Холод в Берлине - Эуджен Овидиу Кирович

напиток, я сел за столик и выглянул в окно. В дверь просунулась голова мальчишки: паренек предложил купить газету, но вскоре исчез несолоно хлебавши. Официант включил радио за стойкой, и работники обратились в слух. У шнапса был такой привкус, будто во время перегонки кто-то уронил в чан грязные носки.

Инспектор появился ровно через десять минут и придвинул к моему месту стул. Отклонив предложение выпить, положил на стол синюю папку.

– В этом районе числятся пропавшими две девушки, подходящие под ваше описание. Я покажу вам их фотографии. Пожалуйста, посмотрите внимательно.

Он протянул мне два маленьких снимка, и я изучил каждый по очереди.

– Нет, ни одна не похожа.

– Точно?

– Совершенно точно. Она была моложе. И, как я уже упоминал, с родинкой на правой щеке.

Бауэр вернул фотографии в папку.

– Что ж. Сейчас я покажу вам еще одну. О пропаже этой девушки вчера днем заявила французская военная администрация Большого Берлина. Штаб-квартира французов находится в районе Фронау. Он не в нашей юрисдикции, но о пропавшей сообщили сюда, поскольку она проживала в Кройцберге. В понедельник утром девушка не явилась на работу, а соседка по квартире утверждает, что не видела ее с пятницы, поэтому в итоге завели дело.

Он показал мне снимок, и я сразу узнал девушку, хотя на фотографии у нее были короче волосы, а лицо, смотревшее в камеру, разительно отличалось от маски боли и ужаса, увиденной мной в тот роковой вечер.

– Да, это она. Точно! Видите вот тут родинку? Это она.

– Вы уверены, герр Хубер? Было поздно и, вероятно, темно.

Я едва не выпалил о сделанных мною фотографиях, однако они все еще находились в проявочной.

– Инспектор, – вернув снимок, начал я, – понимаю ваше недоверие, но у меня нет сомнений: той ночью я видел тело этой девушки, и я готов подтвердить свои слова официально. Как ее зовут?

Бауэр убрал фотографию в папку, затем достал из кармана блокнот и начал листать странички.

– Амалия Шульц, двадцать один год. Как я и сказал, она работает во французской военной администрации – машинисткой, в отделе подполковника Анри Мориса Жозефа Дюплесси. Мы уже допросили женщину, которая с ней живет.

– У нее есть родители или другие родственники?

– Она не местная. Приехала из Штутгарта два года назад, чтобы ухаживать за больной тетей со стороны отца. Несколько месяцев спустя ее родителей и сестру арестовали и отправили в Дахау. Никто из них не выжил.

– За что их арестовали?

– Я не располагаю точными сведениями о причинах ареста. Могу предположить, что они укрывали беглеца или что-то в этом роде. Тетя фройляйн Шульц умерла в августе, и девушка решила остаться в городе, поскольку нашла работу машинистки. Она сдавала вторую спальню в доме женщине из того же отдела. Как я уже говорил, в последний раз Шульц видели, когда она уходила с работы в пятницу, около шести часов вечера.

– Она была совершенно голой и, верно, преодолела босиком довольно большое расстояние, прежде чем ее убили.

Бауэр достал из кармана ручку и набросал что-то в блокноте, затем пододвинул ко мне: на листке была примерная схема Берлина, расчерченная на четыре сектора союзников.

– Место работы Шульц здесь, во французском секторе, – начал он. – По словам коллег, она ушла примерно в шесть. Итак, если она отправилась в Кройцберг на велосипеде и выбрала кратчайший маршрут, то должна была въехать в советский сектор вот тут, а затем здесь – в американский. На дорогу ушло бы не меньше часа. Однако вы нашли ее тело тут, примерно в половине одиннадцатого, спустя четыре часа.

– Американскую границу она пересекла босиком, а значит, велосипеда у нее больше не было, и, скорее всего, к тому времени она уже довольно долго шла.

– Возможно.

– Вы сказали, что ее соседка работает в том же отделе. Почему они не ушли вместе?

– Хороший вопрос. Однако теперь, герр Хубер, раз уж мы оба здесь, я хотел бы поговорить о вас, если не возражаете.

– Зовите меня Джейкобом. Что вы хотите знать?

– Я обратил внимание, что вы то и дело поглядываете на часы. Привычка такая или вы куда-то спешите?

– В самом деле? Даже не замечал.

– Я вас об этом спрашиваю, потому что вы очень точно помните, во сколько тот пьяница написал на витрине адрес.

– Да. Было десять часов и четыре минуты.

– Что вы там делали в столь позднее время?

– Как я уже сказал, ждал американского офицера, у которого мне необходимо взять интервью.

– Во сколько вы должны были с ним увидеться?

– В девять часов. Он так и не явился, но я решил подождать.

– Это он предложил место встречи?

– Да.

– Как его зовут?

– Белфорд. Майор Глен Белфорд. Почему вы спрашиваете?

– Чтобы установить хронологию. Вероятно, вы обнаружили тело, скажем, в двадцать минут одиннадцатого.

– Да, именно так. После того как я покинул кафе, ушло минут пятнадцать на то, чтобы найти нужный адрес.

– Ясно. Также вы упомянули, что девочка, Лиза, видела тело внизу часом ранее, то есть в девять – девять тридцать.

– Так она сказала. У нее на столе есть часы, я их помню, только не уверен, что девочка умеет определять время. Ей всего пять.

– И еще кое-что: вы отправились по адресу сразу же после того, как пьяница пальцем написал его на витрине.

– Все верно.

– Почему же вы ввязались в эту историю, а не продолжили ждать майора, с которым должны были встретиться в кафе?

– Я решил, что он играет со мной в кошки-мышки.

– В кошки-мышки? Как вас понимать?

– Сперва я подумал, что кто-то, возможно Белфорд, послал этого парня написать адрес специально для меня.

– Но он был не для вас?

– Наверняка нет. Скорее всего, случайное стечение обстоятельств.

– Или же этот пьяница знал, кто вы такой. Знал, что вы журналист, и нашел способ сообщить об убийстве обходным путем, не обращаясь к вам лично.

– Не думаю. Он походил на настоящего бродягу. Кроме того, здесь я стараюсь не привлекать к себе внимания.

Инспектор убрал блокнот с ручкой в карман и наклонился ко мне через стол.

– Герр Хубер, в вашей стране у вас когда-нибудь были неприятности с полицией?

– Какого рода неприятности?

– Всякого рода. Вы меня понимаете.

– Нет, не было. Почему вы спрашиваете?

– Появившийся из ниоткуда пьяница пишет пальцем адрес на грязном стекле витрины. Не раздумывая ни мгновения, вы направляетесь туда, и вот те раз! – находите тело девушки, убитой часом ранее. Более того, этот самый пьянчуга шатается по улицам во время комендантского часа, каким-то чудом не попадаясь полицейским и военным патрулям. Вы журналист, герр Хубер.