Елена Арсеньева - Мужчины Мадлен

– Ну да, – озадаченно пробормотала Алё– на. – Ну да, завтра милонга студии «Аргентина» в ресторане «Онегин». А что? Вы решили пойти на милонгу? Вы разве занялись аргентинским танго?

– Ну, немного занялись. Сейчас им все интересуются, нельзя же отставать, – решительно сказала Жанна. – Но с Гошкой танцевать трудно, он меня все время поправляет – то я не введусь, то я веду… Короче: Дафна, вы опять ведете! Вообще жениться ему пора. Парню тридцатник стукнул, а он все дитятку малого из себя строит.

Алёна промолчала, никак не отреагировав на то, что Игорь так и не женился. Ну и что? Ей от этого ни жарко ни холодно.

– Значит, вы хотите пойти завтра на милонгу? – уточнила Алёна.

– Хочу. И Гошку сманю. Причем мы не просто так придем, а приведем нового партнера. Я с ним в поезде познакомилась. Он москвич, какой-то бизнес тут имеет. Я толком не поняла, что там с чем коммерсуется, но главное – он занимается в Москве аргентинским танго и страшно желает узнать, как тут поживают наши нижнегорьковские тангерасты.

Услышав последнее слово, Алёна только вздохнула. Люди, которые танцуют танго, называются по-испански тангерос. Один – тангеро, одна – тангера, много – тангерос. Форма множественного числа не изменяется по падежам, однако тангерос сплошь и рядом называют тангеросами, тангерáсами и, само собой, тангерастами. Это уже высший пик остроумия. Как раз в стиле Жанны.

– Поживаем мы не так бурно, как в Москве, но тоже очень неплохо, – ответила она с прежней сдержанностью.

– Посмотрим, посмотрим! – жизнерадостно, как всегда, воскликнула Жанна. – Мы на вас, а вы на нас. Кстати, вы там замуж не вышли, Алёнушка, а? А то имейте в виду, мэн из Москвы, кажется, свободен от постоя…

– Замуж я не вышла, – усмехнулась Алё– на. – Неужели вы забыли, Жанна, что я принципиальная противница брака?

– По-о-омню, по-о-омню, – лукаво протянула Жанна. – Ладненько, Алёна, я тогда с вами прощаюсь, мне еще дозвониться Виталий Витальичу нужно. Виталий Витальич Шеметов и есть мой новый знакомый из Москвы, любитель аргентинского танго.

И Жанна положила трубку. А Алёна пошла спать. И сны ее были из серии тех, что снились в разгар ее любви к Игорю. Сны, которые она считала изгнанными из подсознания, оказывается, там все это время таились и только и ждали, чтобы выступить сплоченным фронтом и целую ночь сводить с ума нашу писательницу.

Проснулась она невыспавшаяся и в состоянии… странном. Но, к счастью, вовсе не столь ностальгически-тоскливом, как можно было ожидать.

Потому что – воскресенье. Потому что – милонга!

Теперь Алёна думала не о романе, не о своих несчастных и, видимо, бесследно пропавших десяти тысячах, а о милонге. И даже не только и не столько потому, что туда должен прийти Игорь с каким-то неведомым Виталий Витальичем. Как его там? Фамилия его, кажется, на «ш». Шереметов. Или Шеметов. Да и черт бы с ним, Жанне в этом смысле верить не стоит – нет, не в смысле фамилии, а в смысле прихода их с Игорем на милонгу, – она вполне могла позвонить просто так. Ну вот стукнуло в голову – и решила подергать марионетку Алёну Дмитриеву за некие ниточки, которые называются нервами, что в былые времена умела делать виртуозно. Да, насчет явления Жанны можно не париться. Но сама милонга – явление такого разряда, что заслуживает отдельного, особого, трепетного отношения.

И весь день прошел под знаком милонги. Все-таки Алёна была невероятно зациклена на аргентинском танго. Это была самая большая радость ее жизни – равная творческому процессу и качественному сексу, а по некоторым параметрам и превосходящая их. Параметры звались танго-платьями и танго-туфлями. Все-таки, согласитесь, не имеет особого значения, во что ты одета и обута, когда сидишь за компьютером и валяешь нетленку. В постели с милым другом одежда вообще – третий лишний. А вот на милонге… Хоть и принято считать, что в аргентинском танго главное сосредоточено внутри пары, внешняя сторона имеет огромное значение. Платье должно быть не просто красивым и удобным, но еще вдохновляющим: тебя – на обворожительность и свободу движений, партнера – на желание снова и снова с тобой танговать. О туфлях вообще целые поэмы можно слагать. Само собой, в дорогих, красивых, удобных, устойчивых и в то же время невесомых туфлях знаменитых фирм «Comme il faut» или «Neo tango» и шаг красивее, и баланс лучше. А уж какие в них получаются прелестные украшения ногами! Алёна недавно купила совершенно невообразимые туфли из последней коллекции «Comme il faut» под названием «Puchi», и это итальянистое слово весьма подходило к новому итальянскому платью Алёны – багряному, как вино, нежно-сдержанному по крою, а вот туфли были совершенно несдержанные, вызывающе пестрые сзади и в то же время изысканно-черные спереди, яркие, да еще украшенные золотистыми висюльками… Не туфли, а мечта тангеры! Заодно и мечта сороки.

Короче, можно сказать, что Алёна так или иначе собиралась на милонгу весь день, но когда подошло время, выяснилось, что она еще раздета, не накрашена, серьги не подобраны… В общем, надо поспешать, чтобы не опоздать. Конечно, в принципе безразлично, когда именно приходишь на милонгу, но Алёна предпочитала появляться пораньше. В начале милонги всегда почему-то много свободных партнеров. Есть из кого выбирать, кому именно послать, согласно кодигос, кодексу поведения на милонге, зазывный взгляд. Потом набегает множество тангерочек, а среди них встречаются и помоложе нашей героини, и более раскованно и рискованно одетых, и, чего греха таить… нет, не красивее ее (это просто невозможно, немыслимо), а танцующих чуточку – самую чуточку! – лучше. Поэтому выпадали танды[10] (нечасто, но случалось такое), которые Алёна пропускала. Она прекрасно понимала, что нельзя все время танцевать, но… Но так хотелось!

И вот сегодня она опаздывала. А посему вылетела из дому натурально сломя голову. То есть до такой степени сломя, что, нажав на кнопку домофона и сильно толкнув дверь, едва не сшибла ею с крыльца мужчину, который стоял там и, видимо, собирался нажать код какой-то квартиры. Крыльцо у подъезда, в котором жила Алёна, было невысокое и узкое, перила на нем давно сломались, и вместо них торчала какая-то кривая железяка, которая к тому же болталась, так что если бы вы захотели найти в тех перилах опору, вышло бы с точностью до наоборот.

Именно это и произошло с мужчиной, которого задела дверью Алёна. Он отпрянул, схватился за перила – и они подло подались в сторону, да ладно бы еще в сторону ступенек, а то ведь в сторону провала в стороне от крылечка. Провал был высотой метра в полтора, да еще под ним была ниша, в которую выходило окно фирмы, размещавшейся в подвале дома. В общем, там поболе двух метров получалось. Очень может быть, незнакомец удержался бы на ступеньках, но Алёна в ту минуту вспомнила, как однажды на крыльце ее чемодан не удержался и свалился в провал. От него отвалилось одно колесико, Алёне пришлось возвращаться домой, перепихивать вещи в другой чемодан, менее вместительный и удобный, отчего она чуть на поезд не опоздала… Так вот, мгновенно вспомнив сейчас про разбитый чемодан, наша героиня решила не допустить, чтобы нечто подобное произошло с человеком, которого она толкнула дверью. Поэтому обеими руками (сумка висела на плече и не мешала) вцепилась в него и даже немножко притянула к себе, чтобы уж наверняка удержать. И мужчина тоже за Алёну обеими руками схватился и немножко ее придержал. Таким образом, можно сказать, обнявшись, они несколько мгновений стояли и смотрели друг на друга в последних отсветах, как любят писать поэты, угасающего дня.

Известно, что видел перед собой незнакомец: немыслимую красавицу постбальзаковского возраста с веселыми светлыми глазами, вздернутым носом и темно-русыми кудряшками, распушившимися надо лбом. От глаз ее он не отрывался, а руками осязал безупречные рельефы ее фигуры. Алёна же видела перед собой лицо с несколько острыми чертами, довольно приятное, хотя его привлекательности явно мешали слишком жесткие складки у рта. Мужчине было хорошо за сорок, но это можно угадать, только если присматриваться. С жесткостью в его лице сочеталось некое… легкомыслие. Или бесшабашность, скажем так. Еще можно сказать, что роста он был высокого, довольно худой, а одет во что-то темное – деталей не разглядишь в сумерках.

– Спасибо, вы меня спасли, – наконец произнес незнакомец, все так же глазея на Алёну.

Наша героиня, по свойственному ей обостренному чувству справедливости, хотела напомнить, что сначала чуть не сшибла его с крыльца, но потом решила не быть такой уж самоедкой.

– На здоровье, – обронила она и сделала попытку высвободиться.

Но человек не отпускал.

– А скажите, пожалуйста… – начал было он, но в то мгновение мимо них к двери протиснулась массивная фигура и сказала:

– Леночка, здравствуйте! Как дела?

В голосе звучала милая такая усмешечка, которую при желании можно было принять и за ехидную. Вот так уж получалось, что с обладательницей этой фигуры (с соседкой Ниной Ивановной) Алёна всегда сталкивалась в самых двусмысленных ситуациях, связанных с мужчинами. Ну, например, Нина Ивановна проходила мимо именно в ту минуту, когда Алёна на пороге своей квартиры обменивалась прощальным пылким поцелуем с Андреем или Дракончегом. Или возникала, когда Алёна целовалась с наипершим, наилепшим другом и почти что братом Лешим, с которым они недавно попали в совершенно безумную историю с разными темными знахарями и старинными сокровищами[11]. Она появлялась, когда от Алёны выходил слесарь, электрик, журналист, пришедший брать у нее интервью, – словом, любое существо мужского пола, рядом с которым оказывалась Алёна, немедленно провоцировало материализацию Нины Ивановны. Судя по обычному в таких случаях выражению соседкиного лица, она явно была уверена, что Алёна со всеми этими мужчинами спит. И вот вам, пожалуйста, – еще один!