Петр Северцев - Раретитет Хакера

Мой противник выжидал, понимая это, а быть может, тихонько подкрадывался к проему, возле которого я замер, чтобы внезапно появиться передо мной и выстрелить в упор!

Я отпрянул от прохода в зал и начал отходить назад, ко входной двери. Мелькнула спасительная мысль – сбежать вниз, схватить сотовый, вызвать ментов; если убийца попробует выйти из подъезда, поехать за ним в машине, или попытаться сбить, ослепив фарами – все равно, в «БМВ» я не так уязвим для пули, как здесь, в темноте!

Дверь резко скрипнула, сердце ухнуло куда-то в живот, я резко повернулся назад и... наткнулся на Настю.

Она смотрела на меня, и ее глаза, блестящие от ужаса, облегчения и какого-то нервного беспокойства одновременно, я не мог перепутать ни с чьими другими, даже в такой темноте.

– Ты так долго! – тихо прошептала она, и в голосе ее проявилось сдерживаемое облегчение, – Я думала, может, попали в тебя! – несмотря на ее старания, это было сказано безумно громко, слова рвали скопившуюся нервную тишину на части, безжалостно и бесцеремонно.

Я застыл, скованный непониманием и ужасом; затем схватил ее за руку и рванулся к двери – но, входя, девчонка автоматически прикрыла ее за собой, и защелка захлопнулась, закрыв нас в квартире с убийцей!

– Убийца здесь! Ложись! – страшно шепнул я, пригибая ее к полу, понимая, что если попробую открыть замок, он услышит, выйдет и выстрелит – и может попасть в нее! – попытайся открыть дверь! И беги! – еле слышно прошептал Насте, схватив ее за плечо, и рванулся вперед, пока невидимый человек с пистолетом не вышел из зала.

Здесь было не так темно, как в коридоре – через занавесь окна посреди стены едва-едва, но сочился лунный свет, а потому, стремительным взглядом окидывая зал, я сразу же увидел труп, лежащий в правом углу, в пяти шагах от меня, еще один – труп Шарова, распростершийся посреди комнаты, и темную фигуру, резко развернувшуюся в мою сторону; я бросился вперед, надеясь только на удачу, пытаясь повалить его, а дальше – будь, что будет, – он бросился навстречу и... я встретился со своим двойником, со всего размаху ударившись руками о трельяжное зеркало в человеческий рост.

Столкнувшись с ним, я был отброшен и, не в силах преодолеть инерции, свалился спиной на пол, ударившись головой о стул и отшибив обе ноги.

Грохота особенного не было, но в разом опустившейся вокруг тишине мой сдавленный тихий смех прозвучал жутко.

– Насть! – смог выговорить я, давясь нервным хохотом, – Иди сюда! Все в порядке!

Она появилась, растрепанная и испуганная, и только когда взгляд ее овел оба трупа, я понял, что зря говорил последнюю фразу. И сразу же отчего-то очень захотелось со всего размаху врезать ей ладонью по лицу в отместку за глупость и безрассудство, за испытанный мной мгновенный страх,$ за готовность умереть, чтобы она могла убежать целой и невредимой.

Я поднялся, потирая ушибленные места.

– Что случилось? – спросила она, блестя на меня глазами.

– Будь моя воля, ты бы сейчас валялась на полу избитая до полусмерти. – ответил я. – Стой здесь и даже не думай двигаться! – она замерла, обхватив руками плечи, я прошел в коридор и, нащупав электросчетчик, попытался повернуть пробки.

Левая подалась, и в зале вспыхнул режущий глаза свет.

Я вернулся туда, теперь уже внимательно оглядывая место преступления. Но прежде всего взгляд мой упал на Настю, плечи которой тихонько тряслись... а это был совершенно однозначный симптом.

Я обошел девчонку, встал перед ней – она склонила голову и сейчас казалась невысокой, ниже меня сантиметров на двадцать. По лицу ее текли слезы.

– Господи, какая же ты избалованная! – в сердцах сказал я, не в силах больше сдерживать накопившееся к ней неуважение.

Это был словно удар по лицу, даже хуже: она вздрогнула всем телом, всхлипнула, вдыхая воздух, и подняла лицо, устремляя в меня полный боли взгляд.

– Дурак! – сказала она сквозь слезы, – Я тебя спасти пришла! Отец приказал тебя убить!

Я замер, обдумывая, сколько процентов дал бы Приятель, анализируя эту ситуацию и проверяя, говорит ли она правду.

Верить не хотелось, потому что это создавало непредвиденные, ужасающие трудности. Но чтобы придумать такое в оправдание своей безответственности, нужно быть очень распущенным человеком, которым она мне не казалась.

– Ты уверена? – спросил я, меняя тон.

– Подожди, – всхлипнула она, – я пойду умоюсь... где здесь ванная?

– Кажется, дверь направо в конце корид.00 Ш@

Пока она умывалась, я восстановил в уме, как все произошло: убийца вошел в квартиру, пользуясь отмычками, которые сейчас лежали на полу, в углу перед ним. Он вывернул пробку, отключая свет, а когда Шаров встал из-за стола у окна, за которым работал, и на котором стоял горящий сейчас светильник, убийца шагнул в проем и выстрелил.

Пистолет был с глушителем, поэтому я услышал только шум падающего тела и предсмертный шаровский стон.

Затем убийца занялся тем, над чем работал Шаров – он сгреб все, что было на столе, в одну охапку и сложил бумаги в сумку, с которой хозяйки обычно ходят в магазин или на рынок.

Тут появился я, убийца услышал звук открывающейся двери и затаился в углу.

Он был готов стрелять, и выстрелил бы, если бы успел первым.

Но первым выстрелил я, выбрав его, а не его отражение в зеркале.

Сделай я другой выбор, скорее всего, был бы уже мертв. Дрожь прошибла меня, холодный пот выступил на висках. Нет, достаточно нервов для одного дня!

– Я все, – негромко сказала Настя, появляясь в проеме.

– Пойдем, – подхватил сумку, крепко взял девчонку за руку, и отправился отсюда подальше.

Перед выходом, правда, снова вывернул пробку и стер с нее отпечатки пальцев.

В подъезде и на улице по-прежнему никого не было.

Усадив Настю на заднее сиденье «БМВ», я выехал из двора и дал газу, отправляясь вперед, к дому.

Усталые руки слегка тряслись: напряжение последнего получаса все никак не отпускало. Поэтому я затормозил, встал у обочины около Первой Дачной и, закурив, обернулся к девчонке.

Она сидела, сложив руки на коленях, и смотрела на меня – со странной смесью тоски, глубоко запрятанного страха и ожидания.

В этой улично-автострадной полутьме она была столь же непривычна, сколь прекрасна. Никогда, никогда в жизни я не видел существ, столь же красивых, как эта непонятная, малознакомая и успевшая причинить столько хлопот девочка... верее, девушка, не исключено – молодая женщина.

– Ну? – устало сказал я, – Что ты так смотришь?

– Не знаю, – ответила она, совсем без апломба нашей дневной встречи, негромко и как-то мирно, – На кого же мне еще смотреть?

– Ладно, глупый вопрос, – признал я, выдыхая дым. – В общем, так: ты уверена, что твой уход из дома никто не заметил?

– Уверена. Отец уехал, а телохранитель в мою комнату не заходит, внутри дома меня не охраняют. Домработница отпросилась в деревню, у нее у матери день рожденья.

– Понятно, – кивнул я, затянулся, обдумывая решение; сигарный дым принес-таки привычное расслабление, дрожь глубоко в теле прекратилась, напряжение постепенно рассеялось, сменившись действительно серьезной усталостью.

– Ладно, если уж нам надо поговорить, сейчас поедем ко мне. Там решим, что с тобой делать. Согласна?

Настя молча кивнула.

По дороге нас никто не побеспокоил, и только у самого дома я вспомнил, что отключил сотовый. Включил, вложив элементы питания обратно.

– Приехали, – сказал я, – вылезай, сейчас поставим в гараж.

На весь двор раздавался звук ножовки, перепиливающей брусок дерева: это Сашка Садомов, чертов пенсионер-плотник занимался постоянным активнотекущим обустройством своей квартиры и подвала с погребом.

Колян, не спавший в такое детское время, вышел на улицу на звук своего «БМВ» и, подойдя ко мне, несколько угрюмо спросил, все ли в порядке.

– Да в норме все, – привычно соврал я, не менее привычно переходя в речевой стиль Коляна и его окружения вне семьи, – Только, те парни в «Хонде» прицепились, позвонили прямо в машину, и вконец доебали.

– Разобрался? – спросил он, осмотрев молча стоящую Настю.

– Разобрался.

– Ты тогда это, блядь... Извини за Гошку. – он сплюнул.

– Коль, ты его особенно не наказывай. Спасибо за машину.

– Он не знал, просто, – объяснил Колян, для которого инцидент с сыном был гораздо важнее целости и сохранности его «БМВ», – поверил, что клиенты, думал, доброе дело тебе делает, помогает...

– Да я сам виноват, надо было предупредить. – ответил я, – Просто никогда такой необходимости не возникало.

– А как вы там вообще? – несколько робко, что, вообще-то, не было на него похоже, спросил Гошка, подходя к нам, – Никого убивать не понадобилось?

Шутка не удалась.

– Нормально, – снова соврал я, – только устал очень.

– Гош, иди домой, – приказал отец, – видишь, человек с работы приехал!