Сергей Трахименок - Уехать в Париж

Влад укоризненно посмотрел на Юрася, а тот пожал плечами, мол, а чего я такого сказал?

Положение спас какой-то мужик в гражданском. Он подошел к старшему наряда, предъявил удостоверение и что-то произнес.

Старший приложил руку к берету и, повернувшись, покинул сценическую площадку.

Тут на радость всем объявили посадку, и провожающие и отлетающие двинулись к одному из пунктов досмотра.

— Слушай, — спросил Влад Бороду, — ты рядом стоял с ними, что он сказал этому в берете?

— Потом скажу, — ответил ему Борода, — а пока провожаем Лену.

— Счастливого пути, — произнес Влад.

— Мягкой посадки, — добавил Юрась, — и кивнул в сторону ушедших сотрудников, — не такой как у нас.

— Типун тебе на язык, — произнес Борода.

Елена и Павел скрылись за дверями накопителя, а каскадеры отошли в сторону от очереди пассажиров и сели на диванчики неподалеку от выхода.

Ходкевич в очередной раз звонил шефу якобы из телефона-автомата села, которое они проезжали.

— Ну, а я причем, — говорил он, — сначала ждали автозак, потом ехали, потом что-то случилось с машиной, потом с автозаком.

— А позвонить раньше ты не мог? — бесновался шеф, я бы выслал тебе другую машину.

— Не мог, я не олигарх какой-нибудь, мне на службе мобильных телефонов не дают.

— Вашу мать, — кричал шеф, — с завтрашнего для заведите пейджер.

— Есть шеф, — ответил Ходкевич, — заведу пейджер, а как им пользоваться?

— Ты что, Ходкевич, из себя и меня дурачков строишь, не трать время, езжай в аэропорт. Ставлю тебе еще одну задачу.

Когда Елена с Павлом скрылись за перегородкой накопителя, каскадеры уселись в креслах напротив табло.

— Чего мы ждем? — спросил Юрась у Бороды.

— Сейчас скажу, — ответил тот.

— А за кем наблюдаешь? — спросил Влад.

— Сейчас отвечу.

— Отвечай быстрее, не томи.

— Ну, если ты так хочешь, то, пожалуйста, — сказал Борода.

Отвечаю на вопросы по мере поступления. Тот мужик, который не дал нас «упаковать», сказал старшему наряда: не трогай их, они наши.

— Что значит, наши? — переспросил Влад.

— Ни хрена себе, — произнес Юрась, — он что, за нас заступился?

— Скорее всего, нет, — произнес Борода, — отвечаю на второй вопрос. Мужик, который за нас «заступился», — это тот же мужик, который наблюдал за нами в кафе на Немиге.

— Вот это да, — удивился Влад.

— И третье, — произнес Борода, — я наблюдаю как раз за ним.

— И что он делает? — спросил Влад.

— Говорит со вторым мужиком и посматривает в нашу сторону.

— Что будем делать?

— Избавляться от компрометирующих вещей, которые могут случайно оказаться в наших карманах.

— А ежели таковых нет?

— Тогда немного посидим, услышим о взлете самолета и пойдем на автобус.

— Тогда я немного посплю, — сказал Юрась и закрыл глаза.

— Мне, а точнее нам, поставлена новая задача, — сказал Ходкевич, подходя к Толстухе, который вел наблюдение за каскадерами.

— Какая, позвольте поинтересоваться?

— Он сказал, чтобы я не гонял автозак пустым. И если я не успею арестовать Потапову, то должен арестовать актеров.

— Но у нас нет основания.

— Уже есть. Шеф допросил или сказал, что допросил Дражнина, и тот заявил, что может опознать по голосу и очертаниям фигур его похитителей. А так как актриса вероятнее всего улетела, и доказать правомерность их действий некому, то.

— Значит, нужно проводить опознание? Но Дражнин может не «опознать» каскадеров.

— Может, но мне кажется, что он их «опознает».

— Понятно. А как из всего этого выбраться?

— Надо паковать каскадеров, раз команда поступила. Что у тебя в пакете?

— Потом узнаешь, — ответил следователь.

— Но это должно быть дорого?

— Да, не дешево, но такой случай.

— Впервые видел человека, который предпочитал Минск Парижу, — вдруг произнес Юрась, открывая глаза и потягиваясь.

— Дался вам этот Париж, — сказал Борода.

— Что ты там говорил про мягкую посадку? — спросил Влад у Юрася.

— Да, — вмешался в разговор Борода, — ты бы временами придерживал язык, а то нас чуть было не повязали. Из-за твоих комментариев, между прочим.

— А че я такого сказал. А. вы про это. Ну и мнительные вы стали ребятки, — произнес Юрась, — каждого куста боитесь. Я имел ввиду посадку самолета. А вовсе не посадку в.

— Типун тебе на язык, — произнесли почти одновременно Борода и Влад. Ты же знаешь, пока трюк не окончен, итоги его не подводят.

— Знаю, пошли на воздух.

Они вышли из аэропортовского термина и подошли к остановке автобуса. Наверное, автобус только что ушел. Людей на остановке не было.

— Посмотри на расписание, — попросил Борода Влада, — сколько надо будет ждать?

— Не надо расписания, — произнес чей-то голос сзади, — мы вас бесплатно подвезем.

— На чем? — спросил Борода, оглядываясь и видя перед собой незнакомого парня не старше тридцати лет.

— На машине, на чем же еще можно подвезти столько человек, — ответил парень, — не на лошади же.

И тут все заметили, что к остановке, переваливаясь на выбоинах, подъезжает автозак.

— А вот и карета за нами, — засмеялся Борода.

— Как ни странно, она действительно за вами, — произнес парень из-за спин каскадеров и представился, — следователь Ходкевич. — Вынужден всех вас задержать и доставить в следственный изолятор.

— За что? — спросил Юрась.

— За компанию, — произнес еще один, но уже знакомый голос, появившийся с другой стороны опера, — за компанию с теми, кто похищает людей.

Опер распахнул дверку автозака. Каскадеры один за другим скрылись внутри него.

— Поехали, — сказал следователь шоферу, — но не гони быстро, наша лайба за тобой не успеет.

Автозак тронулся с места, за ним двинулся автомобиль следователя.

— Вот уж не думал, что внутри он так примитивно устроен, — сказал Борода, усевшись на деревянную лавку. Какое-то время вся троица сидела молча, прикидывая по скорости движения и поворотам возможное место нахождения автомобиля.

— Вот сейчас мы, наверное, подъезжаем в Кургану славы, — произнес Борода, поскольку автомобиль сделал несколько поворотов.

— А сейчас, — съехидничал Юрась, сидевший на противоположной лавке, — мы выехали на шоссе, ведущее к Минску.

— Интересно, куда нас повезут? — спросил Влад.

— Действительно, интересно, — согласился с ним Юрась, — и нас даже не обыскали.

— А ты откуда знаешь, что нас должны были обыскать?

— Да уж знаю, — ответил Юрась, — попадал в подобные ситуации, правда, в автозаке ездить не приходилось.

Прошло некоторое время, и троица окончательно потеряла ориентировку.

— Где мы? — спросил вдруг Влад.

— А хрен его знает, — ответил Борода, и обратился к Юрасю, — а тебя, разбойник, куда возили?

— В обезьянник Фрунзенского отдела, — ответил Юрась.

— А-а, значит, в тюрьме ты не был.

— Не был, но знаю из общения с себе подобными, что в таких случаях арестованных возят либо на Притыцкого, либо на Володарку.

— Странно как-то нас везут, кругами какими-то, — произнес Влад.

— А, вот остановились. — сказал Борода, — сейчас все и прояснится.

И действительно, послышался звук открываемой двери, и внутрь автозака запрыгнули уже знакомые троице Ходкевич и Толстуха. Они уселись на разные лавки, и Толстуха произнес, выставив вперед челюсть, как это делают блатные:

— Ну, черти, все по первой ходке или есть рецидивисты?

Актеры обескураженно молчали.

— Это перваки, — сказал следователь, в руках у которого был все тот же пакет.

— А-а, перваки, — повторил опер, обращаясь к следователю, — поэтому не знают наших тюремных традиций.

— И что же это за традиции? — мрачно спросил Борода.

— А кто к нам первый раз попадает, — ехидно произнес опер, — тот и проставляется, не знали?

— Не-а, — сказал Юрась, — у нас все не так.

— У вас точно все не так, — продолжал куражится опер. — Кто же вас надоумил этот спектакль с Дражниным разыграть, а если бы он с перепугу дуба врезал?

— А кто такой Дражнин? — спросил Влад.

— Да, — поддержал его Юрась. — Кто такой Дражнин?

— Чем он знаменит? — включился в разговор Борода, — он снимался у Ефремова?

— Он снимался у Спилберга в фильме «Инопланетяне», — сказал опер, — у него была роль второго плана, а вот инопланетян там играли трое белорусских каскадеров. Вот только запамятовал их установочные данные.

— А что такое установочные данные? — спросил опера Борода.

— А вот когда будешь, дядя, заполнять тюремную анкету, тогда и поймешь, — неласково ответил опер.