Код войны - Сергей Иванович Зверев

к Фуре и спросил: — Жак, и все-таки — как вы сейчас себя чувствуете?

— Неплохо, — не сразу ответил француз. Он немного помолчал, словно прислушиваясь к своему организму, потом добавил: — В голове до сих пор никак не прояснится. Чувствую себя так, словно меня накачали каким-то наркотиком. По ощущениям похоже на каннабис. Но эффект не тот. То, что у меня выпала из памяти часть времени, может говорить о том, что мне ввели что-то вроде дофамина. Впрочем, я не уверен…

— У вас что же, есть опыт принятия наркотических веществ? — улыбнулся Лестрайд.

— А у кого его нет? — усмехнулся Фуре. — Я пробовал курить каннабис еще в пятнадцать лет. Но мне не понравилось. Очень уж влияет на память, и я завязал с этими экспериментами.

— Вам повезло, Жак, не втянуться в это скверное дело, — заметил Лестрайд. — Наверняка у вас большая сила воли.

— Нет, — рассмеялся Фуре. — У меня — большие амбиции и хорошая мама. Она меня и убедила бросить курить травку. Бросить, пока не поздно…

— Так что же, вы совсем ничего не помните о вчерашнем вечере и ночи? — спросил, чуть склонив голову набок, Лестрайд и внимательно посмотрел в лицо молодого человека.

— Нет, почему же ничего? Я помню, как ко мне в палату приходила сестра Лидия и как я принял таблетки, которые она принесла мне…

Он помолчал, провел ладонями по лицу и заговорил вновь:

— Дальше мои воспоминания обрывочны. Помню парк, деревья, скамейки. Я долго сидел на одной из них. Но что это был за парк, я не помню. Луну, большую и круглую, которая висела на небе, тоже помню. Помню, что разговаривал с какой-то молодой женщиной…

— Это была не сестра Лидия? — быстро спросил Лестрайд.

— Нет… — не очень уверенно ответил Фуре. — Во всяком случае, мне кажется, это была не она. Сестра Кларк — блондинка, а я говорил с брюнеткой.

— С брюнеткой, — повторил генерал и посмотрел на Велингтона. Тот покачал головой, давая понять, что об этом в прошлый раз Фуре ему не говорил. — Очень хорошо… Брюнетка — это уже что-то. А какие-то особенности черт ее лица вы не припомните?

— Нет. Пока что нет. Ее лицо для меня сейчас просто мутное пятно. Но я помню, во что была одета женщина. На ней было светло-серое платье с поперечными полосами, а на ногах такого же цвета туфли-балетки.

— Ее рост?

— Она чуть ниже меня…

— А сестра Кларк — какого она была роста? — прервал француза Лестрайд.

— Примерно моего, — немного подумав, ответил тот. — Но, кажется, она носила туфли на небольшом каблуке. Точно не скажу. Я не очень большой специалист по части женщин, — усмехнулся Фуре. — С Мартиной, моей девушкой… бывшей девушкой… я был знаком с детства, и она казалась мне идеальной…

Француз опустил глаза и нахмурился, предавшись своим не очень приятным воспоминаниям.

— Ну хорошо, давайте отвлечемся от внешности женщины и постараемся вспомнить, как вы с ней встретились и о чем говорили. — Лестрайд решил сменить тему.

— Как встретились? — Фуре задумался. — Нет, не помню. Помню только момент, когда мы с ней сидели на скамье в парке и беседовали. Она спрашивала, кто я и почему сижу тут один ночью.

— Очень хорошо, — одобрительно сказал Лестрайд.

Он хотел еще что-то спросить, но тут к ним подошел один из охранников и, нагнувшись к Велингтону, что-то прошептал ему на ухо, а потом протянул телефон.

— Что там? — нетерпеливо спросил генерал своего помощника.

Тот прошептал: «Это насчет Кларк», приложил телефон к уху, кого-то внимательно выслушал и ответил:

— Спасибо за информацию. — Вернув телефон охраннику, повернулся к Лестрайду. — Женщина, похожая по описанию на Лидию Кларк, вылетела сегодня девятичасовым рейсом в Лондон. Билет был забронирован за три дня до вылета на имя Сесилии Ламарк.

— Что ж, по крайней мере, мы теперь хотя бы понимаем, какую роль сыграла во всей этой истории так называемая медицинская сестра. Анализ крови еще не готов? — Лестрайд нетерпеливо поерзал в шезлонге и налил себе в стакан лимонада.

— Я позвоню доктору Треволту, — ответил Велингтон, вставая с места и отходя от столика, за которым они сидели.

— Так что же вы ответили на вопрос женщины? — отпив несколько глотков из стакана, снова обратился к Фуре Лестрайд.

— Я сказал… — Француз ненадолго задумался, а потом, вздохнув, ответил: — Сказал, что не помню, как меня зовут, но что я пришел на встречу, которую мне тут назначили.

— Вот как? — Лестрайд выпрямился и, чуть наклонившись в сторону Фуре, с интересом посмотрел на него. — А вам действительно кто-то назначил в этом парке встречу?

— А вот этого я не помню, — с недоумением развел руками француз. — Ну сами посудите, кто бы мне мог назначить встречу, если я лежал в закрытой частной лечебнице и у меня ни с кем не было связи?

— Угу, — задумчиво сказал Лестрайд.

Вернулся Велингтон и доложил:

— Доктор сказал, что в крови была обнаружена смесь двух совершенно разных по своему происхождению наркотических веществ — это каннабис и амфетамин. Один из них растительного происхождения, а второй — синтетический наркотик…

— Хайп! Как я сразу не догадался! — воскликнул Фуре.

— Что? — не понял Лестрайд. — Я далек от темы наркотиков. Объясните, что значит «хайп».

— Это название наркотика, который распространен в среде молодых и начинающих наркоманов, — стал объяснять Фуре. — И да, он является смесью каннабиса и амфетамина. Его популярность заключается в том, что он временно повышает настроение и активность. Человек становится деятельным. Все его чувства обостряются, мозг начинает работать в усиленном режиме. Теперь я не удивляюсь тому, что я смог перехитрить охранника и выскользнуть не только из палаты, но и с территории лечебницы незамеченным, — сказал француз.

— Да, но зато эта временная эйфория стоила вам потери памяти. Надеемся, что временной потери, — напомнил ему Велингтон.

— Да, — согласился с Велингтоном Фуре. — Когда наркотик прекращает действие, человек впадает в депрессию или, наоборот, становится агрессивным, частично теряет память и не может какое-то время концентрировать внимание. Ни на чем и ни на ком. Что, собственно, со мной сейчас и происходит. И не факт, что я смогу вспомнить все подробности того, что со мной происходило в период действия наркотика, — вздохнул он.

— Что ж. — Лестрайд встал. — Раз пока что вы, Жак, ничего больше вспомнить не в силах, то мне остается только оставить вас в покое и надеяться, что со временем вы вспомните еще какие-то подробности. А пока — отдыхайте. Но как только что-то всплывет в вашей уникальной памяти, то…

— То я обязательно тотчас же вам сообщу, — продолжил Фуре.

С тем они и распрощались. Лестрайд, пожав руку молодому французу, быстрым шагом направился к машине. Велингтон,