Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

жертву в сентябре. Да и не его это расследование.

Четыре года назад что-то случилось. Елена не вернулась в Идольмень после Майской ночи, и Анну превратили в русалку. Именно из-за возраста её потом принимали за Елизавету, которую считали принесенной в жертву на капище Обводного канала.

Что случилось с Еленой? Она оказалась в психушке? Две истории болезни намекали, что это очень может быть. Обоих «княжон» забрали домой родственники — Найденов еще не отчитался об их поисках. Первоначальная мысль, что Елену забрал князь Голицын, абсурдна. Он бы тогда не развернул поиски этим летом. Если Шульц не лгал, предлагая покопаться в прошлом княжича Голицына, то что получается? Сейчас Игорю Георгиевичу двадцать два года. Тогда было шестнадцать-восемнадцать, плюс-минус. Княжич даже в этом возрасте — сила. За ним друзья по учебе, лизоблюды, прилипалы более мелких родов, за ним деньги и влияние рода. Он мог забрать Елену из психиатрического отделения? Да запросто! Главное узнать об этом. Он мог узнать? Он мог столкнуться где-то с Еленой уже до этого? Мог. Да, фантазия, но вероятная фантазия. Надо искать его следы в «Змеевом доле».

Так. Дальше. Елена у княжича Голицына, причем старший Голицын об этом не знает.

Дата ритуала на капище все ближе, поиски княжон ускоряются.

Сейчас княжичу двадцать два, Елене исполнилось в этом году семнадцать лет — возраст, с которого по указу Петра Великого разрешено выходить замуж, а тут старший Голицын со своими поисками. Наталье тем временем двадцать восемь, и для княжича она старуха. С его точки зрения. Он был в «Змеевом доле» двадцатого ноября — Петя четко запомнил дату, потому что накануне были дикие морозы, а утром потеплело и он ждал прогулку. Только ему это запретили, велев сидеть дома.

— Холера! Алешке точно об этом не стоит знать…

Только как такое утаить?

В дверь кто-то постучал.

— Можно? — в щель просунулась рыжая голова.

— Проходи… — смирился Саша. Видать, судьба. Не утаить от Алексея тайну смерти Натальи.

Алексей, одетый по-домашнему, только в свободные брюки, рубашку и кардиган, сдвинул бумаги и нагло уселся на подоконнике:

— Не спится?

— Тебе, как вижу, тоже.

Тот кивнул, соглашаясь. Тоже не спится. Тоже волнуется и все снова и снова обдумывает, ища, где же он ошибся и свернул не туда.

— Как Петя?

Алексей дернул плечом, поглядывая на порывы ветра, снежными волнами накатывающими на подрагивающие под его напором стекла:

— Спит. Соколов принял у него первый обет.

Саша поморщился — вот только этого не хватало!

— Зачем?

— Не в блок-браслет же его одевать. Он сильный, причем владеет и тьмой, и светом, совсем как Лиза… Опаньки, прости, зря напомнил.

— Не стоит извиняться, — сухо сказал Саша. — Я не маленький, справлюсь.

Алексей тут же развернулся, вглядываясь в темноте в Сашины глаза:

— На поляну ходил?

— Ходил.

— И как?

— Цветет. Зреет. Что-то еще?

Алексей вспылил:

— Что из тебя слова лишнего сегодня не вытянешь?!

— Если ты забыл — я всегда такой.

— Угу. Как же.

— А ты как?

Алексей снова дернул плечом и отвернулся к окну, что-то ища в снегу и тьме.

— На могилу Наташи ходил. Свежие цветы принес. Еле нашел флердоранж — она любила померанец.

Он замолчал, подтянул колени к груди, сейчас отчаянно напоминая Петю в гостиничном номере. Бумаги волной полетели с подоконника. Саша сперва хотел выругаться, а потом махнул рукой. Это всего лишь бумаги, а Алексей — живой человек. Впрочем, тот сам все осознал — встал с подоконника и собрал бумаги, оставив их на полу. Саша папку с материалами по делу Лесковой выцепил из образовавшейся кучи и протянул ему:

— Держи. Ознакомься и выдвигай обвинение.

Алексей, забросив папку в кромеж, только и спросил:

— Почему я?

— Потому что я человек маленький и выдвигать обвинения сам не могу.

Следующий вопрос Алексея был неожиданностью:

— Вернешься на псарню?

— Ни за что. Лиза не поймет.

И снова повисла ненужная тишина. Алексей притащил из дальнего угла кресло и уселся в него:

— Хочешь про Мишу своего узнать?

Саша тут же выпрямился:

— Как все прошло? Кто за ним присматривал? Дар прижился?

Алексей хохотнул:

— Сколько сразу слов… Надо же. Поскольку я был занят Петей, вместо себя я оставил Ивана. Тот не раз на волкодлаков ходил — должен был справиться. Только когда я и он осознали свою тактическую ошибку, было уже поздно.

Саша быстро понял:

— Вы что же… Не связали его? Как вы вообще… Ладно, как Иван собирался его останавливать? Ведь между охранять-присматривать и нашим обычным ловить-уничтожать колоссальная разница!

— Вот ты сразу понял, а Иван, только бросаясь огненными шарами в серый мелькнувший в кустах хвост, понял, что обычная тактика с волкодлаками не действует — убивать и калечить Мишу нельзя.

— И чем все закончилось?

— Михаил отмахал полста верст до Суходольска, вцепился в магомобиль и устроил аварию. Ирина Сергеевна Зимородок, а именно она была за рулем, в больнице — у неё сломана рука, сотрясение головного мозга и куча рваных ран.

— А Михаил?

Алексей крайне неожиданно улыбнулся:

— Он тоже в больнице — у него разворочена нижняя челюсть. Наша пыльная библиотечная мышка оказалась крайне боевой — она ему в морду серебряным крестом засветила. Боюсь, даже шрам останется. Знаешь, что интересно?

— И что же?

— Время волчьих свадеб. Михаил твой прямой наводкой летел аккурат за магомобилем. И, представляешь, Ирина Сергеевна точь-в-точь Лиза: так же бедна, так же горда, так же пятого ранга с отсутствием какого-либо роста и так же прячет в себе какой-то забавный или странный дар. Вот и скажи: судьба или как?

— Я бы не стал делать столь далекоидущие выводы, Алеша.

Тот вздохнул:

— А вот Михаил уже сделал. Его, когда выкинуло из шкуры, волновало одно — не то, что он наг, как младенец, не то, что весь в осколках и с раскуроченным лицом, а то, что опять на те же грабли — он Лизу к подаркам два года приучал, и опять столько лет терять…

— Ну вы даете! — не сдержался Саша.

— Не мы — судьба! Но выговор Ивану я все же сделаю. — Сашиного осуждающего взгляда он не выдержал и смиренно добавил: — и себе тоже.

— Михаилу бы сейчас с даром совладать. Ему учитель нужен.

— Нашли уже. Тот волкодлак, что вину за Муратово на себя взял вместо князя Волкова. Его уже отпустили, но виноват же — на учете у жандармов, как волкодлак, не состоял. Так что будет учить Михаила и Никиту, отрабатывая наказание. И не смотри так — хороший мужик, я сам с ним говорил.