Раскаленное эхо. Опасный поворот. Аналитик. Три недели в Париже - Ли Чайлд

сначала. Моя мать работала у одного модельера в Глазго, у Элисон Роли. У той была подруга, знатная англичанка, которая иногда приезжала к Элисон, останавливалась у нее и, разумеется, покупала платья. Эта женщина предложила маме поработать у нее экономкой.

— И твоя мать согласилась?

— Да. Предложение было фантастическим. Дом стоял у залива Ферт-оф-Форт, в получасе езды от Эдинбурга. Ее светлость сказала маме, что она может взять с собой меня и Санди и что у нас будут свои комнаты. Мама увидела в этом возможность поправить наши дела, а заодно и вывезти нас за город. — Кей помолчала. — Я никогда не забуду тот дом, Аня. Там был великолепный парк, откуда открывались прекрасные виды на Ламмермьюирские холмы и Ферт-оф-Форт. Я была очарована царящей вокруг красотой. Но вскоре появилась одна проблема, во всяком случае, у меня. Его светлость.

— Он преследовал тебя? — мягко спросила Аня.

— Это началось через год после нашего приезда. Мне было одиннадцать с половиной. Сначала все происходило как бы случайно. При встрече лорд сжимал мне плечо, гладил по голове. Потом стал опрокидывать меня на землю, в лесу. Он… трогал меня… за всякие места.

Аня молча кивала, не желая прерывать потока слов.

— После нескольких по-настоящему неприятных случаев я стала защищаться. Лорд пригрозил уволить маму и выгнать нас из дома, если я не стану делать того, что он хочет. И я испугалась. Я знала, что означает для нас мамина работа. Где мы станем жить, если нам придется уехать?

— И ты ничего не сказала маме? — решилась спросить Аня.

— Я боялась… Боялась его… того, что он может с нами сделать. Он был влиятельным человеком, а мы бедны.

— Кей, дорогая, — пробормотала Аня, — сколько же тебе пришлось пережить.

— Это было ужасно. Со временем лорд позволял себе все больше и больше. Я пыталась сопротивляться, но он был силен и настойчив. Мне не исполнилось и двенадцати, когда он… когда он сделал то, чего хотел. — Кей снова замолчала и отпила чаю. — Потом это повторялось еще несколько раз. Когда у меня не наступила менструация, я поняла, что случилось то, чего я боялась.

— И тогда ты рассказала маме?

— Да. У меня не было выбора. Мой рассказ потряс ее. Она рассвирепела, сказала, что подаст в суд, наймет в Эдинбурге адвоката. Сначала лорд все отрицал, но в поместье не было других мужчин, кроме двух престарелых садовников, а место было уединенным.

— И твоя мать пошла в полицию.

— Нет, не пошла. Лорд предложил ей… сделку. Он сказал, что пошлет нас к доктору в Эдинбург, и тот сделает мне операцию, за которую он заплатит. Лорд предложил ей трехмесячное пособие с условием, что мы уедем. Немедленно.

— И что? Твоя мать согласилась?

— Нет. Она поняла, что у нее все козыри на руках. Его светлость заседал в Палате лордов в Лондоне. Они с женой вращались в высших сферах, и он не хотел скандала. Поняв это, мама сделала ответный ход. Она потребовала, — Кей перевела дыхание, — миллион фунтов стерлингов…

Аня ошарашенно смотрела на Кей и на какой-то момент лишилась дара речи. Наконец она проговорила:

— Элис получила эту сумму?

— Нет. Она запросила так много, потому что знала, лорд будет торговаться, а ей нужна была свобода маневра. В конце концов они сошлись на ста тысячах фунтов.

— Боже мой!

Кей слабо улыбнулась:

— Мама не уехала, пока не получила всей суммы. Потом мы собрали вещи и отправились в Эдинбург, где мама сняла для нас маленькую квартирку.

В саду все замерло. Умолкло даже щебетанье птиц.

— Деньги пошли на твое образование, так распорядилась ими Элис, я угадала?

— Да, и на образование Санди. На оплату колледжа Харрогейт и вашей школы в Париже. А остаток мама положила на счет в банке, эти деньги помогли мне начать собственное дело.

— Элис была мудрой женщиной, Кей, очень мудрой, и во всем остальном тоже. Но ты ничего не сказала про аборт. Его плохо сделали?

— Не знаю. Это меня и беспокоит. У меня было сильное кровотечение, и несколько дней я ужасно мучилась от боли. Что, если врач что-нибудь мне повредил?

— Вполне возможно, но мне кажется, ты бы об этом знала. А после… все было в порядке?

— Да, но я не уверена, что это о чем-то говорит.

Аня поднялась, подошла к ней и обняла. Кей прижалась к Ане, спрятала лицо у нее на груди и начала всхлипывать. Аня нежно гладила ее по голове, и понемногу Кей затихла.

Через несколько секунд Аня осторожно спросила:

— Иан не знает об этом, да? Ты никогда ему об этом не рассказывала?

— Как я могла? — прошептала Кей. — Он ничего не знает о моем прошлом. Моя мать создала меня заново, а деньги позволили ей приобрести необходимые документы. Иан умрет, если узнает, что я родилась в трущобах. И конечно, потребует развода, в этом я не сомневаюсь.

— Напрасно, Кей. Люди многое могут понять.

— Я не хочу рисковать.

— Кей, дорогая, слова — слабое утешение, — тихо начала Аня. — Сказать, что я сожалею о том, что с тобой случилось, значит ничего не сказать. Боль, которую я испытываю, не передать словами. Ты была совсем маленькой девочкой… — Анин голос дрогнул от волнения, она не могла продолжать.

— Я жила в страхе и с раннего детства училась мечтать. Я умела забывать о невзгодах и думать о лучшем.

— Ты преодолела все трудности, — сказала Аня, возвращаясь на место. На ее глазах еще блестели слезы. — Ты храбрая и сильная, и я горжусь тобой. Я хочу, чтобы ты знала: ты всегда можешь на меня рассчитывать.

— Спасибо, Аня, — растроганно проговорила Кей. — Вы мой единственный настоящий друг.

Услышав эти слова, Аня нахмурилась:

— Надеюсь, я все же не единственный твой друг?

— Я довольно близка с моей помощницей Софи и с Фионой, сестрой Иана, но вы — мой единственный близкий друг.

Как это грустно, подумала Аня.

— Жаль, что ваш маленький квартет распался, — сказала она. — Я искренне надеюсь, что вы сумеете забыть о ваших разногласиях и вновь подружиться. Прислушайся к совету женщины, много повидавшей на своем веку: жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на ссоры.

— Вы правы, — ответила Кей, думая о том, что в той размолвке она виновата меньше всех.

Глава 9

Александра посмотрела на часы, и тут же зазвонил телефон. Ровно половина седьмого. Вцепившись в трубку так, что побелели костяшки пальцев, она произнесла «алло» чужим, напряженным голосом.

— Это Том. Я в вестибюле.

— Сейчас спущусь, — ответила Александра, положила трубку,