Энола Холмс и Леди с Лампой - Спрингер Нэнси

— Наверняка. Дайте-ка я подол разрежу.

Довольно долго из соседней комнаты раздавался треск ткани, разрезаемой ножом (в конце концов, платье было огромным). А затем — сначала тихо, а потом с нарастающей громкостью и возмущением — из здоровяка посыпались ругательства.

— Ни черта! — взревел он.

— В самом деле, — со смешком отозвался аристократ. — Великий Пу-Ба (персонаж комедии "Микадо") будет недоволен. Почтовая голубка сказала, что послание в подоле?

— Старуха-то? Да какая она холубка, ничехо не знает, глухая как пень — чехо от нее добьешься. Птица ей платье подарила, вот и все, што мы из нее смогли вытянуть.

— Возможно, в оборках спрятана записка?

Снова раздался треск ткани. Бедное истерзанное платье! Кем бы ни был «Великий Пу-Ба», определенно он разговаривал с живой миссис Таппер, и от этой мысли мне стало чуть легче на душе. Однако расслабляться было рано.

— Ни черта, — пожаловался грубый здоровяк. — Его светлость подумает, што мы делаем работу спустя рукава.

Тогда я решила, что «его светлостью» эти бандиты называют загадочного Анонима, которому служат и которого, похоже, недолюбливают.

— Что ж, — скучающим голосом отозвался аристократ, — заберем платье с собой. Пускай он сам убедится, что здесь ничего нет.

— Ну и по-дурацки же мы будем выглядеть с этим чертовым платьем под мышкой!

— Однако вы не постеснялись таскать за собой старую даму в чертовом платье...

— Эт’ друхое.

— ...при свете дня.

— Да кто б нас заметил?!

— А кто заметит нас сейчас, кроме пьяниц и продажных девиц? — парировал аристократ.

Послышался шум шагов. Оба негодяя, пройдя мимо моей комнаты, начали спускаться по лестнице.

«Я вас замечу», — подумала я про себя, приоткрыла дверь и выглянула в щелочку, чтобы посмотреть на них при слабом свете, льющемся в лестничное окно с улицы. Они выглядели как силуэты в театре теней. Здоровяк меня мало интересовал, поскольку все мое внимание привлек знакомый Классический Профиль. В эту напряженную минуту я внезапно осознала, что уже видела его раньше. И едва не ахнула: к счастью, здравый смысл вовремя уберег меня от этого.

А вот удержать на месте не смог. Безопасность сейчас волновала меня куда меньше возможности проследить за похитителями и, быть может, найти миссис Таппер.

Как только захлопнулась входная дверь, я прямо в чулках сбежала вниз по лестнице, бросилась к двери и тихонько ее приоткрыла. Как и сказал аристократ, улицы пустовали, однако прямо перед скромной обителью миссис Таппер преступников ждала карета, и даже в тусклом свете фонаря было видно, что она в самом деле двухместная, очень красивая, с желтыми спицами на колесах и запряжена подтянутой лошадью английской породы хакнэ. Герба я не заметила, но это еще ничего не значило, поскольку дверца кареты оставалась в тени. По этой же причине я едва различила две черные фигуры, забирающиеся в салон.

На этом разведка не закончилась. Едва они закрыли за собой дверцу, как я пулей выскочила из дома миссис Таппер, молясь, чтобы ни один из них не оглянулся.

В книгах бесстрашные герои зачастую цепляются за заднюю стенку кареты и, терпя невыносимый холод, боль и прочие мучения, а также оставаясь незамеченными для врагов, добираются до темницы, где держат в заточении их возлюбленную.

Решив, что миссис Таппер заслуживает не меньшей отваги, я приподняла подол — как же мешает длинная юбка в такие минуты! — и побежала со всех ног. Карета тоже не стояла на месте — кучер уже ударил поводьями. К счастью, милая лошадь не спешила переходить на рысь, и я успела прыгнуть на заднюю часть корпуса, надеясь, что грохот обитых металлом колес по каменной дороге заглушит шум влетевшего в карету тела.

Я вцепилась в нее, как один из приматов Дарвина — в ствол дерева.

Вот только держаться там оказалось не за что! Я отчаянно пыталась нащупать хоть какой-нибудь выступ или углубление — следовало сразу догадаться, что ничего похожего не найдется! Если бы на экипажи лепили такие детали, любой бездельник и уличный бродяжка мог бы ездить по городу, не тратя ни пенни. К сожалению, эта мысль посетила меня запоздало. Распластавшись по гладкой стенке будто громадный паук, я чувствовала, как с каждым ухабом, на котором подпрыгивает карета, я все больше от нее отлепляюсь.

Мы не проехали и одного квартала, как я с позором свалилась на землю. Представьте себе мою досаду, когда я, сидя на грязной улице, провожала карету взглядом.

Не обращая внимания на смех «пьяниц и продажных девиц», я поднялась на ноги и в преотвратительном настроении поплелась домой.

Остаток ночи ушел на то, чтобы перекусить хлебом и сыром, помыться и переодеться в похожее строгое платье, соответствующее образу ученой. Наконец забрезжил рассвет, и я снова принялась ломать голову над таинственным шифром с кринолина, однако все эти точки и цветочки по-прежнему ничего мне не говорили.

Впрочем, у меня оставалась еще одна небольшая зацепка.

Только-только начались часы визитов, а я уже стояла на пороге дома Флоренс Найтингейл. В этот раз меня впустила девушка в шелковом платье. Похоже, сюда без каких-либо объяснений мог войти кто угодно. Даже сейчас, в девять утра, все комнаты — столовая, маленькая гостиная, библиотека и так далее — были битком набиты гостями, которые угощались чаем и булочками. «Щеголь в бриджах» уже спешил наверх с чьей-то запиской.

Какой удивительно странный дом!

Так или иначе, задерживаться надолго я не собиралась. В большой гостиной в этот ранний час никого не было, и я отправилась прямиком к стене, завешанной масляными и фотографическими портретами, а также профилями, мастерски вырезанными из черной бумаги.

Быстро отыскав нужный мне силуэт, я внимательно его изучила. Обычно аристократические профили выглядят довольно гротескно, с выпирающими носами и подбородками, но у этого были приятные черты идеальных пропорций. Часто ли встречается такая классическая симметрия? Нет, человека определенно можно узнать по одному лишь профилю.

Маленький черный портрет висел слишком высоко, и я не могла до него дотянуться, однако мое горячее стремление отыскать бедную миссис Таппер заставило меня бесстрашно заявиться в столовую, забрать оттуда стул и вернуться с ним в гостиную. Как я и рассчитывала, в этом любопытном хозяйстве никого не волновало, чем занимаются другие.

Я забралась на него и, сняв рамку с гвоздя, слезла, опустилась на стул и повертела находку в руках.

Да. Да, как я и надеялась, на коричневой бумаге, вставленной в задник, карандашом было нацарапано имя.

Тысяча восемьсот пятьдесят третьего?!

То есть тридцать шесть лет назад?

Значит, это все-таки не мой аристократический злодей. Какая жалость.

Кстати, где сегодня пропадает Классический Профиль? Почему не следит за мной? Наверное, в его глазах мисс Месхол — обычная обывательница, снимавшая комнаты у миссис Таппер, и не представляет для него интереса, особенно теперь, когда он заключил, что она сбежала в другой пансион.

Неизвестно, зачем он следил за мной вчера.

И кто он такой.

Мне так и не удалось опознать его по силуэту.

С тяжелым вздохом я поднялась, чтобы повесить черный портрет обратно на гвоздь, но тут в гостиную вошла шумная компания, и я, повинуясь внезапному порыву, спрятала его в старую кожаную сумку, которую захватила с собой. В похожих портфельчиках студенты обычно носят бумаги. Я же положила туда то, что было бы глупо оставлять дома. Например, синие ленты с кринолина. К сожалению, не все помещалось в подушечки, которые я подкладывала на бедра и грудь.

Выйдя из гостиной, я очутилась у входа в библиотеку. Улыбчивая, но несгибаемая миссис Кроули уже сидела за своим столом.

Наверное, не повредит еще раз обратиться к Флоренс Найтингейл и попросить о личной встрече? Пожалуй, иного выхода у меня и не было. Однако я понимала, что в этой битве неизбежно потерплю поражение и никакое красноречие не поможет мне пробиться к великой Леди с Лампой. Неуверенной тяжелой походкой я вошла в библиотеку, чтобы поздороваться с миссис Кроули, написать записку, отправить наверх...