Современный зарубежный детектив-7 (Крутой детектив). Компиляция. Книги 1-27 - Сара Парецки

Здесь было приятно находиться.

Я какое-то время шла вперед. В определенный момент зелень садов закончилась, и дорожка поднялась на древнюю каменную стену. Я обогнула несколько сторожевых башен и устрашающих пушек, нацеленных на противоположную сторону бухты. Должно быть, это был оборонительный пояс, который веками окружал город и делал его неприступным. Неудивительно, что с точки зрения географии Кадис занимал наиболее выгодное положение. В прошлом корабли, прибывавшие из Ост-Индии и нагруженные золотом, специями и другими диковинками, были вынуждены заходить туда либо в качестве конечного пункта назначения, либо для того, чтобы продолжить свой путь в Европу через Гибралтарский пролив.

Я остановилась, чтобы полюбоваться пейзажем. Одинокий маяк, возвышавшийся посреди залива, излучал тусклые вспышки, а внизу волны лениво бились о берег. Шум моря убаюкивающе действовал на мои уши, не привыкшие к подобным мелодиям. Опершись о каменную балюстраду, я закрыла глаза и задумалась о череде событий, благодаря которой оказалась здесь.

Через несколько мгновений я резко их распахнула. Не знаю, почему я это сделала, но у меня вдруг возникло странное чувство, что-то вроде неуверенности. Вокруг меня ничего не поменялось, и я понимала, что причина этого ощущения крылась внутри, а не снаружи: я не могла себе позволить ни на что отвлекаться. Дело, в которое я была вовлечена, уже стоило жизней нескольким людям, и последний из них умер всего день назад. К тому же я находилась одна, ночью, в незнакомом городе. Если я сейчас расслаблюсь, то заблужусь.

И тут я увидела его.

Это был высокий мужчина, одетый в толстое пальто по колено, шерстяную шапку и шарф, закрывающий лицо. Все – темных цветов. Он находился метрах в двадцати от меня, но быстро приближался, убрав руки в карманы.

В его внешности не было ничего, что привлекало бы внимание, и именно это вызвало у меня подозрения, поэтому я не стала поворачиваться к нему спиной, продолжая наблюдать, как он идет в мою сторону, пока наконец не поняла, что же именно было не так и почему эта сцена вызывала диссонанс, который невозможно было не заметить.

Дело в том, что было не так холодно.

Температура на улице была приятной и никак не могла оправдать наличие пальто, вязаной шапки и шарфа, которых этот тип прятал лицо. Я довольно быстро догадалась, что все эти аксессуары не защищали его от непогоды, а помогали ему остаться инкогнито.

В этот момент, словно заметив мои опасения, мужчина взглянул прямо на меня, и я поняла: он пришел за мной.

Он знал, что его разоблачили, но, похоже, не слишком переживал по этому поводу. К этому моменту нас разделяло всего несколько метров. В моей голове вихрем пронеслось несколько мыслей, но одна из них вытеснила все остальные: этот мужчина убил Хуана Мануэля, который уже готов был его раскрыть, а теперь собирался завершить свое дело, прикончив и меня.

Меня затрясло, но я, как могла, скрывала дрожь, перебирая в голове все доступные пути к отступлению, которых у меня было не так уж много. Убегать бесполезно, потому что мое физическое состояние было настолько плачевным, что я не могла долго и быстро бежать. К тому же этот мужчина, похоже, был в прекрасной форме, а благодаря своим длинным ногам догнал бы меня всего за пару прыжков.

Мне ничего не оставалось, кроме как встретиться с ним лицом к лицу, что, в общем, тоже не вселяло в меня надежды. И все равно это было бы лучше, чем позволить себя поймать, не оказав никакого сопротивления.

– Здравствуй, Стратос.

Мужчина резко остановился. Я заметила, как блеснули его глаза в узкой щели между шапкой и шарфом, когда он услышал, как я произнесла это имя. Мои худшие опасения подтвердились: это был он, сомнений быть не могло. Тот, кто убил Хуана Мануэля, Марселя Дюбуа, Энри Каминского и, вполне возможно, еще и Себастьяна Финстервальдера.

«И бог знает кого еще», – как всегда не вовремя, напомнил мне мой мозг.

Поколебавшись, мужчина вытащил руки из карманов и слегка отвел их от тела, словно к чему-то готовясь.

– Здравствуй, Грета.

Хотя шарф и приглушал его голос, то, что он имел в виду, долетело до меня громко и четко: он знал, кто я, знал, что я шла по его следу, и не даст мне сбежать. А еще мне показалось, что он прятал под шарфом улыбку, впрочем, возможно, это было не более чем плодом моего больного воображения.

Меня охватило странное чувство: что-то вроде затишья перед бурей, которому я не могла найти никакого объяснения. То, что я понимала, кем был этот парень и что он собирался со мной сделать, не только не внушало мне страха, но даже заставляло почувствовать себя в безопасности. В каком-то смысле для меня даже было облегчением осознавать, что мой конец так близок и что я ничего не могу поделать, чтобы его предотвратить. Казалось, теперь я наконец-то смогу расслабиться.

– Я знаю, кто ты, – утверждать произнесла я.

Думаю, он удивился не меньше, чем я, заметив, что мой голос не дрогнул, прозвучав так четко, словно мы сидели сейчас за барной стойкой, а не находились на прогулке в глуши, где лишь луна и звезды были свидетелями того, что вот-вот должно было произойти.

– Я знаю, чем ты занимаешься, – добавила я. – И у меня есть для тебя сделка.

– Сделка?

Он произнес это с насмешкой, но в то же время – с любопытством. Казалось, он считал само собой разумеющимся, что у меня в принципе не может быть ничего, что могло бы его заинтересовать, но ему все равно было приятно наблюдать, как я стараюсь.

«Испанский Парнас», – сказала я, – Кеведо. Изданный в 1713-м году с аннотациями цензора Клаудио Алонсо де Мальбоана.

Шарф, закрывавший его лицо, не позволил мне понять, вызвали мои слова хоть какую-то реакцию, но если этот тип и правда был тем коллекционером, за которого я его приняла, то одно лишь описание этого экземпляра должно было заставить его слюнями истечь от волнения.

– Я заполучила эту и еще несколько книг во Вроцлаве, – уточнила я.

Я не стала делать ему никаких предложений, потому что посыл и так был ясен: если он сейчас даст мне уйти, я упрощу ему доступ к нескольким экземплярам, которые позволят ему пополнить коллекцию, брошенную Хербстом во время бегства из Польши. Если его и