Слепой. Тропою белого дьявола - Андрей Воронин
Слепой. Тропою белого дьявола читать книгу онлайн
Кодорское ущелье, боевики и миротворцы… Глеб Сиверов – снова в «горячей точке». Он участвует в операции по задержанию опасного бандита, а затем организует ему… побег. Сиверова считают предателем и дезертиром, его разыскивают и на Кавказе, и в Москве.
В сложную и опасную игру оказывается втянутой жена секретного агента – Ирина Быстрицкая. Ей очень нужна помощь мужа, ей нужно знать хотя бы, что он живой. Но от Глеба нет никаких вестей… Как быть? Кому верить? Ведь предателем часто оказывается тот, кому доверяешь.
– Оба-на! – обрадовался Витька. – Секи, Миха, чего я надыбал!
– Чего ты там надыбал? – не оборачиваясь, сердито спросил Мишка, все еще возившийся с заржавленным замком. – Дохлого окуня, что ли?
– Сам ты дохлый окунь, – презрительно ответил Страшила и, вооружившись веслом, подцепил мешок за лямку и подтянул к себе.
Во время этой процедуры воображение рисовало ему всякие заманчивые картинки. Откуда тут взялся этот мешок, гадать не приходилось – оттуда же, откуда и Колькин «душман», то есть из затонувшего вагона. Значит, мешок прибыл сюда, на бережок, из Афганистана или откуда они там еще были, эти нелегалы, – словом, из-за границы. Уже одно это делало находку заслуживающей самого пристального внимания. И потом, если верить тому же Кольке, душманы – все поголовно бандиты, разбойники. А какой бандит без оружия? Так, может, там, в мешке, кроме всякого тряпья, найдется и какой-никакой пистолет? Да что пистолет! Там даже автомат может оказаться, и очень даже запросто…
Тем временем к Витьке присоединился заинтересовавшийся находкой приятель, мысли которого, понятное дело, двигались в том же направлении. Вдвоем они выволокли небольшой, но увесистый тючок на берег. Веревка, стягивавшая горловину, намокла, и узел не поддавался. Тогда Мишка достал из кармана перочинный ножик и перепилил веревку. Сгорая от любопытства, мальчишки сунулись в мешок и разочарованно переглянулись: внутри не было ничего, кроме одинаковых, герметично запаянных полиэтиленовых пакетов с каким-то белым порошком. Было их там всего штук пять, и каждый с виду тянул где-то на килограмм.
– Мука, что ли? – скучающим голосом спросил Витька, подкидывая на ладони туго набитый, мокрый снаружи пакет.
– Или крахмал, – таким же скучным голосом предположил Мишка. – Вот так добыча!
– А чего? – немедленно занял оборонительную позицию Страшила. – Мука в дороге – хорошая вещь. Из нее лепешки можно печь, затирку делать…
– Лепе-е-ошки, – противным голосом передразнил Мишка. – А кто их будет печь, лепешки твои? Я, например, не умею.
– А я умею, – сказал Витька.
– Кулинар, – процедил Мишка с неимоверным презрением. – Вот приедем в Москву, бабок заработаем, я тебе передник куплю. А лучше уж сразу юбку, платок и эти… бигуди.
– А еще муку продать можно, – не сдавался Витька. – Бабусе какой-нибудь. В деревне, где магазина нету. Или на жратву поменяться – на хлеб там, картошку, молоко…
– Хм… А что, это мысль, – нехотя признал Мишка. – Поменяться – это можно. А то – лепешки…
– Какие такие лепешки? – послышался у них над головами знакомый голос. Друзья одновременно вздрогнули и одинаковым движением втянули головы в плечи.
Наверху затрещали кусты, посыпался потревоженный песок, несколько слипшихся комочков и пара мелких камешков упали в воду, взметнув небольшие фонтанчики, и на узкую подковообразную полоску береговой отмели спустился Мишкин брат, Николай Ежов, собственной персоной. Поверх камуфляжного костюма с неизменным треугольником тельняшки на нем была потертая кожаная куртка, купленная на рынке у вьетнамцев еще перед уходом в армию, а в уголке губастого рта дымилась сигарета без фильтра. Дым разъедал Николаю глаза, заставляя его щуриться, и от этого вид у него был совсем уже зловещий, прямо как у следователя, застукавшего парочку матерых рецидивистов на месте преступления. Хотя, с другой стороны, в некотором роде так оно и было, и все трое это отлично понимали.
– Та-а-ак, – отлепив от губы сигарету и длинно сплюнув в воду, многозначительно и зловеще протянул Николай, озирая представшую его взору картину. – Вот, значит, какие лепешки. Такие, значит, пироги… А я-то думаю, чего Иваныч мне про какой-то рубанок толкует? Ты, дескать, попользовался, а железку зачем не наточил? Когда это, говорю, я им пользовался? Да как же, говорит, вот только что, часу еще не прошло! Брательник твой, говорит, Мишаня, прибегал, в ноги кланялся…
Последние слова сопровождались затрещиной, от которой Мишка отлетел в сторону, запнулся о собственную ногу и с маху сел на песок у самого края воды. Витька попытался удрать, но не успел: стремительная и точная, как выпущенная снайпером пуля, оплеуха настигла его и бросила носом в перемешанный с сухими ракитовыми листьями, пахнущий речной тиной песок.
– Я-то сразу скумекал, откуда ветер дует, – прежним повествовательным, размеренным тоном продолжал Николай. – Иванычу, конечно, говорить не стал, а то этот старый хрен на весь поселок развоняется.
Он наклонился, взял брата за шиворот, рывком поставил на ноги и дал такого пинка в зад, что Мишка толком и не понял, как очутился на земле рядом с приятелем. Теперь оба лежали рядышком на животе, словно решили позагорать, не снимая одежды. Оказать Николаю хоть какое-то сопротивление им и в голову не приходило: Витька Страхов вообще был трусоват и не любил драться даже со сверстниками, не говоря уж о здоровом мужике, да к тому же бывшем десантнике, а Мишка слишком хорошо знал характер брата и понимал, что лучше не нарываться, чтобы не очутиться в больнице, а то и в морге. Колька-то – он ведь бешеный. Сперва прибьет, а потом опомнится, пожалеет, да поздно будет.
– Значит, в плаванье собрались, – констатировал Ежов-старший. – Умнее ничего не придумали, бараны. Да вас за это с дерьмом смешать мало! – Он быстро шагнул вперед, опять наклонился, ухватил приятелей за воротники и начал размеренно тыкать физиономиями в песок. – Ну, колитесь, сучата: поезд – ваша работа?!
Он приподнял Витьку, одновременно вдавив голову брата в землю так, словно хотел затолкать его туда целиком.
– Ну?!
– Мы нечаянно, – выплевывая набившийся в рот песок, проскулил Витька.
– Уроды, – сказал Николай и поменял приятелей местами, снова воткнув Страшилу разбитым носом в песок и предоставив слово брату: – А ты что скажешь, паскуда ржавая?
– Мы думали, ты сбрехал насчет костыля-то, – брякнул окончательно деморализованный Мишка.
– Вот уроды, – упавшим голосом повторил Николай и медленно выпрямился. – И как только таких уродов земля носит, а? Вы что, бараны, совсем ничего не соображаете? Куда вы собрались, валенки? Неужто не ясно: менты ваш костыль давно нашли, а теперь ищут того, кто его на рельсы подложил. Это кто угодно мог сделать, ясно? Кто расколется, тот и виноват. А вы – бежать… Раз побежали, значит, это ваша
