Синдром усталости - Владимир Николаевич Моргунов

разведку перекинулся, там у них, может быть, иммунитет существует. Ну да в Главном управлении охраны у Канищева тоже защита имеется.

А что, собственно, такого страшного произошло? Ведь завербовал его Тарасов еще при бывшем СССР, это, считай, все равно как при царизме. Вон уже при этом режиме, совсем недавно Хасбулатов с Руцким да иже с ними какую бучу затеяли — и что? Посидели в Лефортово с небольшим дискомфортом, а теперь после амнистии интервью налево и направо раздают. Если он, Канищев, что-то делал такого, наносящего ущерб их демократическому режиму, пусть изволят доказать, сейчас ведь не времена тоталитарные, пускай и действуют согласно своим демократическим принципам.

Открыв напоследок кран холодной воды и совсем прикрыв кран горячей, Канищев полностью обрел бодрость и равновесие. Накинув халат, он вышел в гостиную и сказал:

— Через пару минут я буду готов, а пока надо предупредить начальство.

Улыбнувшись снисходительной улыбкой — знаете, мол, какое у меня начальство, и кому будет хуже от того, что я сегодня не попаду на службу вовремя — Канищев снял трубку телефонного аппарата. Но — неслыханное в их доме дело! — телефон молчал.

Еще одна улыбка, как бы говорящая: “Пока два-ноль в вашу пользу, но нам еще играть и играть”.

Канищев вышел в комнату, смежную с гостиной, быстро оделся, а через десять минут черная “Волга” уже уверенно летела по Рублевскому шоссе к центру Москвы, получив неожиданное прикрытие или подкрепление в виде точно такого же автомобиля, присоединившегося к “Волге” сразу после выезда из двора Канищева.

В старом здании на Лубянке Канищева сразу же повели в кабинет заместителя Степашина. Генерал-майор уже был здесь несколько раз по иным поводам.

“Ого, — подумал он, — круто они за это дело взялись. Надо бы хоть приблизительно не то что вспомнить, а хотя бы попытаться прикинуть, о чем же они меня в том Rettungswagene спрашивали, и что я им мог отвечать”.

— Итак, Канищев, — мужчина лет тридцати пяти-тридцати семи, какой-то до оскорбительного пухлогубый, розовощекий и моложавый, обратился к нему, опустив и звание и имя-отчество, — вы, надеюсь, понимаете, по какому случаю вас привезли сюда. Вы служите в органах уже не первый год, вам должно быть ясно, что без веских причин на служебном автомобиле да на Лубянку не возят.

— Меня возят на служебном автомобиле в место, которое не далеко отстоит от этого. В данном же случае я не понимаю, что происходит. Может быть, вы мне это объясните, полковник? Если вы откажетесь это сделать или ваше объяснение меня не удовлетворит, я вынужден буду позвонить своему руководству и сообщить о ваших странных действиях.

— Ну-ну, Андрей Иванович, — полковник Сергачев, расцветив свое мальчишеское лицо снисходительной улыбкой, поправил идеально завязанный узел галстука. — Давайте, как выражаются в подобных ситуациях не будем. Вы же догадываетесь, что у вас позиция слабоватая сейчас, что вы совершили некоторые ошибки, за которые вас ваше руководство не похвалит. Так что давайте не будем отнимать друг у друга время, я буду задавать вопросы, вы на них будете отвечать.

“Вот ведь сука! — Канищев готов был зарычать от бессильной ярости. — Ведь намекает на то, что я много уже чего наболтал. Позиция слабоватая! Паскуды, ведь играют не по правилам, а корежат из себя порядочных. Похищают, словно какие-то бандиты, нашпиговывают нейролептиками, вытаскивают из тебя все — вон как башка до сих пор гудит, и руки трясутся, словно с похмелья — а потом привозят в чистенький кабинет, где ухоженный педик задает официальные вопросы. Нет, блин, ничего в этой стране с тридцать седьмого года не изменилось!”

Увы, очень многие в этой стране будут поминать всуе тридцать седьмой год. С не очень давних пор этот год стал разменной монетой в странной игре, где действительно пострадавшие всегда оказываются в проигрыше.

Канищев после недолгого размышления прикинул, что в данной ситуации лучше задвинуть свои амбиции подальше. Хотя бы для того, чтобы выиграть время.

— Да, наверное, вы правы, — Канищев заставил себя через силу улыбнуться. — По ситуации мне надлежит отвечать на вопросы, а вам, соответственно, задавать их.

— Благодарю, — улыбку Сергачева иначе как змеиной и назвать было нельзя. — Тогда вопрос первый: кто дал задание на ликвидацию Елизарова? Надеюсь, вы не будете спрашивать, кто такой Елизаров?

— Насчет Елизарова спрашивать не стану, это точно. Конкретный ответ на ваш вопрос, пожалуй, будет таким: задание на ликвидацию Елизарова, скорее всего, отдал генерал-майор Тарасов.

— Которому вы не подчиняетесь по службе?

— Которому я не подчиняюсь по службе.

— Значит, он завербовал вас в свое время просто потому, что хорошо вас знал — на правах старого друга?

Да, они все знают. Все, гады, вытянули из него. Может быть, он рассказал даже то, о чем сам имел смутное представление или боялся себе признаться — на уровне подсознания.

— Хорошо, — примирительным тоном сказал Канищев, — пусть это будет обозначено словом “завербовал”. Да, полковник Тарасов в свое время предложил мне сотрудничать с некоей организацией. Но, знаете ли, это не может считаться преступлением против Российской Федерации — ведь мы с Тарасовым тогда работали на Советский Союз, который находился уже на грани развала, окончательного и бесповоротного. Не осознавать данного факта мог только ленивый или глупый.

— Великолепно, — покачал головой Сергачев. — Иными словами, если бы жена, с которой вы в свое время сочетались законным браком и прожили вместе не один год, умирала от неизлечимого заболевания, вы сочли бы уместным подвести к ее смертному одру свою молодую любовницу?

— Чтобы задавать такие вопросы, надо поработать с мое на то же бывшее государстве, — вскинулся Канищев.

— Я работал — в КГБ, как и вы, и никогда не был предателем, — жестко ответил полковник. — И сейчас я работаю в ФСК только за оклад и у меня мысли не возникает продать кому-то что-то или самому продаться. Но давайте закончим обращения к лирике и вернемся к сути вопроса. Кто выполнял задание по ликвидации Елизарова?

— Старший лейтенант Евтухов. То есть, бывший старший лейтенант. Он сейчас работает в какой-то охранной фирме, — Канищев решил рассказывать все, что знал: если он окажется одним из первых допрашиваемых, у него будет шанс отделаться легче всех, ведь лично за ним числилось совсем мало преступлений или даже проступков — название опять же зависит от исходной точки зрения, — совершенных за время правления демократов.

— Так, — скучным голосом, словно он давно уже знал о бывшем старшем лейтенанте Евтухове, произнес полковник, — а чем же Тарасову не угодил Елизаров?

— Этого я знать не могу, но скорее всего, приказ исходил сверху.

— То