки.

— Ну да, — ехидно произнес Юрась, — а потом кадры с моими фильмами, и я с бомжами возле магазина.

— Нет, тут не хватает еще одного эпизода, — сказал Борода. — Париж, и Елена крутит фильмы со своим участием.

Борода взглянул на часы.

— Ладно, — сказал он, — мы обо всем договорились, мне пора, я должен быть у Павла первым.

— Как знаешь, — ответил на это Влад, — а мы с Юрасем еще посидим.

На проспекте Шевченко Борода долго не мог припарковать автомобиль. Наконец это ему удалось, и он направился к дому Павла. Было уже темно, фонари горели плохо. Борода больше смотрел себе под ноги, чем по сторонам. И тут он увидел три пары альпийских ботинок. Борода поднял голову.

Перед ним стояла Жанет, а по бокам ее два крепких парня с арматурными прутьями в руках.

— Привет, дядя! — сказала девушка.

— Жанет? — произнес Борода, подавляя растерянность.

— Ну, Жанет меня зовут в миру, а для близких людей я — Цезя.

— Вот те раз, — произнес Борода.

— Вот те два, — ухмыльнулась Жанет-Цезя.

— Ты ждешь меня?

— Да.

— Зачем?

— Хочу рассказать тебе сказочку.

— О чем? — удивился Борода.

— О том, что за все надо платить.