Синдром усталости - Владимир Николаевич Моргунов

глухого бетонного забора вокруг гаража — как же, ети их мать, стена с одной стороны, как ей и положено, глухая, вот ее-то, глухую, и разобрали — а еще вспоминая недобрым словом водителя служебной машины, хотя последний вроде бы и не был виноват во всеобщем отсутствии запчастей.

Когда у Серегина возникла идея позвонить в отделение милиции и попытаться разыскать старшего инспектора уголовного розыска Марчука, который сегодня с утра только и делал, что отзванивался, словно отстреливался — очень похоже на начальника застойных времен, интересующегося по телефону из бани или частной квартиры состоянием дел на вверенном ему участке — то и здесь его поджидало разочарование: два телефона-автомата подряд не функционировали.

Повторив про себя пару раз присказку: “Как не повезет, то и на родной сестре поймаешь”, Серегин все же решил во что бы то ни стало дозвониться до отделения — взгляд его упал на еле уже различимую в сгущавшихся сумерках табличку “НИИ социологических исследований”.

“Все, — решил про себя Серегин, — сейчас от них позвоню, заодно и согреюсь малость. Есть ли там этот гад Марчук, нет ли — мне уже и безразлично. Потом добегаю до "Новокузнецкой", ныряю в метро, качусь к себе в контору. Половина четвертого уже. Погода заставляет вспоминать про пресловутого хозяина и про его собаку, а я все шастаю — при такой зарплате”.

С такими мыслями он взялся за ручку двери необычного НИИ — конторка какая-то, на ЖЭК смахивает.

Едва переступив порог учреждения, Серегин сразу почуял неладное. А пройдя еще три шага, он испытал такое ощущение, будто ему под пальто кто плеснул крутого кипятка. Голова его сразу взмокрела под шапкой.

— Мать-перемать, вот это я, что называется, удачно вошел, — констатировал Серегин с юмором гробокопателя.

Метнувшись вдоль коридора и заглянув в открытые комнаты, Серегин рванулся в приемную. Ему показалось, что девушка в кремовой блузке едва слышно простонала. Серегин нагнулся к ней и приложил руку к шее, нащупывая сонную артерию. Да, слабый пульс, кажется, прощупывался.

Он схватил телефонную трубку и принялся лихорадочно набирать номер…

Когда подполковник Липницкий с подчиненными подкатил к объекту “Охотник” на автобусе, они увидели, что навстречу им едет “Волга” со служебным милицейским номером. Следом за “Волгой” уже подруливал “Рафик” и патрульная милицейская машина. Еще у входа стоял бело-красный микроавтобус с красными крестами — подарок из Федеративной Республики Германии здравоохранению России.

Подполковник Липницкий, мужчина тридцати с небольшим лет, одетый как-то несолидно — в синюю “дутую” куртку и вязаную шапочку “горшок” — первым выпрыгнул из автобуса. Он быстро пошел навстречу крепышу в светло-сером драповом пальто и ондатровой шапке, только что выбравшемуся из милицейской “Волги”. Перегородив путь человеку, в котором даже в сгустившихся сумерках с полувзгляда угадывался начальник, Липницкий сунул руку в карман куртки и вытащил оттуда удостоверение.

— Подполковник Липницкий, — сказал он, думая о том, что милицейский начальник все равно ни хрена не разглядит в его книжечке, — министерство безопасности Российской Федерации.

— Полковник Федяев, МУР, — коротко отрекомендовался крепыш.

Липницкий не стал спрашивать, что здесь произошло, ибо таким образом, во-первых, заставил бы полковника из МУРа сомневаться в своей компетентности, а во-вторых, заставил бы его делать разные предположения: с чего бы это гэбист интересуется тем, что тут случилось, как же он сюда попал?

Да, положение складывалось, мягко говоря, двусмысленное — этот НИИ представлял из себя подразделение министерства безопасности под названием объект “Охотник”, о существовании которого знали очень и очень немногие. И то, что об этом подразделении теперь может узнать большое число людей, противоречило интересам подполковника Липницкого и его непосредственного начальства.

А для полковника Федяева присутствие Липницкого на месте столь масштабного происшествия выглядело вполне закономерным — как же, служба МБ реагирует очень быстро. Звонил ли Серегин им непосредственно, или они получили информацию каким другим путем, Федяева не интересовало. Раз в этой стране существует традиция, что все службы работают на тайную службу, то не его, Федяева, дело эту традицию ломать. В любом случае появление чекистов на месте происшествия оправдано.

Делая вид, что он располагает сведениями примерно в том же объеме, что и муровский полковник, Липницкий вошел в помещение НИИ, где уже буквально с разбега принялись хлопотать люди из разных служб: прокуратуры, милиции, “Скорой помощи”. Щелкал блиц, брались пробы пыли с паркета, снимались отпечатки пальцев. Потери составляли, насколько мог судить Липницкий, сто процентов, начиная лейтенантом Шалимовой и заканчивая подполковником Малыховым, личным другом Липницкого.

Вспоминая о том, сколько лет он знал Малыхова, Липницкий продолжал лихорадочно размышлять. Провал, полнейший провал. Скрыть теперь ничего не удастся: хорошенькое научное учреждение, где более половины сотрудников имели при себе табельное оружие. Ясно, информация мгновенно пойдет наверх. На самом верху у них Ерин. Если он узнает обо всем этом — а Ерин заинтересован в том, чтобы узнать — катастрофа неминуема. Катастрофа для самого Липницкого и для его непосредственного начальника полковника Абрамова. А для Николая Михайловича Галушко, министра безопасности и его зама Сергея Вадимовича Степашина это будет сюрпризом. Не очень приятным сюрпризом.

Напряженно раздумывая над ситуацией, Липницкий отстраненно наблюдал за работой судмедэксперта, криминалиста, следователя прокуратуры. Всего он насчитал в помещении восемь человек посторонних, к коим себя не относил — начиная с полковника Федяева и заканчивая двумя врачами “скорой”. Да на улице в машине “Скорой помощи” еще сидит девятый, водитель.

Люди еще по улице ходят. Мало людей. Черт побери, забыл десятого — водителя Федяева. Спокойно, спокойно.

И Липницкий, на которого никто из хлопотавших в помещении людей не обращал внимания — раз пришел человек сюда вместе с начальником отдела МУРа, значит, по делу пришел — осторожно, чтобы не затаптывать следы, вышел на крылечко перед особняком и огляделся. Потом пошел к автобусу, где его ожидали подчиненные.

— Нейтрализация, — произнес он, открывая дверь автобуса. — Вариант номер четыре. Всего десять человек.

Пятеро его подчиненных после приготовлений, занявших не более полутора-двух минут, вышли из автобуса и последовали за подполковником.

Войдя в здание, Липницкий вытащил из кармана куртки длинноствольный пистолет с насадкой-глушителем необычной формы и спокойно выстрелил в фотографа, как раз переходившего из одной комнаты в другую. Вторым выстрелом он свалил полковника Федяева. Его люди управились с остальными секунд за пять-шесть. Только один из милиционеров успел среагировать и выхватить пистолет. Но большего он сделать не смог, даже с предохранителя не снял.

— Отлично, — сказал Липницкий. — Приступаем к делу, да по-быстрому. Неизвестно, кого еще эти сукины дети вызвали сюда»

Из чемоданчика, который принес из автобуса один из подчиненных подполковника