Пещерные девы - Ллойд Деверо Ричардс

студент или преподаватель, который особенно ценил эту девушку, хотя не ухаживал за ней?

Кристина снова задумалась об уликах, полученных в ходе судебно-медицинской экспертизы, и особенно о необычном синяке на затылке жертвы. Что, если девушке ввели какой-то снотворный препарат или сильное успокоительное, чтобы с ней было легче справиться? Не считая этой отметины, на ее теле не оказалось никаких признаков борьбы – под ногтями нашли только речной ил и ни следа частичек кожи преступника. Отпечатки обуви на полу пещеры мало что дали – они принадлежали в основном самой Маккинли. Порванная рубашка с незначительными следами крови, уже отправленная полицией штата на экспертизу, была десятого размера и, скорее всего, тоже принадлежала жертве; если повезет, анализ волос и волокон поможет прояснить еще что-нибудь. Но главной загадкой оставалась причина смерти Маккинли. Спортсменка, член университетской команды по плаванию, она выбралась из пещеры по ледяной реке, доплыла до берега, где и умерла, судя по всему, очень скоро и в полном одиночестве.

Телефон снова завибрировал, и Кристина съехала с дороги на обочину, где стала ждать конца сообщения Миранды, чтобы потом включить голосовую почту.

Вдруг мимо нее с грохотом промчалась темная тяжелая громада. Под ее колесами тряслась земля, а Кристину, сидевшую в салоне «Шевроле Импала», бросало из стороны в сторону. Вот черт! Как же она забыла? Ведь Макфэрон ее предупреждал. Надо же, а она до сих пор считала кретинами городских водителей. Но тут, в Индиане, где ехать по дырявому асфальту без обочин примерно так же безопасно, как играть в русскую рулетку, груженные углем многотонные машины даже не соблюдали интервал – за последний час такая вот громадина уже дважды подъезжала к ней вплотную, упираясь ей чуть не в задний бампер, так что она едва успевала уворачиваться. Не зря Джо говорил ей, что местные водилы накачаны таблетками.

Кристина немного посидела, приходя в себя, потом отправила начальнику голосовое сообщение: «Послушайте, Нед, я тут немного занята сейчас. Ситуация развивается. Я осмотрела жертву в Иллинойсе и побывала на месте преступления. Теперь еду в Кроссхейвен, в Индиане, по срочному вызову, о котором вы знаете. Думаю, вы легко представите себе, как я удивилась, когда местные власти сообщили мне, что в пещере нашли тело пропавшей студентки, о чем сообщили в наш офис в Чикаго в прошлое воскресенье». Она прикусила нижнюю губу, а потом закончила: «Утверждать пока рано, но между двумя преступлениями присутствует очевидное сходство: жертвы в обоих случаях студентки, место преступления – пещера, и это вызывает у меня особую тревогу, поскольку это может оказаться работой серийного убийцы. Я осмотрю жертву в Кроссхейвене и как можно скорее сообщу свои предварительные выводы».

Не успела она нажать кнопку «отправить» и бросить телефон на пассажирское сиденье, как он завибрировал снова: Миранда. Телефон пискнул, и на экране высветилось сообщение: «У вас нет допуска к расследованию смерти в Индиане. Возвращайтесь в офис. Срочно позвоните мне. Нед».

Но в голове Кристины уже пульсировало главное правило протокола судебно-медицинской экспертизы: «Исследуй. Исследуй. Исследуй».

* * *

Трип надел старые джинсы и толстовку, не желая выделяться на скромном фоне местных фермеров. Встреча проходила в подвале баптистской церкви на Куорри-роуд в городке Оолитик, довольно далеко от Бенсона, и можно было надеяться, что среди посетителей не окажется никого из его коллег.

Он заехал на посыпанную гравием парковку и заглушил двигатель. Собрание начиналось в полдень. У церкви уже стояли и курили люди; докурив, они бросили окурки прямо на землю и пошли внутрь. Трип подождал, пока дверь за ними закроется, и только тогда вышел из машины.

В узкой подвальной комнате он выбрал себе место у самой двери. Все пространство впереди него занимали ряды складных стульев, за ними, у стены, противоположной выходу, стоял стол, а над ним висели два плаката. На одном было написано: «Я жил в загрязнении, не имея решения», а на другом – «Ненависть уничтожает ненавистника». Что ж, с этим не поспоришь.

На встречу Трип пришел по подсказке коллеги, который сказал ему, что, потеряв жену, впервые почувствовал облегчение, когда поделился своим горем с полной комнатой незнакомых людей, как бы странно это ни звучало.

Еще страннее для самого Трипа было то, что он все-таки пошел на эту встречу. Он не любил групповых разговоров о личном и всегда избегал их. Но его самого уже пугали приступы все усиливающегося гнева, которые теперь, незаметно для него самого, стали подкрадываться к нему и на работе.

«А вдруг этот тип заметил, что я веду себя странно, потому и заговорил со мной о терапии», – думал Трип. Он вспомнил, как сорвался на днях и нагрубил Эйлин Плант, секретарше. Из-за ерунды, в сущности, – подумаешь, не скопировала какие-то там страницы, хотя он попросил ее об этом еще час назад! Но для кого-то это простой недосмотр, а для него – серьезное оскорбление! Да, оскорбление, черт возьми! Она поступила так намеренно, чтобы взбесить его, как его детские ошибки бесили его бабушку и Карла, ее слугу-немца. Родители Трипа были добрыми. Он почти помнил, как это – быть любимым и любить в ответ. Почти. Но когда они умерли и его отправили жить к бабке по отцу, все в его жизни стало по-другому.

Трип не сомневался в своей правоте, но все же беспокоился из-за того, что не помнил, что он говорил тогда Эйлин и что делал. Это происшествие ставило под угрозу весь его грандиозный план, и он боялся, что его забывчивость все испортит. А еще гнев мешал ему спать. Не высыпаясь ночами, он все больше уставал днем, а усталость заставляет людей совершать ошибки. Нет, так не годится.

Мужчина за столом впереди призвал собрание к порядку. Кто-то прочитал «Шаги» [6], и собравшиеся стали называть свои имена. Когда очередь дошла до Трипа, он представился посетителем, как и советовал ему коллега.

Женщина через два ряда от него подняла руку и стала рассказывать о том, как она борется с пьянством своего мужа, а тот осыпает нецензурной бранью ее и детей. Голос женщины дрогнул. Она стала всхлипывать. Ее крепко обняла другая женщина, которая сидела с ней рядом.

Такое открытое проявление эмоций встревожило Трипа. Когда женщина снова смогла говорить и стала рассказывать о том, как она сидела с детьми в подвале, спасаясь от бешенства мужа, Трип вскочил так резко, что опрокинул стул.

На него стали оборачиваться, и он выбежал из подвала, перепрыгивая через две ступеньки за раз и крепко хватаясь за перила.