Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

Братство не держало береговой разведки. Большинство шаек, промышлявших разбойным промыслом в море, по­ступало наоборот. Приглядывались в портах к судам: у них случайные люди, падкие на деньги, а стало быть, и преда­тельство. Агентура тащила с суши «хвосты». И губила дело.

Так произошло с группой лаоссца Сайкхама, специализиро­вавшегося на пассажирских каботажниках, людей на кото­рых обчищали до нитки. Так случилось с кхмером Суптхао, который всякий раз набирал компаньонов заново, рассчиты­вая таким образом обезопаситься от предательства. Он под­карауливал джонки, сампаны и моторки, возившие контра­банду. В конечном счете Суптхдо попался в лапы людям из банды «Ежедневное процветание», проглотив наживку лож­ной информации о междоусобице в шайке.

Вспоминая военные операции на лаосской территории, в которых приходилось участвовать в 1972 году, житье-бытье у полпотовцев в Камбодже, Йот-Палавек выделил главные условия обеспечения успеха: внезапность, а также локаторы, приборы ночного видения, аппаратура радиоперехвата и двукратное, как минимум, превосходство над возможным противником в скорости перебазирования и маневра. Осо­бенно пригодились локаторы ближнего видения, позволяв­шие ощупывать океанские гиганты, в то время как катер для них в сложном фарватере Малаккского пролива оставался «незамеченным». Радист часами писал на магнитофон ра­диопереговоры капитанов, полиции, таможенников и грузо­получателей в портах. Йот-Палавек в одиночестве прослу­шивал пленки, подбирая жертву.

Время подтвердило, что ошибки в принципе, по которому подбирался экипаж, не было. Правила «Братства морских удальцов» исполнялись неукоснительно. Отдых и женщин они находили у мокенов, внедрить среди которых агентуру не смогли ни щедрые американцы, ни терпеливые, нудные, расчетливые китайцы, как из Пекина, так и Тайбэя.

Может, потому, что жизнь на «Револьвере» не отличалась разнообразием, разговоры большей частью сводились к об­суждению новостей со всего мира, передававшихся по радио. Отрицали и коммунизм, и капитализм, и национализм, и диктатуру, и демократию. Однако со второго года скитаний «удальцов» реже и реже охватывал настрой, способствовав­ший горячему обсуждению. Йот-Палавек подметил: члены «Братства» предпочитают проводить отпускное время у мор­ских кочевников поодиночке. Он вспомнил капелланов у американских «джи-ай» на фронте. Но таким капелланом становиться не хотел. Это было бы обманом...

Из бангкокских сообщений одно все-таки вызвало особое обсуждение. В нем говорилось о добровольной сдаче анти­правительственных повстанцев, или, как их называл диктор, «коммунистов», в северных и южных провинциях Таиланда. В разгоревшемся споре только трое бывших солдат пренебрежительно говорили о «стратегии завоевания умов и сер­дец» командующего четвертой армией генерал-лейтенанта Линанонта, высказавшегося перед репортером в том смыс­ле, что должны быть ликвидированы условия, способствую­щие «революционной войне», а главное для этого — выпол­нить обещания правительства об улучшении жизни.

Оглядываясь назад, Йот-Палавек склонялся к тому, что­бы видеть в душевной скуке и накопившейся усталости друг от друга причину происшедшего срыва. Но как сплотились «Удальцы», когда это испытание пришло! Значит, не это... Возможно, им некуда было идти в будущем? Они отбирали и раздавали... Да и деньги, дорогие электроприборы, одежда, сигареты, напитки, продовольствие не всегда попадали в ру­ки, в которые хотелось бы. Мокен, на чьей лодке проводил время Длинный Боксер, завел плавучую лавку, давал взаймы под процент другим мокенам. Штурман не захотел говорить на эту тему, когда Йот-Палавек завел разговор.

— Это его дело, это —  без меня... Он не вступал в «Братст­во» и свободен действовать по выбору, — сказал Длинный Боксер. — На его лодке мое — только сынишка...

Из деревни близ города Сурина, на каждый двор которой Йот-Палавек отправил по крупной сумме, направленный туда один из бывших солдат сообщил: деньги сдали в поли­цию. Печать событие замолчала, хотя заверенные копии квитанций денежных переводов «Братство» разослало в ре­дакции газет, радио и телевидение. Зато не проходило неде­ли, чтобы пресса не завопила: «Пираты наглеют!»

«Пиратство, о котором упоминается еще в древней мифо­логии, приобрело в наши дни довольно широкие масштабы в результате бездействия, а иногда и пособничества со сто­роны властей отдельных государств. Нередко услугами пи­ратов пользуются судовладельцы, заключающие с ними тайные сделки. Они приносят гангстерам большие доходы от продажи «захваченных товаров», а хозяевам — крупные страховки... 2 сентября 1982 года на один из танкеров совер­шен налет. Пираты похитили из сейфа пятьсот тысяч долла­ров, десять человек убиты. Трюмы судна «Рио-Колорадо», который находился в порту Сулу, опустошен пиратами, взорвавшими ручными гранатами трюмные люки. В ре­зультате нападения на сухогруз «Элизабет» погибло двадцать три человека», — писал солидный еженедельник.

Кое-что оказывалось в публикациях правдой. Это каса­лось, в частности, названий судов, которые «обрабатыва­лись» с «Револьвера», но очень редко уходили с убитыми. Отголоском правды были и связи банд с судовладельцами и собственниками грузов. Сговоры, о которых писал журнал, конечно, случались. Однако они больше свидетельствовали о бессилии нападавших на танкеры и сухогрузы, поскольку действовали атакующие по чужой указке, выступали в каче­стве наемников в конкурентной войне. С этой стороны, как считал Йот-Палавек, таилась опасность не меньшая, чем прямое столкновение с полицейскими кораблями или пат­рульными сторожевиками ВМС.

«Револьвер» заприметили, оценили и нацелились при­брать к рукам, подсылая посредников, крупные акулы с су­ши. После решительных отказов за Йотом-Палавеком за­крепилась кличка Красный. Его если не лично, то имя знали практически все, промышлявшие морем и его продуктами вокруг Малаккского пролива. Раздачу трофеев мокенам, ры­бакам и оборванцам прибрежных деревень расценивали как необъяснимый, тщательно скрываемый расчет, имеющий под собой исключительно крупную выгоду.

Йот-Палавек сознавал, что в своих действиях он недалеко ушел от убитого Кхоя. Какая разница — совершается наси­лие в отношение богатого или бедного? Он строил планы присоединения к повстанцам, скрывавшимся в джунглях или горах. Многое не подходило ему в левацких лозунгах, похожих на те, которые любил повторять Кхой. Привлекал только их идеализм. С другой стороны, Йот-Палавек дога­дывался, почему карательные операции не приносили успе­ха генералу Линанонту, человечку такого карликового роста, что для него шили форму и обувь по особой подростковой мерке. Всякий раз, когда близ Паттани, Наритхиват, Яйла или Сатун рейнджеры 4-й армии затягивали петлю проче­сывания, дозоры находили только теплую золу и тучи мух над экскрементами. У майоров и капитанов появлялись «мерседесы». Большие деньги, спасавшие странных револю­ционеров, повсюду оставляли одни следы: машины, виллы, женщин. Терпеливые, нудные, выносливые, расчетливые большие китайские деньги...

Зачин положило, как и всегда, предательство.

«...Обычно они приходят ночью, чаще в новолуние, в час или два, когда вахтенный остается наедине с воспоминани­ями о доме или дремлет от усталости. Эти люди пользуются такими же лодками, как и предки: выдолбленными из дерева пирогами, за кормой которых, однако, мощные подвесные моторы. Они карабкаются по якорным цепям, если судно стоит на рейде, или же лезут на борт по веревке с кошкой на конце. Они вскрывают контейнеры с грузами, берут моряков в заложники, а тех, кто сопротивляется, убивают. Жизнь в Южных морях стоит дешево».

Блокнот с такой английской записью Длинный Боксер сбросил Йоту-Палавеку в кокпит «Револьвера», пришварто­ванного к каботажнику «Лунатик» линии Фукет — Сингапур компании «Чэнь энд Джойс оушн лайн». Запись сделал ры­жий европеец, оказавшийся среди пассажиров и додумав­шийся до интервью с нападающими. Захваченные, по внеш­нему виду и повадке китайские дельцы, снявшие, по странному обыкновению, принятому у них, рубашки и брю­ки, едва теплоходик отвалил от причала, собирались, види­мо, развеяться. На инкрустированном лакированном столи­ке салона, куда согнали всех обнаруженных на борту во главе с капитаном, валялись костяшки мачжона, карты, топорщи­лись складки зеленых полос сукна, расчерченного квадрата­ми для рулетки. Навел на «Лунатик» радист, перехвативший переговоры капитана с приятелем на острове Фукет. Капитан потешался над пассажирами, сопровождавшими гроб с род­ственником. Время они не теряли, делая крупные ставки. Завзятый игрок, Длинный Боксер не отрывал глаз от стола. Возможно, это приглушило обычно обостренную его насто­роженность.