Шрам: Легионер - Сим Симович

Самолёт накренился влево, пошёл на снижение круто, почти пикировал. Желудок подпрыгнул, кто-то выругался. Грузовые ремни натянулись, тела вдавило в сиденья. Дюбуа смотрел в иллюминатор. Земля приближалась быстро, слишком быстро. Видел город — скопление домов, ржавые крыши, дороги красной пыли. Дым поднимался в трёх местах — чёрный, густой. Пожары. Видел аэропорт — взлётную полосу, обломки сгоревшего вертолёта на краю, палатки военного лагеря, грузовики, БМП. Видел траектории дыма — миномётные мины летели откуда-то с севера, падали рядом с периметром. Взрывы — маленькие облачка пыли и огня.

— Ебать, — прошептал Ковальски. — Прямо в котёл летим.

Самолёт выровнялся, пошёл на посадку. Земля в ста метрах, в пятидесяти, в двадцати. Шасси коснулись бетона, взвыли тормоза, самолёт тряхнуло, все качнулись вперёд. Покатился по полосе, скорость снижалась. Дюбуа видел в иллюминатор французских солдат, бегущих к укрытиям, видел джип, несущийся к самолёту, видел дым мины, упавшей метрах в двухстах справа.

Трап ещё не открылся, а из громкоговорителя уже орал пилот:

— Всем выходить! Быстро!

Трап опустился с лязгом, хлопнул о бетон, дневной свет ударил в глаза, жара и запах — гарь, пыль, солярка, что-то горелое, сладковатое. Запах смерти. Дюбуа знал его.

Первое отделение сорвалось с мест, побежало к трапу. Сапоги грохотали по металлу, крики командиров, мат. Дюбуа в середине потока, бежал, пригнувшись, автомат наготове. Выскочил на бетон, жара обрушилась как кувалда, сорок пять градусов, воздух плотный, вязкий, в лёгкие не входил. Солнце било в глаза, ослепляло. Вокруг шум — рёв турбин, крики, где-то автоматные очереди, где-то взрыв.

— К укрытиям! Быстро! — орал Дюмон, махал рукой в сторону мешков с песком в пятидесяти метрах.

Легионеры бежали, рассредоточиваясь, не кучкуясь. Профессионально, как учили. Дюбуа бежал, смотрел по сторонам, оценивал обстановку. Аэропорт маленький, грязный, разбитый. Взлётная полоса в воронках, края обгорелые. Ангары с дырами в крышах. Вышка диспетчеров накренилась, половина разрушена. Палатки военного лагеря возле дальнего ангара. Грузовики, БТР, пушки под маскировочными сетями. Французский флаг над палаткой штаба, порванный, грязный.

Первый самолёт начал разворачиваться, не дожидаясь второго. Второй заходил на посадку, снижался резко, пилот явно видел обстрелы, торопился. Дюбуа добежал до укрытия, нырнул за мешки. Рядом плюхнулись Ковальски, Малик, Гарсия. Дышали тяжело, пот уже тёк ручьями. Дюбуа вытер лицо рукой, посмотрел на полосу.

Второй самолёт коснулся колёсами бетона, и в тот же момент что-то свистнуло в воздухе, пронзительно, нарастающе. Дюбуа инстинктивно пригнулся. Все пригнулись.

Взрыв. Не на земле. В воздухе, метрах в пятидесяти от хвоста самолёта. Оранжевая вспышка, чёрный дым, ударная волна. Ракета. ПЗРК. Не попала, но близко, слишком близко. Второй самолёт качнулся, турбины завыли, пошёл юзом по полосе. Дюбуа видел, как из хвостового двигателя полетели искры, как задымился обтекатель. Попали осколками.

— Бля, — выдохнул Ковальски.

Самолёт не остановился. Тормозил, но не до конца, проехал метров двести, развернулся, трап уже опускался на ходу. Легионеры валили из него как из горящего здания, прыгали, катились по бетону, вскакивали, бежали. Дисциплина рассыпалась, это была паника контролируемая, но паника. Самолёт не ждал, трап даже не коснулся земли полностью, турбины взревели, пошёл на взлёт. Дюбуа видел, как последние солдаты прыгали с трапа на бетон, кто-то упал, не удержался, покатился, рюкзак отлетел в сторону. Друзья схватили, потащили к укрытию.

Ещё свист. Ещё ракета. Летела прямо в хвост взлетающего самолёта.

Время замедлилось. Дюбуа видел, как ракета идёт по дуге, дымный след за ней, как самолёт набирает высоту, медленно, слишком медленно, как расстояние сокращается.

Самолёт выпустил ловушки — десятки горящих снарядов брызнули из хвоста, как фейерверк, разлетелись во все стороны, создавая тепловые цели. Ракета дёрнулась, ушла в сторону, погналась за ловушкой, взорвалась в воздухе, метрах в ста от самолёта. Чёрное облако, ударная волна докатилась до земли, заставила всех пригнуться.

Самолёт ушёл. Набрал высоту, круто, почти вертикально, двигатели на пределе, дым из повреждённой турбины густой, чёрный. Но летел. Уходил. Дюбуа видел, как он исчезает за облаком, как дым растворяется в небе.

— Сука, еле ушёл, — сказал Милош, вытирая пот.

Вокруг аэропорта было тихо секунд десять. Потом снова заработали миномёты. Дюбуа услышал характерный хлопок — где-то за периметром, на севере, запускали мины. Секунды полёта. Потом взрывы, три подря, на окраине аэропорта. Столбы пыли и дыма. Осколки засвистели в воздухе, кто-то закричал — ранило.

— Медик! — орал кто-то слева. — Медик, блять, сюда!

Дюбуа не двинулся. Не его задача. Его задача — держать сектор, быть готовым стрелять. Смотрел на периметр, на проволоку, на дома за ней. Оттуда стреляли. Оттуда запускали ракеты. Враг там, невидимый, но близкий.

Леруа бежал вдоль укрытий, пригнувшись, орал команды:

— Первая секция — к южному периметру! Вторая — к ангарам! Третья — резерв в центре! Быстро, не торчите на открытом месте!

Дюбуа побежал за Дюмоном, отделение следовало за ним. Пересекли полосу перебежками, от укрытия к укрытию. Миномёты молчали, готовили следующий залп. Добежали до ангара, прижались к стене. Внутри темнота, запах масла и старого металла. Французские солдаты сидели у входа, грязные, небритые, с выжженными глазами. Один лежал без сознания, перевязка на животе, кровь сочилась сквозь бинты. Медик склонился над ним, проверял пульс, качал головой.

— Добро пожаловать в ад, — сказал капрал французской армии, тёмнокожий, сенегалец. Голос устал, ироничный. — Мы рады подмене.

— Обстановка? — спросил Дюмон.

— Хуёвая. Обстреливают с утра. Миномёты, снайпера, иногда пикапы с пулемётами подъезжают, строчат. Убили пятерых за три дня. Раненых двенадцать. Боеприпасы на исходе. Воду привозят раз в сутки, если успевают. Еда кончается. Короче, пиздец.

— Ясно, — Дюмон посмотрел на своё отделение. — Слышали? Это не Мали. Это серьёзно. Головы не высовывать. Не геройствовать. Работаем чётко, по команде.

Все кивнули. Дюбуа смотрел в сторону города. Оттуда доносились звуки — автоматные очереди, одиночные выстрелы, крики. Город жил войной. Город умирал каждый день. А они, триста легионеров, только что прилетели сюда. В котёл. В место, откуда два самолёта чуть не сбили, откуда каждый день выносят трупы.

Дюбуа проверил автомат ещё раз. Патрон в стволе. Предохранитель снят. Готов.

Приказ есть приказ. Неважно где, неважно насколько горячо. Он легионер. Он пришёл выполнять задачу. Убивать тех, кого скажут. Держать то, что прикажут. Умереть, если надо.

Солнце пекло. Жара била по голове. Пыль висела в воздухе. Где-то грохнул взрыв. Где-то закричал раненый.

Банги встретил их огнём и кровью.