Современный зарубежный детектив-7 (Крутой детектив). Компиляция. Книги 1-27 - Сара Парецки

– Ладно, детка, на сегодня хватит этого водевиля. Идём, я отвезу тебя домой.

Вик долго стояла отстранённой, и наконец решилась на разговор:

– Комиссар, я прошу, уделите мне минутку, так сказать, наедине…

– Хорошо. Адия, помнишь, где сидит то жирное существо, стучащее за машинкой? Присядь пока там, он тебя не съест – его уже сегодня кормили.

Адия вышла из кабинета, и уставший за день Конте выловил минутку чтобы развалиться в своём кресле.

– Ну? – начал он.

– Комиссар, я… Словом… Вот.

Мадемуазель Дюкетт протянула Конте заранее подписанную бумагу.

Он бегло пробежался по тексту, после взглянул на Дюкетт:

– Интересное чтиво. «Рапорт на увольнение по собственному желанию». Не выдержали нервы?

– Абсолютно нет! Просто… Просто я позволила себе беспечность. Убийство, пускай даже и не преднамеренное, исчезновение женщины, нападки Департамента, и то, что от доктора Сири больше нет вестей… Это всё моя вина! Я могу задержаться до тех пор, пока вы сочтёте меня полезной. После я прошу, чтобы вы подписали мой рапорт.

Конте сделал серьёзное и гневное лицо: вероятно, он действительно был на пределе.

– Пока не узнаю, в чём тут чёрт побери дело, ты никуда не пойдёшь, детка. Выкладывай, пока я окончательно не вышел из себя!

– Помните тот день, когда я привела слесаря? Словом… Не теряла я никаких ключей! Их стащил у меня этот… этот…

– Подлый, дерзкий и ужасно привлекательный мерзавец?

Дюкетт разрыдалась, чем вызвала смех Конте. Он закурил, как всегда, что-то буркнул себе под нос, затем скомкал и выбросил её писанину.

– Как закончишь переводить солёную воду попусту, наплачь мне кофе на дорожку.

Глава 15. Ужин для Миши

Сегодня вечером Эрцест попытался отвлечься от гнетущих дум и воспоминаний, бурливших в его голове. Уединившись в библиотеке дома, он отыскал на полках старую энциклопедию, которую жаловал его отец. "Узоры и линии в современных архитектурных стилях". Узоры и линии… Это именно то, чего не хватало не только в несбывшихся проектах Эрцеста, но и в его собственной жизни. Страница за страницей, он погружался в калейдоскоп нестандартных форм, смелых решений и порою кричащих цветов и орнаментов. От маскаронов со злобно раскрытыми пастями до выпуклых стёкол-колб прямо над парадным фасадом – от этого разнообразия разбегались глаза! Больше всего Эрцест выделял проекты с горельефами, которые были высечены так правдоподобно, будто действительно походили на живых людей: скреплённые с фронтоном, они не только наблюдают за этим миром, но и украшают собою жизнь вокруг. Дамы с крыльями, младенцы с пухлыми щёчками, миловидные инфанты, накрытые вуалью… Однако, вершиной всего этого великолепия Эрцест считал дома архитектора Гауди. Для многих они могут показаться какими-то игриво-детскими, насмешливыми и даже сумасшедшими. Можно ли тоже самое сказать о нашей жизни?

Эта старая книга уже давно носила далеко неактуально название, изданная почти полвека назад – какая же здесь современность? И тем не менее, обращаясь к её страницам, вы по-прежнему получаете порцию "свежего воздуха", который так необходим начинающим творцам прекрасного. Каждый раз, когда Эрцест Урфе, потомок именитого архитектора, держал перед собой эту книгу, то уже с первого слога ощущал какую-то нарастающую дрожь в своей груди – так пробуждалось вдохновение, которое увы никогда не находило выхода. Конечно, всегда можно дерзнуть, отважиться на какое-то начинание, но одной смелости здесь мало. Как вы можете творить нечто новое и прекрасное, дышащее свободой, сверкающее любовью и красотой жизни, если ваша душа скована тяжёлыми цепями?

Достаточно. Пора оставить ещё одну точку раз и навсегда, даже если придётся сжечь последний мост на берег…

Всё складывалось так удачно, она была в своей комнате, и даже не была взбешена. Несмотря на всё это, один к ста миллионам, что она выслушает его до конца.

– Ровенна, ты не занята? Уделишь мне пару минут?

– Слушаю, говори. – деловито ответила она, копируя своего отца.

– Завтра я подам на развод. Этот абсурд слишком долго затянулся.

Она ехидно засмеялась, не отвлекаясь от своих ресниц.

– А как же подвенечные клятвы? – конечно, это был лишь сарказм с её стороны.

– Они теряют силу в свете добрачных договорённостей, дорогая жёнушка.

– Эрцест, это были условности.

– Условности? Как же ты быстро забыла, дорогая моя! Это не по-джентельменски напоминать о таких вещах, но правильнее будет их озвучить. Я искал защиты от этой старухи, которая грозилась лишить нас крова. Я был без работы, образования, наследства и иных сбережений. Моя сестра была больна, я тайком продавал книги из нашей библиотеки чтобы покупать ей лекарства и приглашать врача украдкой, когда эта ведьма спала. Ты в свою очередь, хотела свободы от контроля отца-тирана. Эту песенку ты пела мне вплоть до нашей свадьбы. И я тебе верил. Верил, что ты была в таком же положении, как и я, что ты жаждешь быть свободной и счастливой. Как же глупо я ошибался… Я столько раз предлагал тебе уехать, мы ведь могли начать вместе сначала, да, мы бы не жили в роскоши, по началу было бы тяжело. Но разве плодородные поля или цветочные сады вырастают сами по себе? Когда я осознал, насколько был обманут, я ощутил, как закрылась железная пасть капкана.

– Я думала, ты говорил это в шутку.

– В шутку? Ты забыла, Ровенна, разве ты забыла, как плакала у меня на плече? Ты забыла обо всех тех откровениях и признаниях, о наших клятвах, ты ведь обо всём забыла! Для тебя превыше всего были деньги. Этим ты напоминаешь мне Елену. Такая же расчётливая, скупая и чёрствая. Ты не захотела менять богатство на свободу, Ровенна.

– Тебе нужно было стать оратором, Эрцест, выступать где-нибудь за трибуной. Я всегда меркну на твоём фоне, мне не по силам так красиво и животрепещуще говорить. Упрекая меня, ты забыл о себе. Ты говорил, что просишь моей руки по любви.

– Во имя любви, Ровенна, ради которой мы должны были пройти ещё длинный и тернистый путь. У нас была надежда обрести эту любовь. Тогда я говорил правду, я не любил тебя до брака и не смог полюбить после.

– Не смог или не захотел? Знаешь, хоть ты и обвиняешь меня в скупости и чёрствости, но ты не перечил, когда брал деньги от моего отца-тирана. Не хочу казаться ещё и злобной в твоих глазах, но твои обвинения однобоки, Эрцест.

– Да, я благодарен тебе и твоему отцу, что вы помогли сохранить крышу над моей головой и помогли с лечением моей сестры.