Клара и тень - Сомоса Хосе Карлос

«Невозможно. На этот раз Эйприл ошибается».

Никки удивилась его первому вопросу не менее, чем он сам.

— Эвакуированные картины? Господи, Лотар, они в полном порядке. Наверное, немного напуганы, но не повреждены. Их отвезли в гостиницу, но в номера не заводили. Они в фургончиках, припаркованных в гараже гостиницы.

Это была дополнительная мера безопасности. Только соответствующий персонал мог отвести картины в номера. Единственная обязанность эвакуационной группы заключалась в том, чтобы удалить их от возможной опасности.

— Значит, они в гараже гостиницы? — не унимался Босх.

— Именно. Мы обсуждали это на последнем совещании, помнишь? И решили не перевозить их сразу же в «Старое ателье», потому что Альфред сказал, что в «Ателье» этой ночью будет пусто, все закрыто, а мы не хотели выставлять дополнительную охрану…

Босх помнил. В этот момент он готов был повесить трубку, но приказ Вуд был однозначным: он должен удостовериться.

— Все ли картины в гараже в данный момент?

— Все. Чего ты боишься?

— Датчики фургонов работают?

— Без проблем. У нас на экране сейчас все сигналы.

— Все?

Никки заговорила с материнским терпением:

— Все, Лотар. Не волнуйся больше за Даниэль. Она спрятана в бронированном фургоне и…

— Ты можешь назвать мне эвакуированные картины?

— Конечно. — Никки произнесла названия с небольшими паузами, и Босх подумал, что она читает их с экрана: — «Вирсавия», «Девочка в окне», «Еврейская невеста», «Титус» и «Сусанна и старцы».

— Только эти пять?

— Только эти. Остальные должны были вот-вот выехать, но тут эвакуацию отменили.

— Прямо сейчас на экране правильно видны сигналы из всех пяти машин?

— Так точно. Лотар, что-то случилось?

Босх колебался с микрофоном в руке.

— С картинами сейчас только персонал по чрезвычайным ситуациям?

— Еще охранники гаража. И туда едет группа отдела безопасности. Они скоро будут на месте.

Этому Босх мог поверить. Выбранный для хранения картин отель «Ван Гог» расположен очень близко к кварталу музеев. Туда можно дойти с Музеумплейн пешком.

— Мартина мне делает знак, — сообщила в этот момент Никки. — Мы получаем все пять сигналов, Лотар. Все в порядке, уверяю тебя. Они в гараже, ждут инструкций.

О чем еще ему оставалось спрашивать? Он подозревал, что опасения мисс Вуд необоснованны.

Молился, чтобы на этот раз Вуд ошиблась.

21:17

Тень водителя присела рядом с Даниэль. Темень в этой части фургона была еще больше, и Даниэль едва удалось разглядеть красивые голубые глаза и застывшую улыбку.

— Ты в порядке? — спросил мужчина на безупречном голландском.

— Да.

— Ну и жуть, да?

Даниэль кивнула. Сидя на корточках рядом с ее сиденьем, мужчина с улыбкой смотрел на нее.

— Чего мы ждем? — спросила Даниэль.

— Приказов, — сказал мужчина.

Она не знача почему, но эта темнота и эта тишина ее немного пугали. К счастью, присутствие мужчины с любезной улыбкой придавало ей спокойствие.

21:18

Внезапно Босху пришел в голову новый вопрос.

— Никки, какую картину эвакуировали первой? Это известно?

Никки назвала.

— Картина оказалась в фургоне меньше чем за минуту, — с улыбкой добавила она. — Настоящий рекорд. Сотрудник по эвакуации сработал очень быстро… Лотар?… Ты здесь?…

Молчание.

Очень долгое молчание. Никки подумала, что связь прервалась. Но тут снова услышала Босха.

— Никки, слушай внимательно. Свяжись с Альфредом и Теей… И с Гертом Уорфеллом. Это ЧП… Пожалуйста, не задавай вопросов… Я хочу, чтобы меньше чем за десять минут отряд наших людей окружил гостиницу. Это сверхважно…

Прервав разговор, он в смятении огляделся по сторонам. Громкоговоритель начал распространять успокоительные слова. Начальник пожарной команды обращался к публике, чтобы объявить, что происшедшее не связано с недостатками конструкции «Туннеля» и что опасности больше нет. Полиция также просила спокойствия. Об этом просили все. Повсюду все пытались успокоиться. Люди вокруг Босха снова начинали улыбаться. Трагедия потихоньку сползала в сторону анекдота.

Но внутри Босха ужас не улегся.

Он предчувствовал, что мисс Вуд снова права.

Никки только что сказала ему, что первой эвакуировали картину «Сусанна и старцы». А Вуд несколько минут назад сказала: «Это «Сусанна и старцы». Лотар, на этот раз он выбрал эту картину».

21:19

Водитель привез их в «Старое ателье», завел в одну из кабинок для эскизов в первом подвальном этаже и тут показал им свою карточку. Бирюзового цвета бедж. Эта карточка, пояснил он, подтверждала его право вносить в картину нужные исправления. Удивилась не одна Клара: она заметила, что Старцы тоже смотрели на водителя с недоумением. «Значит ли это, что он художник?» — спросил Первый Старец, Лео Крупка (так он представился Кларе несколько минут назад), полотно, которое она видела в аэропорту «Шипхол». Водитель сказал, что он не художник, а только один из людей, отвечающих за поддержание картины в идеальном состоянии. «А разве это не задача отдела по уходу за картинами?» — Вопрос Франка Родино, высокого и плотного Второго Старца. Да, но этим занимается и отдел искусства. Искусство проводит «процедуры по уходу» за всеми значительными картинами, хотя заботится при этом не о здоровье фигур, а о качестве самой картины. У водителя действительно были указания эвакуировать и спрятать картину, но вначале он должен был подправить натяжку. Такую картину, как эта, нельзя просто упаковать и отправить домой.

Юноша сработал очень оперативно. Почти одновременно с началом содрогания, которое потрясло стены «Туннеля», он подошел к ним и произнес по-английски слово «эвакуация». Он провел их наружу и исключительно быстро спрятал в фургон. Он едва замешкался, чтобы дать халат нагой Кларе, которой масло стягивало кожу. Старцы даже не сняли картинные одежды. Потом, когда в гараже гостиницы они пересели в другой фургон, он пояснил, что «Туннель» чуть не рухнул и что ему приказано эвакуировать картину и отвезти ее в «Старое ателье». Он говорил на беглом книжном английском с акцентом, происхождение которого Клара не смогла определить. Он был хорош собой, хотя, возможно, немного чересчур худощав, и больше всего в нем привлекали внимание светло-светло-голубые глаза.

В кабинке для эскизов, где они находились, стоял стол, а на нем лежали кейс и клеенчатая сумка, которые, похоже, принадлежали водителю. Там же были коробки с этикетками для всех трех персонажей. Водитель раздал им этикетки и попросил, чтобы они их надели. Родино с его непомерной полнотой было трудно нагнуться и отыскать свою щиколотку. Потом он велел им сесть на стулья, как примерным ученикам, а сам остался стоять рядом со столом.

Он сообщил, что его зовут Матт. Он работал в Фонде и делал всего понемножку.

— Именно это я сейчас и буду делать. Всего понемножку.

Матт старался, чтобы фигуры его поняли. Он постоянно искал в глазах Крупки и Клары, для которых английский не был родным, признаки замешательства, и тогда повторял фразу или, если попадалось какое-нибудь неясное слово, прибегал к помощи жестов или заменял его на другое. Из-за этого они вынуждены были прислушиваться, несмотря на испытываемую усталость. Он снял зеленый жилет с надписью «Группа эвакуации» и остался в рубашке и брюках. И то, и другое было белого цвета. Лицо тоже. Весь Матт был сгустком белизны.

— Что мы будем делать? — поинтересовался Крупка.

— Сейчас я объясню.

Он повернулся к ним спиной и открыл кейс. Что-то оттуда вытащил. Какие-то бумаги.

— Это важная составляющая для поддержания натяжки картины, но не спрашивайте меня почему. У вас уже достаточно опыта, чтобы знать: ваша обязанность — выполнять желания художника, даже если они кажутся абсурдными.

Он раздал бумаги. Начал с Крупки, потом перешел к Родино, а потом к Кларе. У него были очень выразительные, погребенные в маску из гладкой кожи глаза.