Тайны расстрельного приговора - Вячеслав Павлович Белоусов

— Ложь! — ударил ладошкой по столу секретарь обкома. — Всё к тому шло, распустил Щёлоков вашу братию и вы хорошо это знаете. Чуткие носы у крыс! — Боронин поморщился и резко сменил тему. — Ты мне скажи, были какие-то происшествия на туристических теплоходах?.. Задержания с икрой в поездах?..

— Такого добра хватает, — уныло опустил глаза генерал. — Десятки задержаний за сутки только на поездах.

— Икра?

— И рыба, и икра.

— А на реке?

— Здесь больше, но недавно случай был, — запнулся генерал. — Не успел вам доложить. Пропал пассажир с теплохода на подходе к городу, а чрез несколько дней его труп обнаружили близ острова Безымянный.

— Это ж дикий пляж, — возразил Боронин. — Никак до него руки не доходят, а ведь там весь город, считай, купается.

— Труп сброшен с теплохода, — тише добавил генерал. — Обнаружены признаки насильственной смерти. Ударили старика по затылку.

— Личность установили? Причины?.. — зло вскинулся секретарь.

— Проверяем… Пока нет ничего, но команда этого теплохода уже попадалась с провозом икры. Судили отдельных…

— Разбирайтесь! — Боронин нервно дёрнулся. — Да подгони своих с убитым. Астраханец?

— Похоже, турист. К нам ехал. Загвоздка в том, что ни вещей, ни документов в каюте не обнаружено, а человек пожилой по описанию. К тому же шум был на верхней палубе, откуда и сбросили тело. Есть подозрения, что прознал каким-то образом потерпевший про делишки команды. Но теплоход перевернули вверх дном мои ребята, однако ничего найти не удалось. Если и везли икру, то успели сгрузить где-то на берег, прежде чем в городе причалить.

— Лично докладывай мне о розыске! И ежедневно!

Боронин снова тяжело встал, опять отошёл к окну, распахнул его. Горячий воздух, ворвавшись в кабинет, не освежал. Засиделся он с этой бестолочью, а ведь когда-то казался тот мудрым и с виду — седой весь, мундир в орденах, слепят блеском, сияют… В висках стучало, словно от удара, разболелась голова, и Боронин начал ладонями массировать затылок. В спину генерал твердил о мерах, предпринимаемых по розыску, о рейдах по пресечению провоза запрещённого продукта на теплоходах и в поездах…

«Что он орёт-то? — подумал Боронин. — Раньше за ним не замечалось… Нет, с трибуны он всегда орал, его жесты, жёсткие реплики, резкие хлопки ладонями в нужных местах на совещаниях когда-то нравились. Стакан с водой вздрагивал, начальники райотделов под столы лезли, так никли их головы, менялись лица высоких приглашённых. Боялись генерала… Но это тогда и там, на разносных докладах, а здесь?.. У него в кабинете?.. Чего он долбит монотонным голосом?.. Почему все милицейские и армейские чиновники все орут, словно с глухими общаются? Вот прокурор области Игорушкин никогда в этом не замечался. Ведёт себя ровно в любой ситуации, даже когда о неприятных вещах говорит. Наоборот, понижает тон… О чём бубнит генерал?..»

— Насколько точны ваши догадки? — перебил его Боронин. — На чём базируются вообще ваши версии? Не улавливаю мысли.

— Были показания художника, подружившегося с ним на теплоходе. Тоже старика. Меняет он их то в одну, то в другую сторону. Боится или ещё чего… прока никакого.

— Плохо!

— Сообщение к нам значительно запоздало, — начал оправдываться генерал.

— Вполне возможно, что люди Андропова, эти, как вы их назвали, «группки» уже у нас в области. — Боронин костяшками пальцев постучал по подоконнику. — У вас под носом, генерал. На вашем месте я бы поторопился воспользоваться другими каналами.

— Не понял?..

— Слетай к Юрию Михайловичу, — металл прорезался в голосе секретаря обкома, — пусть замолвит за тебя министру, а то и тестю поклонится.

— Вы о Чурбанове?! — округлил глаза генерал.

— Думаю, пора, — невозмутимо продолжал Боронин. — Ничего зазорного нет. Зря, что ли, ты их поил, кормил? Свеж в моей памяти приезд самого министра к нам, надеюсь, не забыл и ты его выступление на партактиве области?.. — он ухмыльнулся. — А Чурбанов, слышал я, регулярно тебя посещает… Сдружился с ним?

— Что вы, Леонид Александрович! — замахал руками генерал. — Злые языки! О каждом его визите я вас регулярно информирую. Да вы, Леонид Александрович, сами его встречали.

— В последний визит он ко мне не заехал, — резко возразил Боронин.

— Так сразу по колониям махнул. Я не стал вас беспокоить. А в другой раз вас в области не было. Вы в Москве занимались, я звонил…

— Не помню…

— Точно, Леонид Александрович. Карагулькин подтвердить может. Я через него ваш телефон в Москве отыскал.

— Возможно. Забыл.

— Так как же, Леонид Александрович? — осмелел генерал.

— Ты о чём?

— О людях… из Москвы… О проверяющих… Лететь мне в столицу?

— А чего испугался? Самому давно надо было тайную проверку среди своих работничков провести. Повыгонял бы дураков, жульё и крохоборов. Мы бы орден тебе дали. На повышение пошёл бы. О Москве-то мысли не появлялись? Небось приглашал Чурбанов в столицу? Или Щёлоков к себе звал?.. Не скучно у нас в провинции-то?.. Не засиделся?..

Не сказав больше ни слова, Боронин не повернулся от окна, молчал сердито, пока за генералом не закрылась дверь. Все прощальные слова, обещания и заверения генерала принял в спину. Это был удар ниже пояса с его стороны. Он его сделал сознательно и вполне решительно, и генерал покрылся липким потом…

Провинциальные забавы

Игривый солнечный лучик, умело управляемый ловкой рукой кучерявого шалуна из окна второго этажа, выхватывал смазливые личики среди бегающего внизу во дворике персонала женского пола и жалил глазки избранным. Одни смущённо прыскали в кулачки и, отворачиваясь, спешили убежать. Другие откровенно жеманничали и грозили в ответ пальчиками. Поумней не торопились увёртываться и обнадёживающе кокетничали. Было с кем! Секретарь обкома Михаил Карагулькин, явно засидевшийся в холостяках красавец, с утра развлекался зеркальцем помощницы Оленьки, усевшись в расстёгнутой до чёрных волос на груди белоснежной рубашке на подоконнике собственного кабинета.

— Ну что вы, Михаил Александрович, — капризничала за спиной игривым голоском бледнолицая длинноногая Оленька. — Отдайте зеркальце. Как вам не стыдно.

— Стыдно, если завидно, — дразнил её неугомонный баловник, смеясь. — Какая красота за окном, Оленька, жить-то как хочется! Бери пример с девчат!

— Закатит тебе Борона штаны за твои проделки, Михаил, да всыплет по первое число! — На пороге кабинета стоял вечно хмурый Лев Вольдушев. — Не исправить тебя, старый ловелас.

Зав административным отделом бесцеремонно плюхнулся на кожаный диван и полез в карман за сигаретами.

— Бороны сегодня весь день не будет, — беспечно болтал ногами Карагулькин. — Я вчера перед вылетом из столицы звонил, он меня предупредил. По колхозам отправился. С молоком, говорит, проблемы начались в хозяйствах. Думает бюро обкома собрать, как вернётся.

— Вчера прилетел?

— Ага.

— Как в столице?

— Обычная свистопляска.

— Ты сколько