Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

Василий Шестой, силы пытались вернуть браком с другими королевскими домами. Дед женился на бриттской принцессе. Не спасло. Когда приближалось время править Павлу, «отцу» Лизы, кто-то решился на ритуалы с кровью. Как сперва кровью связали стихии, так теперь кровью пытались дать им свободу в обмен на силы.

«Кровью началось, кровью держится, кровью умоется» — так говорил Матвей по осени. Он был прав — они все умывались кровью, буквально в ней утопали.

Лиза потерла лоб и принялась на бумаге писать даты, фамилии, возраст, пытаясь хоть так привести мысли в порядок.

Похищение Дашкова в 1900 году.

Дашков — 3 года. Голицын — 30 лет. Цесаревич Павел — 26 лет. Волков, когда еще княжич, — 18 лет. Воронова — 18 лет. Юсупов-старший — 31 год, Феликс и Илья — семь и три года.

— Холера…

Кого еще внести в список, она не знала.

Тогда был впервые проведен новый ритуал — Дашкова выпоили полозу, только результат, кажется, заговорщиков не устроил — мальчишка стал лишь медным, чуть не умерев при этом. Им же нужен был золотой сокол.

Ритуал кормления стихий на капище Обводного канала Санкт-Петербурга в 1901 году проходит без «улучшений», а если они и были, то никто об этом теперь поведать не может. Может, что-то и пытались сделать, да не вышло. Лишь Лизины подозрения, ведь упускать такую возможность с жертвоприношением глупо. Только золотых соколов все равно в семье не появилось. Павел так и остался медным.

Рождение Мишки в 1902 году.

Голицын — 32, Павел — 28, Волковы — 20, причем Волков уже стал князем, его отец умер…

Лиза снова потерла лоб. Отец Константина Волкова умер осенью 1901 года. Очень неудачное время. Только и это останется навсегда лишь Лизиными подозрениями.

Ритуал на берегу Перыницы — Миша стал золотым соколом, только этот ритуал почему-то больше не был никогда повторен. Почему? Ту же Наташу, родившуюся через год, можно было сделать золотой соколицей. Но не сделали. Что-то пошло не так? Потребовалось много жертв? Людей, опустившихся до экспериментов над детьми, какой-то кровью и чужими смертями не напугать — дом на берегу Перыницы не даст соврать. Может, что-то случилось с артефактом управления воздухом? Это точно могло остановить экспериментаторов: сил управлять стихиями через кровь уже не хватало, а лишиться артефактов — потерять последнюю возможность ими повелевать. Найти бы в чьих руках сейчас артефакты — их пока не нашли. Мысли из-за артефактов скакнули чуть дальше: дата смерти Голицына точно неизвестна — это он мог устроить нападение на императора Федора Васильевича 21 ноября, и в тоже время… Он уже мог быть мертв на этот момент. Если не Дашков приказал напасть на императора, если это был не Голицын, то кто?

— Холера…

Лиза посмотрела на свой листок и начала с новой строки, вписывая себя.

Рождение «Елизаветы» в 1908 году. Оно было запланировано заранее — опричника так просто не соблазнишь. Она — новая попытка вернуть соколов.

Ритуал кормления стихий 1911 году — цесаревич так и не появился на свет, и Лизе дарят десять лет жизни. Почему именно десять? Дмитрий родился, когда ей было четыре. И эксперимент с Мишей уже был. Все же что-то сильно пошло не так в день его обретения золотого сокола, сокола, которого скрыли так, что даже жандармерия не была в силах его выявить. Наверное, все же дело в артефакте. Он мог прийти в негодность после ритуала с Мишей. Хотя это лишь глупые догадки. Правды они могут и не узнать.

Ритуал кормления стихий в 1921 году — вот тут-то все и пошло наперекосяк из-за Дмитрия.

Ритуал кормления стихий в 1931 году — к нему стали готовиться заранее. Опричнина сама разрабатывает план по гашению стихий. Волков несколько лет пытается спасти Дмитрия от проклятья матери — безуспешно. Голицын ищет Великих княжон в Идольмене, но ему мешает вечно маячивший на берегу в Майскую ночь Калина. Именно этим летом привозится в Суходольск русалка. И если бы не катастрофическая несовместимость морской русалки и пресной воды… То этой осенью ритуал с Лизой был бы доведен до логического конца — понять бы еще, как Голицын собирался надавить на Наташу, заставляя её принести в жертву Лизу, но план у него точно был.

Если бы строение русалки оказалось подобно корюшке, то лежать бы Лизе обескровленной на капище — Митя об этом знал и потому спешил уверить весь мир в том, что Великая княжна Елизавета точно мертва. Он заранее принес жертву на другом капище, чтобы убедить всех, что её больше нет в живых. Если бы не брат. Если бы не русалка, неприспособленная к пресной воде…

Лиза поняла, по какому краешку прошла в этом сентябре. Её от смерти отделяло всего ничего.

Потом… Потом внезапно началась грызня между родами, в которую пытались втянуть Лизу — её руками собирались уничтожить Дашкова и Волкова.

Она снова посмотрела на бумагу. Чего-то не хватало. Какого-то важного зубчика, шестеренки, факта, заставлявшего оживать всю странную, зиявшую дырами теорию Лизы.

Почему после сентября жизнь Лизы и её кровь стала неважна? Лиза стала разменной монетой, которой пытались уничтожить неугодных. Почему? Она же уникальна — и живая, и мертвая. Другой такой…

— Алешка… — внезапно поняла она. Хорошо, что в управе было пусто — никого её разговоры вслух не смутят. — Алешка и Наташа. Голицын думал, что в любой момент может снова получить и живую, и мертвую кровь в одном ребенке. Ребенке от Алексея и Наташи.

Вот почему Лизой стали спокойно играть, натравливая на Волкова. Голицын не боялся потерять уникальную жертву. Он знал, как снова получить нужное дитя. А император настолько боялся Лизы и Опричнины, что был готов на все, чтобы избавиться от них. Он жаждал одного — Агриков меч.

Лиза испепелила лист с записями — такое нельзя доверять бумаге.

Она ладонями потерла глаза. В них словно песка насыпали — последнее время сон бежал от неё. Часы на стене показывали девять вечера. Наверное, все же надо домой — Ларисе нельзя нервничать.

Света лампы на столе не хватало, чтобы полностью осветить кабинет. В его углах клубилась тьма. За окнами шумел вечерний город. Надо было собраться с мыслям и как-то все обсудить с Сашей. И Алексеем, конечно. Вряд ли только его обрадуют планы княжеских родов на его неслушившегося ребенка. Лиза уже поняла, что у кромешников дети — больная тема, которую стоит задевать очень аккуратно.

Из кромежа без предупреждения вышел Соколов — вот уж