Точка замерзания крови - Андрей Михайлович Дышев

– Тогда хватай лопату и выгребай из окна снег, – нервно ответил я. – Можешь кидать его в коридор, можешь жрать или перетапливать на воду.

– Не хами, – негромко предупредил Тенгиз. – Работать лопатой будешь ты. И по той простой причине, что ты начальник контрольно– спасательной службы, а не я!

– Так в данный момент я, вроде, нештатный работник славных органов…

Тенгиз несильно толкнул меня в спину.

– Дошутишься, – пригрозил он. – Между прочим, я еще не разобрался как следует, почему Немовля, приняв альфа– сульфамистезал, кинулся разыскивать какого-то мужчину, а не Илону. Не знаешь, случайно, почему?

Я пожал плечами и отрицательно покачал головой, хотя внутри у меня все похолодело.

– Ну, ладно, после выясним, – многозначительно произнес Тенгиз и пошел вглубь коридора, освещая номерные таблички на дверях. Поравнявшись с тридцать восьмой комнатой, дверной замок которой был вырван вместе с большим куском дерева, Тенгиз толкнул дверь ногой и направил луч внутрь.

На ближайшей к окну кровати лежал человек, перевязанный репшнуром от переносицы до лодыжек столь частыми витками, что я с большим трудом узнал в нем Богдана Немовлю. Бодя лежал с открытыми глазами, бешено вращая зрачками. Увидев свет, он дернулся всем телом, и пружины под ним скрипнули.

– Опасный зверь, – сказал Тенгиз, остановившись в нескольких шагах от Немовли.

– Как тебе удалось его обуздать? – спросил я.

– К подобным субьектам применим лишь один способ, – ответил Тенгиз. – Пришлось его слегка подстрелить в ногу. Правда, боли он все равно не почувствовал, но нога подкосилась, он потерял равновесие и выронил нож. Тогда мы всей толпой его и завалили… Ну, пойдем. Не будем нарушать отдых гражданина.

Мы вышли в коридор. За нашими спинами раздался неприятный чавкающий звук, словно Немовля яростно жевал и глотал репшнур. Но мне было все равно, перегрызет Немовля репшнур во второй раз или нет. Меня сейчас больше волновал Тенгиз. Он догадался, что я, а не Мэд продал порошок украинцу? Или же просто взял меня на пушку? А может быть, кто-то видел, как я входил в комнату Немовли и настучал об этом Тенгизу? Если это так, то на приюте у меня появился недоброжелатель.

– Погоди, – сказал я, когда мы вышли на лестничную площадку. Снова взял фонарик и посветил на приборный щиток, где находились рубильники, предохранители и хранились ключи от технических помещений. – Сейчас посмотрю, можно ли наладить аварийное освещение.

Я говорил неправду. Аварийного освещения на Приюте не было, и по той причине, что оба генератора переменного тока еще лет пять вышли из строя. Но Тенгиз ничего не сказал, спокойно наблюдая за тем, как я щелкаю переключателями, вывинчиваю и ставлю на место предохранители.

– Бесполезно, – сказал я, закрывая крышку приборного щитка. – Ничего нельзя сделать. Генераторы не работают.

– Естественно, – усмехнулся Тенгиз. – Ты ведь даже не попытался их запустить.

Я, конечно, ужасно плохо лгал. Но зато выяснил то, что хотел: ключ от верхнего люка, который всегда лежал под приборным щитком и никогда никому не был нужен, бесследно исчез.

43

Мы спустились в столовую на втором этаже, которая меньше всего пострадала от ударной волны. Бэл успел раздобыть несколько свечей, расставил их на столах, и благодаря этому здесь можно было передвигаться без риска расквасить нос о дверь или стену. По выражениям на наших лицах Бэл понял, что наше положение неважное.

– На крыше большой слой снега, – сказал Тенгиз. – Люк открыть невозможно.

Я всматривался в сумрачное помещение с низким потолком, обитым некрашенной вагонкой, с маленькой угловатой стойкой с одной стороны и полуметровым подиумом – с другой. Когда-то здесь гуляла альпинистская братва со всего Союза, оттягивались любители экзотики, в том числе иностранцы. Самый высокогорный отель в мире, как-никак!

Сейчас этот полусумрачный зал, белые пластиковые столы с горящими на них свечами, безмолвные люди, сидящие лицом к барной стойке, казались сюрреалистической пародией на ту прежнюю столовую, и мне стало немного не по себе, когда я сел за свободный стол рядом со стойкой и почувствовал на себе взгляды из сумрака.

– Здесь все? – спросил Тенгиз Бэла, но повернулся почему-то ко мне.

– Ночью, кажется, были еще двое. Из Питера, – вспомнил я.

– Они ушли на траверс, – подсказал самарянин Князев. Его белый свитер выделялся светлым пятном, и было похоже, что на столе навалена горка снега.

– Повезло ребятам, – подумал вслух крупнотелый, с пышной бородой альпинист, которого я окрестил Злым Священником. Он сидел за самым дальним столиком и был почти невидим. – А мы, значит, в ближайшее время отсюда не выйдем? Грустно, господа, грустно. Все это нэнсэнз…

С этими словами он поднялся со стула и вышел из столовой.

– Очень хорошо, господин спасатель, что и вы здесь! – услышал я голос Эда. Ответственный работник занимал единственное кресло, которое было в столовой. Покачивая ногой, он пригубливал рюмку то ли с коньяком, то ли с виски. – Нам бы хотелось услышать ваш отчет. Как продвигаются спасательные работы? Какие меры предприняты лично вами, чтобы организовать здесь горячее питание, медицинскую помощь пострадавшим, связь с внешним миром?

– Это вы пострадавший? – спросил его Тенгиз.

– Представьте! У меня, между прочим, травмировано плечо. И не надо иронизировать.

– Борис Леонидович – врач. – Тенгиз кивнул на Бэла. – Он вас осмотрит и, если будет необходимо, окажет первую медицинскую помощь.

Эд рассмеялся, как бездарный артист в плохом театре:

– Ха! Ха! Ха! С каких таких пор террористы научились врачевать? Нет, уважаемый Борис Леонидович, на врача вы совсем не похожи. Вам ближе роль, которую вы не так давно взяли на себя в автобусе и на канатной дороге. У вас отлично получилось, и я вам поверил.

– Как вас понимать? – равнодушным голосом спросил Бэл, сидя вполоборота к Эду.

– А так! Теперь, уважаемый, вам придется очень долго убеждать меня в обратном.

– Вы не верите, что я сотрудник органов безопасности?

– Нет, не верю.

– А если я представлю вам свои документы?

– Вы мне представите подделку, которую и при ярком свете нелегко будет распознать.

– Какие же в таком случае я должен представить доказательства?

– Лично от вас я никакие доказательства не приму.

– А кому вы готовы поверить?

– Не только готов, но уже верю – начальнику терскольского отделения милиции майору Гаджиметову. Он встречал нас на Азау, когда мы чудом спустились вниз, и подтвердил, что вы – преступники.

– Да поймите же вы, что этот майор не мог сказать ничего другого, потому что не был