Миссия спасения - Анатолий Михайлович Гончар

— А разве нет? — в один голос спросили Банников и Кошелев.

— А вы сами не догадываетесь? Тем, кто идет по нашим следам, плевать на сохранность документов. Я уверен, им поставлена задача лишь подтвердить их уничтожение.

— Согласен, — хмуро согласился Банников.

Кошелев тоже кивнул, но высказался по другому поводу:

— В ваших рассуждениях я заметил некую нестыковочку, хотелось бы прояснить.

— Какую?

— Если все так, как вы рассказали, тогда почему они позволили вырезать свое посольство?

— Позволили? — Глазунов усмехнулся. — Они сами это и сделали.

— Не понимаю?! Зачем?

— Они убили сразу двух зайцев, отвели от себя подозрения в организации переворота, в лице мирового сообщества они теперь мученики. И второй зайчик: наказали сотрудников за утечку важнейшей информации. Они предполагали наличие в своем посольстве нашего человека, но не знали, кто он, и потому решили ликвидировать всех. А может, и знали, но кто-то на самом верху все равно отдал команду на уничтожение всех, каким-либо образом причастных к тайне переворота. Боялись новой утечки информации? Или так, на всякий случай? Мне знать не дано.

— Но это так… — Кошелев даже запнулся, — жестоко, бесчеловечно. Разве можно убивать невинных?

— Во имя государства? Во имя благих намерений? Ты, товарищ старший лейтенант — наивный юноша. Да кто когда считался с жизнями простых людей?! Ты думаешь, с человеколюбием в душе можно стать великим правителем или хотя бы мало-мальски значимым руководителем? Руководитель по определению должен быть готов жертвовать другими. Ему должно быть наплевать на других, иначе он через год-другой под гнетом вины сляжет в могилу с инфарктом. В политику редко идут человеколюбцы, а уж в солидные начальники такие люди не попадают по определению. Вы — мальчики большие и сами должны понимать, что такое пара десятков людей в розыгрыше мировой партии. Пыль, прах, ничто.

— Кто бы спорил, — холодно процедил Банников.

Глазунов смахнул пот и с надеждой в голосе спросил:

— Как нам оторваться от погони, предложения есть?

В ответ Кошелев скорчил рожу и отрицательно покачал головой:

— Не получится. Темп передвижения нам не увеличить, а замаскировать следы стольких идущих мы не сможем. Было бы в наличии время, тогда еще как-то, а на бегу — пустое дело. Если разделиться, то можно попробовать, но куда раскидать посольских?

— Вот и проблема, — вздохнул Евгений Иннокентиевич. — А, пусть будет, как будет. — И тут же: — Прорвемся?

— Как Бог даст, — философски отозвался Банников.

Глазунов хмыкнул, но промолчал.

Глава 20

— «Кондор» вызывает «Али Бабу», «Кондор» вызывает «Али Бабу», — на связь вышел командир вертолетного звена, ведшего поиск в русле и по берегам реки, омывавшей окраины …ой столицы.

— Слушаю, — отозвался полковник Майкл Харрис, чей позывной «Али Баба» многим запомнился еще со времен Афганистана.

— Мы их видим, — доложился пилот.

— Так уничтожайте! — рявкнул полковник.

— Они грузятся на корабль. Наши действия? Прикажете атаковать? — спросил командир звена, и у полковника появилось чувство, будто ему запихали в одно место арбуз.

— Отставить! — спешно скомандовал он, начиная грызть кончик зажатой в руке авторучки. Атаковать русский корабль? Невозможно. Одно дело гонять по стране почти нелегально попавших на ее территорию русских спецов, и совсем другое — военный корабль в международных водах. Напасть на российское судно в открытую было бы равносильно объявлению войны. — Отставить, — устало повторил полковник. — Не приближаться. Возвращайтесь на базу.

— Принял вас, берем курс на базу, — почти радостно отозвался пилот, а полковник еще некоторое время сидел в задумчивости, затем со вздохом встал и отправился на доклад к Ричарду Швидковскому. Тот на дух не переносил докладов по телефону.

— Русские, ушедшие по реке, погрузились на корабль, — сообщил полковник внимательно слушавшему спецпредставителю, — наши соколы не успели их перехватить.

— Я почему-то так и предполагал, — к удивлению полковника, Швидковский воспринял сообщение без особых эмоций. — Что ж, сосредоточьтесь на второй группе. Надеюсь, у вас хватит ума и опыта, чтобы завершить операцию успехом?

— Наши пилоты нанесли ракетно-бомбовый удар по позиции русских. Большинство ранее фиксировавшихся сигналов от сотовых телефонов прервались, один из телефонов, кажется принадлежащий заместителю посла, продолжает функционировать, но остается неподвижен. Я предполагаю, это означает полное уничтожение.

— Мне не нужны ваши предположения, полковник, я внемлю только фактам и документальным доказательствам. Как только наши ребята доберутся до цели — мне доклад. Во всех подробностях. Я еще раз напоминаю: документы или то, что от них останется, должны быть у меня. Ясно?

— Ясно, — отозвался полковник и умчался на пункт управления операцией.

На самом деле Ричард Швидковский метал громы и молнии, но он гордился своим умением сдерживать эмоции при посторонних. Как только за Харрисом закрылась дверь, он схватил со стола лежавший на нем планшет и со всего размаху хрястнул его об пол.

В том, что их догонят, сомневался разве что совсем глупый. Но Вадиму хотелось, чтобы это случилось как можно позже и поближе к границе (в душе он теплил надежду, что неведомые ему «верные люди», услышав стрельбу, придут на помощь). Увы, как говорится, хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Военный атташе упал в обморок совершенно не вовремя. Колонна встала. Любовь Алексеевна принялась приводить потерявшего сознание атташе в чувство. Бебиков бросился ей помогать. Гражданские сбились в кучу, разведчики начали расползаться по сторонам, Глазунов зыркал на триста шестьдесят градусов. Но делалось все это тихо, без единого слова, понимание того, что враги поблизости, накладывало отпечаток.

— Петрович, — тихонько окликнул Вадима Кошелев.

— Предлагаешь организоваться для обороны? — словно читая мысли, предположил Банников, старший лейтенант согласно кивнул.

— Да. Петрович, пробегись вперед. Метров двести-триста, может, что попутевее, чем тут, найдешь, — Кошелев показал взглядом на окружающие кустарники.

— Хорошо, я мигом, — откликнулся Банников и быстрым шагом устремился вперед. Вернулся он к тому моменту, когда пришедший в себя атташе сумел подняться на ноги. Остатки воды ушли на приведение его в чувство и смачивание его же горла. Напившись, тот известил, что может идти.

— Там впереди метрах в четырехстах, — Вадим начал шепотом докладывать Кошелеву о результатах своей рекогносцировки, — эвкалиптовая роща начинается. Стволы толстые, можно и на деревья засесть.

— Слезать потом как будешь, если прижмут? — так же тихо возразил Кошелев.

— Если прижмут. Надо, чтоб не прижали. Я вообще подумываю, не выдвинуться ли им навстречу и не атаковать ли сходу?

— Проще засаду устроить, — сделал встречное предложение командир группы.

— Не проще. Они приборами обвешаны. Засаду прочухают заранее, как ни вертись.

— Хорошо, Петрович, не будем пока мудрить.

— Не будем. Тем более, они же, гады, отойдут, а на нас вертушки натравят. А нам сейчас кровь износу, пока воздушная поддержка не улетит, обнаруживать