Искатель, 2001 №9 - Станислав Васильевич Родионов

была чем-то гораздо большим, чем удовольствие или времяпрепровождение, и даже большим, чем страсть, — для него это была философия жизни. Байрон разволновался, ему хотелось убедить Уэзерби, что тот совершает огромную ошибку, обрекая себя на комфортабельную жизнь в Лондоне. Голос у Байрона был звучный и глубокий, от возбуждения он говорил громко, яростно жестикулируя.

Неподалеку у стойки бара стояло несколько более молодых членов клуба, они с интересом поглядывали на Байрона, удивляясь эмоциональности его речи и, несомненно, считая этого человека анахронизмом в их современном мире. Один из них, крупный молодой человек с неприятным лицом, считавший себя лидером новой либеральной аристократии, подошел ближе. Подмигнув своим друзьям, он наклонился над Байроном, выжидая. И тот, хоть и был очень увлечен, не мог его не заметить.

Байрон приостановился посреди фразы и, повернувшись к молодому человеку, уставился на него. Глаза у Байрона были пронизывающие, он смотрел не так, как смотрят в городе, а с полнейшей сосредоточенностью и вниманием — так человек смотрит в джунглях. Он ничего не сказал. Молодой человек попытался ответить на этот взгляд, но его цивилизованные глаза не выдержали, и он нашел прибежище в словах:

— Я слышал вашу речь, сэр. — У него был голос культурного человека, и он подчеркнул слово «сэр».

Байрон не реагировал.

— Вы, как я понимаю, охотник на крупную дичь? Байрон молчал. За него ответил Уэзерби:

— Это верно, молодой человек. Мы оба охотники.

— Возможно, вы объясните мне — я всегда хотел это знать: какое же необыкновенное удовольствие получают взрослые и, предположительно, разумные люди от истребления беззащитных животных? Ведь это просто убийство…

При Байроне таких вещей нельзя было говорить.

Уэзерби и сам разозлился. Терпимости есть пределы. Спутники молодого человека придвинулись ближе, они ухмылялись за спиной своего предводителя. Но Байрон по-прежнему не разжимал губ. Лишь выражение его лица постепенно изменилось: он взирал на молодого человека так, будто тот — нечто грязное и скверно пахнущее, случайно прилипшее к подошве.

Молодой человек быстро потерял уверенность в себе, ему стало неловко. Друзья ожидали от него какого-нибудь остроумного замечания, которое и разрешило бы ситуацию, но он никак не мог заставить себя встретиться с Байроном взглядом.

— Извините, что я вмешался в ваш разговор… — пробормотал он. — Однако мне хотелось бы знать… — Ободренный звуками своего голоса, он улыбнулся. — Скажите, это все ради власти, превосходства? Ради победы? У вас это нечто вроде отката в прошлое, когда убийство было делом почетным и необходимым?

— Я не могу вам сказать, — ответил Байрон.

— Так я и думал. — Молодой человек повернулся, собираясь отойти, его губы скривились в презрительной усмешке. Друзья заулыбались, довольные.

— А вот показать вам я могу, — неожиданно добавил Байрон.

Молодой человек вновь повернулся к нему, очень удивленный. Байрон поднялся с табуретки, лицо его освещала улыбка. Может быть, именно так улыбается тигр — если это не сказки.

— Прошу прощения? — молвил молодой человек.

— Удовольствие, которое я получаю от убийства, — проговорил Байрон. — Я мог бы показать вам, что это такое. Мне доставит большое удовольствие такой показ, но вы-то вряд ли сможете умереть с достоинством животного.

Все притихли. У молодого человека приоткрылся рот, но он ничего не сказал. Друзья его уже не улыбались. Они увидели в глазах Байрона что-то темное, что-то такое, чего постичь не могли. В следующее мгновение молодой человек отвернулся и пошел прочь, а Байрон пожал плечами и сел на свое место. Уэзерби медленно выпустил задержанный в легких воздух. Ему доводилось видеть, как Байрон убивает, и он хорошо знал, какое у него при этом бывало лицо. Такое лицо забыть нельзя.

— Мне подумалось на какую-то секунду… — проговорил Уэзерби.

Байрон кивнул.

— Это было бы так легко, — без нажима сказал он. Уэзерби в этом не сомневался.

Таков был Байрон…

Официант принес счет, зная по опыту, что Уэзерби пить бренди за столом не будет. Уэзерби подписал счет и направился к бару, путь его лежал через несколько комнат, где стены были обшиты дубом. Внешность у него была приметная: высокий, в волосах седина, угловатые черты лица, отлично пошитый костюм. Возможно, возраст и притупил его зрение и рефлексы, но комфортабельная жизнь не очень на нем сказалась. Он остался стройным и поджарым и весил ровно столько же, сколько в последнюю свою охотничью экспедицию — с Байроном в Канаде. Уэзерби думал о Байроне, когда вошел в бар.

Странное получилось совпадение.

У стойки пил пиво детектив-суперинтендант Джастин Белл. В неприметном сером костюме и с кирпичного цвета лицом, он как раз на полицейского и был похож больше всего. Приветственным жестом он поднял свою кружку, и Уэзерби присоединился к нему. Уэзерби был рад видеть Белла, который относился к числу старых членов клуба (когда-то он сам его и рекомендовал), причем на обсуждении некоторые члены усомнились: в достаточной ли мере полицейская работа связана с риском и, следовательно, достоин ли Белл членства? Это было еще до того, как правила изменились; тогда в «Искателях приключений» царил совсем иной дух…

— Хелло, Джон, — поздоровался Белл.

— Как поживаешь, Джастин?

— Устал.

— Ты давно здесь не появлялся.

— Некогда было. Завидую я твоей беззаботной жизни. Всегда завидовал. Везет человеку, который может перейти от жизни-развлечения к жизни-отдыху без какой-либо работы в промежутке.

Уэзерби рассмеялся. Он думал точно так же и без тени снобизма считал, что ему очень повезло родиться богатым.

— Выпьем? — предложил он.

Белл согласно кивнул и поставил свою кружку на стойку бара. Бармен, в винного цвета куртке, был очень проворный и вежливый. Он, несмотря на молодость, умел отличать старых членов клуба от новых, знал различие между достоинством и фамильярностью. Уэзерби взял бренди, а Белл — еще пива. От любви к пиву у него уже начала расплываться талия.

— Рад тебя видеть, — обронил Уэзерби.

— Собственно говоря, сюда я пришел как раз для того, чтобы встретиться с тобой. Я рассчитывал, что ты будешь в клубе.

— Господи. Опять тот штраф за неправильную парковку?

Оба рассмеялись при упоминании о его маленькой провинности.

— Мне нужен твой совет, Джон, — пояснил Белл.

— О чем идет речь?

— Возможно, об убийстве.

Уэзерби удивленно моргнул. Белл сделал большой глоток пива.

— По крайней мере, мы рассматриваем это как убийство. А что произошло в действительности, я не знаю.

— Но разве я могу что-то советовать по таким вопросам?

— Возможно, нет. Если это в самом деле убийство, то нет, конечно.

— Звучит загадочно, — заметил Уэзерби. Он начал очень аккуратно набивать свою трубку. Бренди он еще не попробовал.

— Да, в чем-то и загадочно. Думаю, ты об этом где-нибудь