Сельский стражник - Роман Феликсович Путилов

ограничимся тем, что она Никитичу вчера по мордасам дала, и на этом все. Поговори с ней, пожалуйста.

Пока товарищ полковник, как большой сытый кот, громко мурлыкал, уламывая меня не рубить с плеча и сохранить для Сельского РУВД такого выдающегося специалиста, как начальник следствия, который, действительно, редкостный чудак на букву «М», но без него все развалиться, ну и так далее, я стал подозревать, что мою «гражданскую жену» приняли не за того, кто она есть.

Возможно, моя «гражданская жена», дубася по мордасам товарища подполковника, грозя всеми карами и размахивая депутатским удостоверением, забыла сообщить, что она депутат городского, а не областного законодательного собрания? Нет, городской депутат — это конечно тоже политическая фигура, но, только к сельской местности они отношения не имеют, в отличие от областных народных избранников.

— Товарищ полковник! — мне удалось вклиниться в паузу в речи начальника РУВД, когда он затребовал секретаря чаю «нам с Павлом Николаевичем»: — Да я даже не думал, чтобы кого-то увольнять, и Ирина Михайловна к Евгению Никитичу зашла совершенно случайно. Она в кабинет его заглянула, потому как меня искала, думала, вдруг я там, а он ее с порога шлюхой и блядью назвал, вместо «здрасьте». Я вообще ей ничего про скандал не говорил, пока она к товарищу подполковнику не заглянула…

Я откровенно изображал дурака, а полковник старательно делал вид, что он мне верит, после чего сделал мне предложение закончить досрочно моё прикомандирование к их управлению, и, отдохнув пару дней, отправляться восвояси, в Дорожный РОВД, обещая прекрасную характеристику и премию в размере двух месячных окладов за последнее задержание.

Вышел из начальственного кабинета я в некотором обалдении, не ожидая, что устроив скандал и выставив меня в роли подкаблучника и маменькиного сынка, Ирина решила мою проблему наилучшим образом. Лишь бы за эти пару дней, что готовиться приказ, товарищ полковник не восхотел поинтересоваться местной политикой, в частности, списком областных депутатов, а то будет мне счастье ознакомиться с разъяренным товарищем полковником, который таких, как я, кушает на завтрак, обед и ужин.

Тихий центр. Частный дом.

— Ирина, а когда ты собиралась мне сказать, что ты старшего офицера МВД, целого подполковника избила? — на пороге дома я стоял мрачным, как туча.

Ирина бросила на меня мрачный взгляд, разглядела суровое выражение лица и решила, что лучше прервать режим презрительного молчания.

— А подполковник — это много? — осторожно поинтересовалась девушка.

— Достаточно много, чтобы дело уголовное возбудить.

— Он первый начал обзываться, и вообще, у меня неприкосновенность. — выпалила Ира, и уткнулась в книжку.

— Доказательств, что он тебя обозвал нет, а вот у товарища подполковника вчера на лице твоя ладонь хорошо отпечаталась. — Ради мира в семье, немного преувеличил я: — И если он пойдет в судебно-медицинскую экспертизу… А твоя неприкосновенность по решению твоих коллег-депутатов очень просто снимается. У тебя же там, в депутатском Собрании, пока друзей нет?

— Пока нет. — вздохнула Ирина и отложила книжку: — И что теперь делать?

— Да я все порешал. — небрежно бросил я, снимая куртку и переобуваясь: — Но ты в следующий раз сдерживай себя, пожалуйста. Тебе вот такие скандалы точно не нужны.

— Я постараюсь. — девушка улыбнулась.

Мир в семье вроде был восстановлен, и можно не бояться за свои тылы, а значит, у меня есть несколько свободных дней, чтобы разобраться с самыми насущными проблемами.

Контора по аренде строительной техники.

На территорию конторы я прошел легко. Сейчас времена такие, что люди рады любому клиенту, потому что даже самый замухрышечный дядька может быть тем, кто принесет в кассу «наличку», которой бухгалтерия может закрыть долги по зарплате за неделю, а то и за месяц, чем черт не шутит. Потолкавшись по конторе, я дождался, когда секретарша покинет приемную и шагнул в кабинет директора.

— Здравствуйте, вы по какому вопросу? — по мере осознания, кто вошел в кабинет, с лица Плотниковой Мириам Степановны, владелицы и директора сползала дежурная улыбка.

— Ты зачем пришел? — женщина встала: — Мне кажется, я тебе предельно понятно все объяснила, но ты сказал, что оплата бартером тебя не интересует. Что, передумал? Так поезд уже ушел. Люди, с которыми ты меня познакомил, кстати, спасибо тебе, сказали, что по всем моим долгам, кто бы и от кого не пришел, отправлять к ним. Телефон, кому звонить, ты знаешь. А теперь прости, но мне надо работать. Деньги будут — заходи.

Да, а тетенька изменилась. Еще совсем недавно она скакала от бандюков через сугробы, когда те встретили ее возле дома, а сегодня она, не моргнув глазом, посылает меня.

— Слушай меня внимательно. — я прилагаю все силы, чтобы говорить размеренно и спокойно: — Завтра все деньги, что мне должна, ты перегонишь на этот счет…

На полированное дерево стола класса «Президент» ложиться, написанная от руки, бумажка с номером сберегательного счета в обычной сберкассе, где у меня лежит четыре рубля двадцать три копейки.

Мириам, искривив губы в презрительной улыбке смахнула клочок с реквизитами на пол, покрытый серым ковролином промышленного класса.

— За просрочку подгонишь кран и трубы к дому, ну ты знаешь, какому, я тебе рассказывал. Уложишь трубы в траншею, она там одна. Найдешь хорошего сварщика и подсоединишь их, лотки с трубами накроешь сверху плитами, ну и как ты говорила, трактора «Беларусь» с отвалом достаточно, чтобы яму заровнять? Значит и это сделаешь, аккуратно. Срок тебе три дня…

— Ты идиот, Громов? Да ты знаешь, что с тобой сейчас сделают? Я вот позвоню и…

— Я не закончил. — я придержал рукой трубку, за которую схватилась женщина: — Завтра денег не будет — ты обосрешься. Через пять дней не выполнишь то, что я сказал — ты умрешь.

— Ты что, мне угрожаешь? Ха-ха! — смех, правда, у Мириам был вымученный, но я больше слушать не собирался, сразу прошел на выход. Когда, вежливо, закрывал за собой дверь, женщина торопливо набирала чей-то номер на кнопочном «Панасонике», бросая на меня торжествующие взгляды.

Двор дома Мириам Плотниковой.

Пока оскорбленная дама вызванивала свою «красную крышу», пока решительные парни ехали к ней, сочувственно выясняли подробности моего визита и отпаивали сладкой настойкой «Рябина на коньяке», которая была в небольшом баре у хозяйки кабинета, я время не терял, а отправился во двор к строптивой директрисе, заехав по дороге в кондитерскую.

— Здравствуйте, бабушка! — я