Спартачок. Двадцать дней войны - Владимир Борисович Журавлев

Бухнул разрыв, со стенки блиндажа с шорохом покатились земляные комочки. Майор закинул натруженные руки за голову и блаженно прикрыл глаза. Хорошо стоит рота, так бы всегда стоять!

Снаружи послышались шаги.

— Идет! — ненавидяще прошипел замполит и уткнулся в очередной доклад.

Лично Грошеву он высказывать претензии благоразумно остерегался. Кто в роте рискнул — сильно о том пожалел.

Снова бухнул разрыв, и еще, и еще. Туранцы бесились от потери очередной «птички» и лупили по площадям. В основном превращали в лунный ландшафт предыдущие позиции роты, но майор же не дурак окапываться на пристрелянном месте? Его рота зарылась под землю далеко в стороне от старого опорника. Да, пришлось покопать, но оно того стоило. И два «трехсотых» — результат не хорошей, а отвратительной стрельбы туранцев. Промазали по пристрелянным позициям, прилетело случайно по роте.

Если б не уникальный снайпер, майор плюнул бы и не стал заморачиваться, все равно сверху все видят, но теперь имелась надежда, что кун им в ухо, а не подглядки. И пока что снаряды проносило мимо. В основном.

Грошев вошел в блиндаж легко и быстро. Ну да, усиленные до крайности связки. Ага, и звериный слух, вон как зыркнул на замполита, наверняка расслышал его шипенье.

— Шкапыч, ты бы вдолбил личному составу, что и для чего я делаю! — буркнул он. — А то я роту обнулю без всяких туранцев, чтоб не проявляли недовольства.

— А если я начну вдалбливать, то же самое получится! — хохотнул майор. — Только дольше и больнее! Плюнь и разотри, ты в группе управления, ты выше! Завари лучше чайку да расскажи нам чего-нибудь про коммунизм!

— Я вам что, клоун?

— Ага! — жизнерадостно подтвердил майор

Грошев поморщился, но с очевидным спорить не стал. Боком пробрался к своему месту, щелкнул газовой горелкой, и скоро по блиндажу поплыл резкий запах свежего кофе. Запах кофе, оружейной смазки и нестираных вещей, привычный запах войны.

— Не, я все равно не понимаю, — лениво сказал майор. — Как вы живете без государства? Что, и никакого контроля нет? Вообще? Делай что хочешь?

Это была явная подначка в сторону Грошева, но повелся вовсе не он.

— Что хочешь — это вряд ли! — подал голос замполит. — Много ты видел, чтоб рядом с нашим коммунякой кто-то делал «что хочешь»? А там наверняка все такие.

— В точку, — подтвердил Грошев и осторожно отхлебнул кофе.

— Тогда получается право сильного в чистом виде, — с удовольствием сделал вывод майор. — Кто сильнее, тот и прав. Такого «коммунизма» у нас в столице и сейчас навалом. В исполнении кавказцев.

— Ты даже не представляешь, насколько прав! — хмыкнул Грошев. — Наши умники считают, что если б нас в свое время не завоевали кавказцы, коммунизм в отдельно взятой стране не случился бы.

— Чего⁈

— Того. У вас не так, что ли? Если б в роту попали хотя бы десять кавказцев, кто бы ротой командовал? Ты, что ли? Молчите, вот и молчите дальше. В большинстве азиатских миров Веера кавказцы ненадолго, но власть в России перехватывают, примите и не дергайтесь.

Офицеры ошарашенно помолчали, потом майор сделал аккуратный вывод:

— Ты это… при личном составе не брякай. Не поймут. Кавказцы у власти! Мы с высшим образованием, много чего повидали, и то не понимаем. Но мы хотя бы особисту не настучим.

Но замполита волновало совсем другое, глубоко личное.

— Ненадолго? А потом? — встревоженно спросил он.

Грошев поморщился:

— Потом то же, что и везде. Сгорите. Оно тебе зачем знать? Все равно ничего не изменишь. Я о кавказцах почему напомнил? Они ведь не совсем по исламскому обычаю живут, там больше адаты, то есть местные традиции, с религией никак не связанные. Если у кавказцев что-то в традиции, то это намертво в головы заколочено. Адаты вколачиваются в мозги молодежи всеми: и старейшинами, и старшими прежде всего, и родителями, и культурой. Даже если захочешь поступить по-другому, не дадут. Вот мы в результате порабощения эти адаты у кавказцев переняли. Не сами их адаты, конечно, а принцип низовой организации общества. Есть свод коммунистических адатов, обязательных к исполнению для всех. И следят за соблюдением традиций тоже абсолютно все. Вот у меня трехзначный социальный индекс, это немало, в кластере встречаются и четырехзначные, реально мощные и авторитетные монстры! И все равно — пусть только попробуют нарушить традиции! Бошку оторвут и не извинятся.

— Красиво, — признал майор. — Красивая сказочка. Не верю. В Союзе тоже были традиции. Моральный кодекс строителя коммунизма назывался. Никто не соблюдал.

— Не наказывали, вот и не соблюдали. Показуха. Советский Союз вообще одна большая показуха. А если б использовали правильную технологию, все бы получилось.

— Правильная — это как? — лениво поинтересовался майор и перевернулся на другой бок.

— А это как в горных аулах. Нарушил традицию — сразу по башке. У кавказцев получилось, и у коммунаров получилось — значит, технология рабочая.

— То есть ты намекаешь, что и у нас коммунизм возможно построить? — зевнул майор. — Прямо сейчас?

— Не в вашем понимании, но в целом да, — согласился спокойно Грошев. — Коммунизм — он не столько в технологиях, сколько в головах людей. Технологический уровень важен, но вторичен. У нас в адатах аскетизм. И если кто-то затребует в личное пользование прогулочный лайнер океанского класса, его сильно не поймут. С вытекающими.

— Брехня, — с удовольствием оценил майор. — А ты вот что скажи: ты зачем нашего Замполлитра в лагере доводил? Ведь сейчас же нормально живете?

— Привычка. У нас не дают свободно врать. Принцип активной жизненной позиции называется. Поймал на вранье — обязательно ткни носом. Очень помогает следить за словами.

— Это не вранье, а моя работа! — возмутился замполит.

— Так это ж одно и то же! — хохотнул майор. — Ох и весело с вами жить, ребята! Но с Замполлитра понятно. А с коммунизмом нет. Почему тогда у нас олигархат, если коммунизм так легко построить?

— А я знаю? Нигде, кроме как на Земле-Центр. А в чем дело — непонятно. И вроде выгоды всем очевидны. Разве плохо, если бы начальство четко придерживалось адатов? Например, такого: «украл — прощайся с головой»?

— Но-но! — грозно сказал майор. — На меня намекаешь? Я